Собака Баскервилей из села Кукуево - Елисеев Александр Владимирович - Страница 30

— Слушай, Денис Зосимович, если этот Зятченко, как ты говоришь, шибко умный дядька, и в убийстве не при чём, чего же он так глупо вляпался, про телефонный звонок на допросе умолчал?

— Обстоятельства, мой друг Серёжа… его могли вынудить к тому неизвестные нам с тобой обстоятельства… А что он тут не при чём, этого я не говорил. Я говорил, что, скорее всего, он не убивал. А что он что-то знает и молчит — это факт. Вот только достать его тебе теперь ох как сложно, поторопился ты с допросом, надо было дать время операм поработать, а ты его спугнул. Теперь только локти кусать.

— Да уж, это ты прав.

Мы закурили и помолчали несколько минут. Я подумал, что не красиво все время говорить о моих проблемах и поинтересовался:

— А у тебя, Зосимыч, как дела идут по работе?

Зосимыч размашисто стряхнул пепел в банку, секунду подумал и ответил:

— А у меня дела идут — не разгреби-пойми как. Сегодня вот потерпевший подарил бутылку коньяка — это плюс. Я коньячок в сейф заныкал, как раскроешь первое преступление, отметим с тобой по-барски.

— Это гуд! А минус? — полюбопытствовал я.

— А минус… а минус… Зосимыч залез в сейф и выудил недавно виденную мной початую бутылку водки. Портвейн у нас уже закончился.

— А минус такой. Помнишь капитана Мерецкова, ну, того вольного стрелка, на которого у меня материал?

— Ну да. Конечно.

— Так вот… я сегодня думал с утра, то ли отказать по нему, то ли всё-таки возбудить дело. Решил вызвать его ещё раз для беседы, но, скорее всего я бы, конечно, отказал тут, — старший следователь глотнул из стакана, выдохнул и поморщился.

— Ну и что он? — я даже позабыл про свою порцию горячительного.

— А ничего он. Пропал он. На работе нет, дома нет. Как будто в бега тут ударился. И из-за чего? Из-за материала какого-то! Даже не уголовное дело, а простой материал по сто девятой. Как это называется, а, ядрен батон?!

— А почему ты думаешь, что он исчез из-за твоего материала?

— А из-за чего же ещё. Я с начальством говорил милицейским. Других «косяков» за ним нет.

Причин, конечно, у капитана могло быть много, от внезапно возникших семейных обстоятельств, до несчастного случая, но я не стал разубеждать Зосимыча в момент его устрашающего профессионального величия. Вместо этого мною было предложено допить налитое и отправиться по домам. Мой приятель был не против. В сравнении с прошлой пятницей, он держался просто молодцом и даже почти не шатался. Прибрав со стола и покинув до понедельника рабочий кабинет, мы вместе прошли через аллею пустынного по обыкновению парка. Никаких говорящих собак по дороге не встретилось. Большую часть пути мы молчали. Я усилием воли выкинул из головы проблемы и думал о Кате, с которой договорился встретиться завтра в обед и куда-нибудь вместе сходить. О чем думал Зосимыч, неизвестно.

В субботу я спал долго, часов до одиннадцати. Вероятно, зосимычевский портвейн обладал волшебным седативным свойством, а может, избавится от волнений и нервного напряжения мне помог вчерашний разговор, который хоть и не прояснил в расследовании ничего конкретного, всё же о многом заставил задуматься и позволил взглянуть со стороны на обстоятельства дела, уже почти протёршие дырку в моём мозге от их постоянного обыгрывания и обмусоливания. В общем, как это ни странно, но встал я с совершенно свежей головой, сбегал в ближайший магазин за творогом и кефиром, попутно купил ещё кассету яиц, немного сыра, мягкий белый батон и баночку джема. Устрою себе сегодня царский завтрак — долой пельмени и сосиски! Ещё почему — то хотелось жареной картошки, надо будет выяснить, где здесь находится овощной рынок, забежать туда, да почему бы и нет, порадовать себя, а может и Катю добротной домашней кухней на ужин. Хотя, Катю, скорее всего это и не удивит, наверняка её тётка неплохо готовит, но мы — то уж придумаем, как угодить девушке! Эх, впереди аж целых два выходных дня — да это почти целая вечность! Настроение моё было просто чудесным.

Вот, наконец, яичница с расплавленным сыром готова, в пачку творога нальём пол стакана кефира, на ломтик батона намажем джем. Нагруженный тарелками с едой и прихватив ещё стакан свежего крепко заваренного чая, я пришлёпал в комнату и включил телевизор. Традиционно для выходного дня показывали полную лабуду. Меня давно удивляло упорное размещение в сетке вещания тупого около-развлекательного мусора, при современном-то, финансово, технически и интеллектуально обеспеченном телевидении. Это что, затянувшаяся на годы, коварная диверсия? Шучу.

Среди моих приятелей, соседей, многочисленных товарищей и их знакомых всегда были люди самых разных социальных слоев, в том числе и простые работяги, мелкая уголовная шпана, спортсмены, охранники, водители, которые бы точно не стали смотреть телепрограммы про живопись, архитектуру и классическую музыку, но ведь и то убожество, которое предлагается всем нам подавляющую часть эфирного времени, отнюдь, кстати, не дешёвого, им тоже на фиг не нужно. Многие мои знакомые нашли для себя выход — телевизор они просто не смотрят, кроме разве что новостей, да пары передач, которые считали «так, ничего себе, можно посмотреть». Я обычно тоже смотрел телек по такому принципу, но сегодня не было выбора, либо смотреть что дают, либо сидеть и скучать. Видеомагнитофоном мне тут пока ещё не удалось обзавестись. С тупым упорством я всё переключал и переключал каналы, подобно человеку, регулярно заглядывающему в пустой холодильник, словно надеющемуся, что там что-то само собой появится, либо в расчете, что он ранее упустил из внимания некую вполне сносную еду.

Наконец, было решено остановиться на очередном, не знаю каком по счету, повторе американской комедии «Один дома», которая по частоте показов скоро заменит нам эпохальную «Иронию судьбы». Странно вообще, что этот явно рождественский семейный фильм показывают сейчас в феврале, но неисповедимы пути телевизионного проката. Я принялся за еду.

Когда с завтраком было покончено, чай допит, утренняя сигарета выкурена, настала пора потихоньку собираться на встречу с Катей. Я смотрел на юного воинственного Маколея Калкина, скачущего вприпрыжку в экране телевизора и подумал, что американцы на моём месте сказали бы «на свидание», дурацкая формулировочка, м-да… Что же мне надеть? Собственно, выбор не так уж и богат, толстовку и черные джинсы, или другую толстовку и синие. Не идти же в костюме «на свидание», тогда придется ещё для довершения образа купить цветы и конфеты, буду выглядеть совсем банальным дурачком. Нет уж, к черту костюмы, где же мой доисторический утюг… Обернувшись на радостный вопль, я тупо смотрел, как в телевизоре обласканный голливудской мечтой ребенок с размаху запустил тяжёлым предметом в парочку недотёп — грабителей, повалившихся, как кегли. Неужели это когда — то казалось смешным? Чего они вообще старьё такое показывают… была же ещё там вторая часть, там ещё был такой забавный момент… Стоп! Стоп!! Офигеть! А это мысль! Я моментально оделся, схватил куртку, кепку, кое-как засунул ноги в ботинки и выбежал на улицу. Блин! А утюг-то оставил включенным. Придётся вернуться, хорошо, что недалеко ушел. Вроде считается, что возвращаться — плохая примета… А плевать! Забывать включенными утюги — вот это действительно плохая примета, а я хоть вспомнил!

Катя открыла дверь с явным удивлением на лице — я пришел на час раньше оговоренного времени. Ее густые рыжеватые волосы были влажными после ванной, в руках фен.

— Кать, привет! Меня посетила идея, надо одну вещь срочно проверить. Одевайся попроще, захвати поводок и колбасы там кусок, если нет, купим по дороге, — я, оказывается, так торопился, что даже задохнулся на бегу.

— Привет, привет! Чего у тебя случилось? «Хватай мешки — вокзал уходит»? — на щеках Кати появились неизменные спутники улыбки — красивые ямочки.

Только сейчас я сообразил, что спешить, в общем-то, особой необходимости нет. Однако возбуждение, наполнявшее кровь адреналином, подгоняло нетерпеливую натуру охотника.