Собака Баскервилей из села Кукуево - Елисеев Александр Владимирович - Страница 40

Через подставное лицо, Ракшин снимает в подъезде Зятченко единственную свободную квартиру, в которой на много лет затянулся ремонт, в связи с ухудшившимся после недавнего дефолта материальным состоянием владельцев. Хозяева помещения были весьма удивлены неожиданным щедрым предложением, а жильцы подъезда и консьержи восприняли безо всякого удивления появление «нового владельца» и «жильца» недостроенной квартиры, который якобы поселился там и возобновил ремонт, Попкова Алексея, по кличке «Круглый» — одного из криминальных подручных Ракшина. Быстро привыкли окружающие и к постоянным визитам в квартиру на втором этаже то ли родственника, то ли приятеля нового жильца, помогавшего ему с ремонтом Виталия Архипкина, по прозвищу «Архип», тоже, как нетрудно догадаться, из ракшинской команды.

Круглый и Архип частенько курили на площадке между этажами, усердно создавая видимость неторопливой беседы, а на деле стараясь, чтобы жильцы подъезда перестали обращать на них внимание, и потихоньку присматривали за квартирой Зятченко на пятом этаже.

Однажды похитителям выдался удачный момент, с ребёнком отправилась гулять недалёкая домработница, не блещущая умом. Пока женщина закрывала дверь, бандиты прямо из подъезда набрали телефон квартиры Зятченко по мобильнику. Они ничем не рисковали, если бы домработница не вернулась, стали бы ждать другого случая, но она вернулась, ребёнок был похищен и укрыт в подготовленной квартире. Чтобы ребёнок не выдал злоумышленников криком, его постоянно кололи транквилизаторами, а если он неожиданно просыпался во внеурочное время, заглушали его плач звуками заранее припасенной дрели, которая легко укладывалась в легенду производимого ремонта. Они, кстати, слегка прокололись, позвонив после похищения слишком поспешно с требованиями к Зятченко, но этого, увы, никто не заметил.

Как и ожидалось, перепуганный Зятченко обратился за помощью к Кондурину, который сразу запретил что-либо предпринимать и прислал на встречу с бизнесменом Мерецкова. Последний старательно успокаивал несчастного родителя и пообещал разыскать ребёнка в самые ближайшие дни.

— Любопытно, что я был невольным свидетелем этого разговора вечером в день своего приезда в Средневолжск. Зятченко пытался купить в «комке» корвалол, а потом на улице разговаривал с Мерецковым, когда я с пивом и пельменями домой шёл, — я поболтал на ладони бокал с коньяком на самом донышке.

— Да ну, серьёзно, что ли? — искренне удивился Зосимыч.

— Серьёзно. Ничего, кстати, удивительного, город-то совсем маленький. Это даже ещё не всё, мы с тобой тоже были свидетелями контактов между фигурантами этого дела. Помнишь тот вечер пятницы, когда мы ходили в «Олимп»?

Следующую встречу Кондурин и Мерецков назначили Зятченко через день, вечером в кафе «Олимп». Станислав Петрович за два дня уже прилично измотал свои нервы и выглядел не лучшим образом. «Друзья» сообщили ему, что плотно занимались его «проблемой», и в итоге им удалось выйти аж через две ступени посредников на людей, похитивших его ребёнка. Эти люди очень серьёзно настроены, но в принципе с ними можно договориться, только нужно время. Лучше будет их не злить и, наверное, придётся выполнить все их требования. Важно добиться гарантий, чтобы ребёнка вернули целым и невредимым. Зятченко уже был согласен на всё и подтвердил это, после чего Мерецков проводил его до дома.

Анекдотичность ситуации, если, конечно, такие слова вообще уместны в этой истории, состоит в том, что сразу после встречи с убитым горем Зятченко, Кондурин и Мерецков встречались с Ракшиным и его бандитами в том же месте и за тем же столом. А куда ещё идти, «Олимп» — единственное более-менее приличное место в маленьком Средневолжске.

— Да, — энергично подтвердил Зосимыч, — я ведь помню, етима, мы с тобой видели их в «Олимпе». А «Олимп», кстати, принадлежал ведь покойному Герасимову. Он-то при чём в этой истории?

— А вот тут-то как раз и появляется наш потерпевший — честный, добрый и немного бесшабашный человек. Увы, его больше всех жаль в этой истории, кроме разве что ни в чём не повинного заложника — маленького Пети Зятченко.

Павел Герасимов, бизнесмен, тридцати лет от роду, как выяснилось нами на следствии, очень любил всякую сложную радиотехнику, особенно всевозможные технические новинки и прибамбасы. Где-то, неведомо для нас точно где, раздобыл он недавно себе новую «бирюльку» — портативный цифровой диктофон. Обычно спецслужбы для прослушки помещений используют проводные микрофоны или маленькие жучки с встроенным радиопередатчиком, транслирующим разговор в FM диапазоне на заданной частоте в небольшом радиусе. Такой разговор можно слушать на обычном или специальном радиоприемнике, в зависимости от кодировки сигнала, в пределах действия передатчика. Но, если по условиям прослушивания невозможно использовать проводной микрофон в связи со сложностью его установки, и нельзя подобраться к объекту на расстояние приёма радиопередачи, или объект вообще плохо пропускает радиоволны, либо фонит, тогда специалисты используют портативный диктофон. Это устройство размером в половину обыкновенной газовой зажигалки, которое легко спрятать почти в любом помещении. Такая штука способна записывать звук примерно в течение двух-трёх суток, благодаря новейшим литиево-ионным батареям особой мощности. Информация сохраняется во встроенную память диктофона, и им же потом может быть воспроизведена, или перекачана в память компьютера, либо записана на любой другой магнитный носитель и т. п.

Можно ещё добавить к этому, что знающие люди утверждают, будто корпус этого устройства, специально сделанного для спецслужб, изготовлен из титанового сплава, а сам диктофон способен работать при высоких и низких температурах, во многих агрессивных средах, в повышенной влажности, и, якобы, даже в воде.

Вот такую игрушку приобрёл себе Герасимов и долго баловался с ней, не придумав толком, где и как её можно было бы использовать для дела. В ту злополучную пятницу его всё-таки посетила идея, и он решил установить диктофон на запись в сауне «Олимпа», где, как он подозревал, банщики вечерами вместо того, чтобы обслуживать клиентов, парятся сами и водят своих приятелей и всяких местных девчонок. Диктофон был установлен, запись включена. Удивительно то, что Герасимов, в общем-то, угадал, и банщики действительно намеревались посвятить пятничный вечер халявным развлечениям, но их планы были нарушены.

В пятницу вечером кафе было переполнено, и спокойно поговорить там было просто невозможно, поэтому Ракшин, Кондурин и Мерецков, оставив «братков» скучать за столиком, решили посетить сауну, совместить, так сказать, приятное с полезным. Оттуда были немедленно изгнаны обнаглевшие банщики, и в единственном номере сауны состоялся разговор о ходе их совместной «операции». Преступники должны были обсудить сложившееся положение и решить, «дозрел» ли уже клиент до финала, или пусть ещё немного «промаринуется». Этот разговор и был зафиксирован диктофоном. В записи чётко слышны три голоса. Один из них, вероятно, Кондурина, поторапливает подельников и настаивает на том, что продажу, а по сути, бесплатный перевод акций, необходимо начать уже в понедельник, пока клиент окончательно не распсиховался и не наломал дров. Другой голос, судя по тембру, почти наверняка принадлежащий Ракшину, возражает, утверждая, что клиент должен как следует «дозреть», потому что перевод акций — дело долгое и хлопотное, и как бы он не передумал на полпути оформления. Этот голос явно руководит, умеет настоять на своём, и в итоге принимается его предложение подождать ещё несколько дней. Третий голос звучит изредка и своего мнения вообще не высказывает. Зато другие два в ходе беседы называют его по фамилии: впервые, когда первый и второй участники разговора просят третьего проверить, хорошо ли закрыта дверь в парную; второй раз, когда его же отправляют за пивом, а потом окликают, чтобы он принес ещё и сигарет. Фамилия, которая звучит на записи диктофона — Мерецков.