Брошенная семья. Путь к счастью (СИ) - Свит Кэти - Страница 2

— Это не бред! — отрезает жестко. — Савелий — прекрасный мужчина, не то что тот твой хирург, — выплевывает с презрением.

От упоминания Миши сердце пронзает острая боль. Майоров был моей первой и самой большой любовью, я ночами грезила о нем. Только вот он меня предал. И поэтому мы разошлись.

Тогда-то и попался на моем жизненном пути Савелий. Точнее, он сын маминой подруги, и они как бы случайно несколько раз нас сводили вместе.

Сава казался интересным и необычным мужчиной, начал проявлять ко мне знаки внимания, а я в попытках забыть Мишу им поддалась.

— Прекрати, — прошу мать. — И без тебя тошно.

— Тошно ей! — фыркает. — Нашлась мне тут принцесса! Раньше в поле рожали и шли дальше косить! А ты лежишь в отдельной палате под присмотром лучших врачей и еще смеешь говорить, что тебе тошно!

— Да плевать мне на палату и на врачей ваших! — взрываюсь. Выносить и выслушивать дальше подобную чушь не собираюсь.

Я хотела поехать рожать в обычный роддом. Он находится неподалеку от нашего дома, там меня всю беременность наблюдали, делали скрининги и брали анализы. Там мой врач.

Но мама и Сава настояли на другом месте. Отвезли меня в новый медицинский центр и убедили рожать там. Я согласилась.

И вот сейчас лежу одна в шикарной палате и не знаю, куда себя деть. Мне плохо.

Где-то там далеко лежит моя доченька. Моя кровинушка. Мое сердечко.

Она одна! Сердце разрывается при мысли об этом. Руки сводит от острого желания прикоснуться к своей малышке, убаюкать ее, покачать, прижать к груди и поцеловать.

Понюхать сладкую макушку, посчитать пальчики, поцеловать каждый ноготок!

А они…

Что Сава, что мама… Еще и меня обвиняют… Каждый в своем.

— Я уже всем сказала, что ты мертвого мальчика родила. Обвинила врачей в халатности и недосмотре. Набрали молодняк всякий, деньги с людей сдирают в три шкуры, а ничего делать не хотят. — Мама говорит без остановки. — Тебе остается только подтвердить правдивость моих слов и все!

Чем больше слушаю ее, тем противнее становится. Хочется завершить вызов и больше никогда его не принимать.

— Мама… — Догадка мелькает в голове. Если я окажусь права, то…

Меня накрывает ужас. Разве можно так поступить? Ведь это ужасно!

— Помнишь, ты беременная ходила, когда я во второй класс пошла? — От волнения меня начинает трясти. — Ты потом сказала, что мой брат умер во время родов. — Голос дрожит. — Скажи, там что-то во время родов случилось? Или, — делаю глубокий вдох, — ты родила больного ребенка и отказалась от него, а всем остальным сказала, что твой ребенок умер?

— Эля! Не неси чушь! — начинает говорить на повышенных тонах. — Тебе сейчас думать о себе нужно, а не о каком-то ребенке!

Убираю телефон от уха, не глядя завершаю вызов и бросаю его под подушку. Видеть его не хочу! Слышать никого не желаю!

Бред… Какой же вокруг меня царит бред…

Поднимаюсь, со спинки кровати забираю полотенце и ухожу в душ. Мне нужно помыться! Я хочу смыть с себя всю эту грязь.

Подходя к душевой, слышу, как под подушкой вибрирует сотовый. Наверное, мама звонит высказать свое возмущение. Как так! Она мать, а я посмела не дослушав кинуть трубку.

Ох… Чувствую, тирада та еще мне предстоит.

Да и плевать! Все на свете выдержу! Лишь бы к дочери скорее поехать! Отказываться от нее я не собираюсь ни под каким давлением. Анечка — моя самая любимая и прекрасная дочь!

Вылечимся, встанем на ноги и заживем! Все у нас будет прекрасно! Но пока… Пока мне бы смыть с себя всю ту грязь, что вместо поддержки вылили на меня самые близкие люди. Видеть никого из них не хочу.

— Элеонора Борисовна! — В дверь раздается стук. По голосу понимаю, что в палату вошла медсестра.

— Я в душе! — кричу. Надеюсь, услышит.

— Вам доставка, — говорит, подходя к двери в помывочную.

— Доставка? Мне? — удивляюсь. — Я ничего не заказывала.

— Написано ваше имя и палата, — отвечает уверенно. — Других рожениц с таким именем у нас нет.

— Спасибо, — произношу с толикой сомнения. Принимаюсь быстрее вытираться и выхожу в коридор.

В палате уже никого. На кровати стоит пакет. Он не прозрачный, и что там находится, я не имею ни малейшего понятия. Рядом с пакетом лежит шикарный букет из бело-розовых пионов. Мои самые любимые цветы.

«Моя любимая доченька! Поздравляю тебя с рождением малышки! Здоровья и счастья вам!

Папа».

Читаю записку и даже не смахиваю слезы. Они капают из глаз, попадают на бумагу, написанные от руки буквы расплываются.

Папа…

В голове словно щелкает что-то. Сердце начинает стучать быстро, я хватаю записку и выскакиваю в коридор. Смотрю по сторонам, но медсестры на месте нет. На посту пусто.

Возвращаюсь в палату, достаю из-под подушки телефон и дрожащими от волнения пальцами принимаюсь снимать блокировку.

Промахиваюсь мимо точек, графический ключ даже с пятой попытки ввести не получается.

А-а-а! Блин! Ну что же делать?!

Словно почувствовав мое отчаяние и мысли, телефон оживает и начинает звонить.

— Папа! Привет! — тут же принимаю вызов. В ушах от волнения шумит.

— Здравствуй, доченька. — В динамике раздается голос отца. — Как ты?

— Не очень, — признаюсь. Скрывать правду не собираюсь. Мне плохо, у меня горе. И все вокруг только и делают, что наезжают.

— Тяжелые роды? — спрашивает с сочувствием.

— И это тоже, — тяжко вздыхаю. — У меня дочка не совсем здоровая родилась, — признаюсь.

Скрывать и прятать Анечку не собираюсь. Она мое сокровище, и мы будем жить с ней вместе!

— Насколько все плохо? — тут же оживляется папа. — Ты ей нужна! Ты только не вздумай ее бросать! — говорит в сердцах.

Слушаю его, а меня душат слезы. Я не могу ничего сказать.

— Элечка, не слушай свою мать, подруг и мужа, — продолжает папа. — Они не друзья тебе, раз заставляют бросить дочь! Ты нужна своей малышке. Очень сильно! Даже не вздумай соглашаться на требование матери! Я знаю, она уже по тебе прошлась.

— Пап, — шепчу. Громче говорить не выходит. — Ты далеко? Сможешь ко мне приехать?

У меня роды по контракту. Я лежу в отдельной палате. Мне разрешены посещения.

Почему бы не воспользоваться всем, за что заплатил мой муж?

— Буду у тебя через двадцать минут, — отзывается папа. — Жди!

— Угу, — киваю. Сама говорить не могу, кусаю губы.

Рыдания душат, и мне не справиться с ними. Они оказываются сильнее.

Встаю напротив окна, дышу медленно и глубоко, пытаюсь себя успокоить. Молоко вот-вот должно прийти, нельзя волноваться, иначе пропадет.

Моей девочке нужна сильная и уверенная в себе мама. Я стану такой! Ради нее! Вновь думаю о своей малышке, своей кровинушке. Как там она? Что с ней?

Врачи обещали дать номер телефона и сказать, когда можно позвонить в клинику, куда Анечку увезли.

Скорее бы…

Сил ждать практически не осталось.

— К вам посетитель. — В палату заглядывает медсестра и выдергивает меня из печальных мыслей. — Вы ждете кого-то?

— Да, — спохватываюсь. — Ко мне должен приехать отец.

— Сейчас провожу, — соглашается. — Сильно с ним не засиживайтесь, — предупреждает. — Скоро будет вечерний обход.

— Не беспокойтесь! — спешу успокоить медсестру. — Он уйдет, как только потребуется.

— Хорошо, — кивает. — Готовьтесь. Я его сейчас к вам приведу.

Не проходит и трех минут, как дверь в палату опять открывается, и я вижу на пороге человека, с которым мы не встречались уже несколько лет. Мама категорически против моего общения с отцом. Если она узнает, что мы нашли друг друга и общаемся, то с потрохами сожрет.

— Здравствуй, дочка. — Папа раскрывает свои широкие объятия. Не глядя ступаю вперед, прижимаюсь к крепкой мужской груди и закрываю глаза. Слезы бегут. — Ш-ш-ш. — Папа гладит меня по голове, успокаивая. — Все будет в порядке. Ты не одна! Мы со всем справимся.

— Саныч, проснись! — раздается в динамике голос дежурного реаниматолога. — Возвращайся в отделение!