"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Карпенко Виктор Федорович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/580
- Следующая
– Выделиться хочет. Мало ему десятника, полусотником стать хочет.
В ратной службе в мирное время продвижения по службе нет. А в боевых походах, когда сеча, убыль большая, тогда и возвышение ратников завсегда бывает.
Пока Фёдор службой занимался, происходили события, внешне не заметные, не громкие, но сыгравшие позже значительную роль. Хан Крымского ханства Менгли-Гирей I, чувствуя угрозу от Большой Орды, стал искать союзников. Сначала вёл переговоры с Казимиром IV и даже договор подписал. Но Литва далеко, и в случае нападения Большой Орды на Крым помощь от Казимира не скоро придёт. Стали думать о Москве. Рати у Московии большие, территории обширные, а главное – Ахмату недруги. Менгли-Гирей действовал по принципу – враг моего врага мой друг. В 1473 году в Москву был отправлен Ходжа Конос, купец из Кафы. У него и прикрытие хорошее – дела торговые. Купцов все правители старались не обижать, указы грозные в их защиту издавали. Даже по Яссе Чингисхана ограбившего купца предавали смерти.
За купцом Ходжой стояли ширинские беи – Эминек, Давлетек, Мамок и Абдул, глава крымско-татарского рода Барын. При купце никаких бумаг не имелось, но он сумел переговорить с боярином Никитой Васильевичем Беклемишевым, дьяком Иноземного приказа. О важном предложении было тотчас доложено царю. И завертелось. Ходжа вернулся в Крым обласканным, через ширинских беев сообщено об интересе царя Ивана к союзу. В Москву отправили шурина Ходжи Коноса, Юсуфа. Он вёз с собой грамоту о дружественных намерениях. Это уже не разговор, а официальное предложение одного властителя другому. Иван III направил в Крым к хану толмача Иванчи с аналогичной грамотой. Уровень переговоров был повышен. Из Крыма в Москву прибыл Ходжи Баба, с которым Иноземный приказ обсудил все пункты мирного договора. На одном пункте не сговорились. Иван III хотел, чтобы в случае нападения Ахмата Менгли-Гирей привёл на помощь свои войска. Против войны с Ахматом крымский хан не возражал, а с Казимиром упёрся, дескать – союзник крымский, договор подписан. Долго переговоры шли, однако вместе с Ходжи Бабой в Крым для подписания договора отправился 31 марта послом с высокими полномочиями дьяк и боярин Беклемишев. Был он человеком знающим, умным, грамотным и хитрым. А кроме того – знатного происхождения. С простым дьяком хан за стол переговоров не сел бы, тут свой политес. Кроме подарков хану по традиции ещё везли подношения беям Эминеку и Абдуле по восемьдесят шкурок соболей. Люди они в Крыму влиятельные, могли склонить хана к подписанию нужного Москве договора.
И Иноземный поезд, как называли тогда Иноземный обоз, двигался через Серпухов, остановился на ночёвку в селе Борисове. Поскольку переговоры были тайные, посольство избегало остановок в крупных городах. У Ахмата лазутчиков, этих глаз и ушей, везде хватало – купцы, сборщики подати.
Фёдор со своим десятком с полевых упражнений возвращался, а во дворе воинской избы столпотворение. Ратники чужие, даже чужаки в татарских одеждах, возки стоят, а сам Патрикеев с каким-то важным боярином разговор ведёт. Апрель уже, самое начало, тепло, ратники в лёгких кафтанах. Но Фёдор видел уже бояр да дьяков в чинах, шуба да шапки горлатные на них не для согрева, а для важности – показать положение.
Фёдор и дружинники молодые князя поприветствовали, вскинув бердыши. Князь в улыбке расплылся перед высокими гостями из самой столицы, лестно видеть выправку ратников да почёт и уважение. Высокий гость на Фёдоре взгляд остановил, князю что-то сказал. Патрикеев и крикни:
– Фёдор, ко мне!
Фёдор к дружинникам повернулся:
– В избу идите.
А сам бегом к князю. Не любит Патрикеев ждать. А гость на Фёдора с интересом смотрит, как на новый пятак.
– Ты ли тот ратник, что князю Холмскому в походе помог? Вроде лицо похоже.
Фёдор раньше гостя не видел. Хотя кто знает, он близко к Холмскому и его окружению не подходил. Его дело – дозор.
– Я он самый и есть, – подтвердил Фёдор.
– Надо же, где встретились! Видно – судьба. Князь, дозволь с собой ратника взять?
– Не ратник он, десятник уже. А зачем тебе Фёдор, боярин! У меня в дружине поопытнее гриди есть.
– Да? Что-то я не заметил, чтобы они в прорубь бросились князя спасать. Только один Фёдор живота не пожалел, это дорогого стоит.
– Уговорил! – развёл руками Патрикеев. – Будешь обратно возвращаться, пообещай вернуть.
– Непременно.
Князь Фёдору сказал:
– Сдавай десяток на время, пока тебя не будет, кому-нибудь толковому. А сам собирайся, утром с поездом идёшь.
– Конно! – поднял палец Беклемишев. – А то идёт посольство – и пешком.
– Оговорился я, боярин, – повинился князь.
– Коня пожалел? А великому князю и государю пожалуюсь?
Препинания господ Фёдор слушать не стал, не холопское это дело. Попятился да и в избу вошёл. Дружинники сразу обступили.
– Чего Патрикеев от тебя хотел?
– Да не князь, а заезжий боярин. Его сопровождать надо.
– Его? Да у него два десятка ратников, не считая поганых.
– Моё дело маленькое. Приказали – исполню. Завтра с поездом ухожу, на время. Старшим назначаю… – Фёдор людей своих осмотрел, – Конюхова Илью. Отныне и до моего возвращения его слушать во всём.
Фёдор в баню сходил. Перед ним другой десяток помылся, что с заставы вернулись, немного горячей воды осталось. Всё же потный он после занятий, а завтра с посольством выступать. Исподнее чистое надел, рубаху новую. Саблю наточил, в конюшню сбегал, проверил подковы у коня. Один из старых ратников и скажи:
– Крестик под рубаху прячь. Да у боярина с утра спроси – оружие брать ли? Поганые на своей земле православным иметь при себе оружие запрещают.
Слова дружинника Фёдора в тупик поставили. Боярин ни словечком об оружии не обмолвился. Если в охрану берёт, как без сабли посольство оборонить, если придётся?
Утром оделся, седло на коня набросил, позавтракать успел гречневой каши с убоиной, да у крыльца княжеского дома устроился боярина ждать. К нему сразу незнакомый ратник подошёл. Богато одет, рубаха шёлковая, кафтан с медными пуговицами.
– Не ты ли Фёдором будешь?
– Он самый.
– Никита Васильевич велел рядом с его возком держаться.
– А ты кто будешь?
– Старший над малой дружиной, что посольство сопровождать будет. Звать Елисеем Храповым.
– Вот скажи, Елисей, мне при сабле и бердыше быть али как?
– Бердыш оставь, саблю возьми. Мы с посольством едем, у нас грамота от царя, не тронут.
– А Никита Васильевич кто?
– Чудак-человек! Да боярин Беклемишев, с кем ты вчера разговаривал.
– А татары – толмачи?
– Не, крымчаки, ихних баев люди.
На крыльцо вышли Патрикеев и Беклемишев. Елисей и Фёдор сразу отошли.
– Беги за лошадью, сейчас возок подадут, – предостерёг Елисей.
Когда Фёдор подъехал, к крыльцу подали возок, куда уселись боярин, провожаемый князем, и татарин. Возок тронулся, за ним две подводы, груз рогожей прикрыт от непогоды и любопытных глаз. Спереди сразу два дружинника конных вроде дозора и неугодных с дороги сгонять, коли случатся. Фёдор сразу за возком пристроился, за ним подводы, а уж замыкали поезд все дружинники. Вскоре переправились через Оку самолётом, как назывался паром. Причём Елисей, командовавший дружинниками, поступил разумно. Сначала половину гридей переправил, затем телеги, а уж потом возок и Фёдора, замыкали перевоз остальные дружинники. Паром невелик, вмещал десяток коней с всадниками. Тянули его за канат, вручную.
Две лошади тянули возок шустро, из-под колёс летела пыль, и Фёдор пристроился с подветренной стороны и немного сзади возка. Окна возка затянуты слюдой, а изнутри задёрнуты шторками, чтобы седоков видно не было. Фёдор от природы наблюдателен. Немного удивлён был, что подводы с поклажей не отстают. Видимо, груз лёгкий. Когда остановились на отдых, лошадей покормить, напоить, он вроде невзначай на рогожу в одной из подвод опёрся. Рука как провалилась, вроде нет ничего. Ездовой приметил, усмехнулся:
- Предыдущая
- 10/580
- Следующая