Слепая физиология. Удивительная книга про зрение и слух - Барри Сьюзен - Страница 38

То же самое и со звуками и речью… Мы узнаем слова и предложения, – например, «Привет» – когда их произносят люди с разными голосами, с разными акцентами, с разной громкостью, разным тембром и даже в разных местах… Вы когда-нибудь говорили с кем-нибудь, стоя на лестничной площадке? Слышащие люди редко когда замечают, насколько сильно эхо может влиять на восприятие речи. Для них это абсолютно неважно, как для зрячих людей неважно, как на предмет ложатся тени. Когда я вижу предмет, я даже не думаю о том, как он освещен, я легко и без усилий его узнаю. Но для меня сложно, иногда невозможно разобрать речь на лестнице: для меня звуки искажаются настолько, что это как будто совсем другой мир, который я не понимаю, и «Привет» звучит совсем не так, как я бы его услышала в тихой комнате без всякого эха.

Даже удивительно, что мы вообще хоть что-то можем узнать в этом постоянно меняющемся мире. И Лиаму, и Зохре пришлось разобраться в том, какие свойства и элементы объектов не меняются никогда. В физическом мире всегда существуют неизменные вещи^[199]. Например, солнце всегда светит сверху, из-за чего предметы отбрасывают тени вполне предсказуемым образом, и с их помощью мы можем интерпретировать глубину пространства. Кроме того, у каждого человека есть и уникальные для него свойства, которые почти не меняются: мимика может менять выражение лица, но его черты остаются прежними, и голос человека может меняться в зависимости от его настроения, но все же для его речи характерен определенный тембр, ритм и манера произношения. Мы моментально узнаем шаги друга, его походку или почерк, даже если нам трудно проанализировать, как именно это у нас получается.

Для понимания речи Зохра до сих пор опирается и на слух, и на чтение по губам. Одного чтения по губам ей недостаточно, и без кохлеарного имплантата она теряется. Поскольку имплантат не дает ей достаточную чувствительность к тону, ей бывает сложно услышать восходящую интонацию в голосе говорящего, когда он задает вопрос. Для нее «Я иду в магазин» и «Я иду в магазин?» звучат одинаково. Но когда я произнесла обе эти фразы, Зохра рассмеялась и сказала, что может прочитать вопрос у меня на лице.

Дэвид Райт, потерявший слух в семилетнем возрасте, в своей книге «Глухота» (Deafness) писал, что глухие люди не обязательно видят больше, но они видят по-другому^[200]. Например, представьте себе, что вы смотрите, как человек заканчивает телефонный разговор, и слышите, что он при этом говорит. Слышащий человек поймет, что разговор почти окончен, по словам и интонации говорящего, тогда как глухой человек может заметить перемену в позе говорящего, что он едва заметно отворачивает голову от телефона, слегка переступает с ноги на ногу, что его выражение лица несколько изменилось, – и по этому определить, что он принял решение завершить разговор. Райт отмечает, что чтение по губам стоило бы называть чтением по лицу или чтением речи: ему намного сложнее читать по губам, когда глаза говорящего скрыты за темными очками.

В 2020 году во время пандемии коронавируса все были обязаны носить маски, чтобы сдержать распространение инфекции. Зохра очень нервничала: как она справится? Как она поймет других людей, не имея возможности читать по губам? К ее удивлению, ей было легко понимать членов своей семьи, даже когда они носили маски. Она привыкла к их голосам. Но вот на работе дела не всегда обстояли так же хорошо: она понимала людей с четкой дикцией, но ей было трудно понимать тех, у кого был сильный акцент. Часто встречающиеся фразы она понимала без труда, равно как и разговоры на знакомые темы. Но ей было намного сложнее следить за речью человека, если она не могла предсказать, о чем он будет говорить. Поэтому она брала блокнот и просила говорящего набросать пару ключевых слов, описывающих тему разговора: с такими подсказками ей было проще следить за разговором. «Но этот опыт, – писала мне Зохра, – пусть и заставил меня понервничать, – в чем-то меня порадовал, потому что я поняла, что слышу намного больше, чем я думала».

Дэвид Райт указывал, что глухие люди испытывают сложности не просто с тем, чтобы слышать, но с тем, чтобы слушать чужие разговоры. Даже когда мы не говорим с людьми напрямую, мы зачастую можем уловить отдельные слова и интонации из их разговора и определить общее настроение беседы. Поскольку Зохра для понимания речи пользуется и слухом, и чтением по губам, ей бывает трудно улавливать обрывки чужих разговоров. В 2017 году мы с Зохрой отправились в океанариум Торонто: это было потрясающее зрелище, и мы получили огромное удовольствие, любуясь поразительными рыбами и другими морскими существами. Вокруг нас постоянно слышались восторженные восклицания, но Зохра, целиком поглощенная морскими животными, ничего не слышала.

Иногда Зохре кажется, что она улавливает больше информации, чем думает. Однажды в колледже она была в столовой с друзьями: там было очень шумно, так что она даже не пыталась следить за разговором и вместо этого принялась обдумывать домашнее задание к одной из дисциплин. Когда она спросила друзей, получилось ли у них найти ответ к задаче номер пять, они воскликнули: «Так мы же об этом только что и говорили!»

Майкл Хорост в книге «Восстановленный» (Rebuilt) описывает свои трудности с пониманием речи через кохлеарный имплантат^[201]. Однажды он пытался одновременно вести машину и разбирать речь дикторов радио, но для него она звучала как «псевдоанглийский», так что он принялся думать о совершенно посторонних вещах. Но вдруг совершенно неожиданно он начал слышать и понимать целые фразы! Он обнаружил, что если старательно сосредотачиваться на речи, результат оказывается почти такой же, как если не слушать вообще: он абсолютно ничего не понимал. «Нужно быть спокойным, открытым, расслабленным, но при этом внимательным. Нужно найти правильную точку равновесия между бездельем и напряженностью».

В 2018 году в новогодние дни Зохра испытала нечто похожее. Они с семьей отправились на автобусную экскурсию, и в какой-то момент Зохра расслабилась, но не до состояния абсолютной отрешенности. Тогда она начала ясно и четко слышать слова экскурсовода: «1926… Наша следующая остановка – Харборфронт… озеро Онтарио… Вместе они составляют 21 % мировых запасов пресной воды». Как же сильно этот опыт отличался от ее занятий с логопедом, который просил ее сосредоточиться! Бывали дни, когда Зохра не могла расслышать слова независимо от того, насколько сильно она старалась: просто сосредоточиться иногда не помогает.

Дэвид Райт также писал об этом хрупком равновесии между напряжением и расслаблением при чтении по губам^[202]. Ему нравилось ходить по пабам, где, в расслабленной обстановке, он с легкостью понимал своих друзей и наслаждался общением. У него был глухой друг, который обладал абсолютно потрясающим умением читать по губам: он мог в течение всего дня следить за выступлениями на профессиональных конференциях. Когда Райт спросил его, в чем его секрет, тот ответил: «Расслабление».

Все эти описания перекликаются с темой книги У. Тимоти Гэллуэя «Теннис. Психология успешной игры», опубликованной в 1974 году, но не теряющей популярности до сих пор^[203]. Гэллуэй на протяжении многих лет учил других людей играть в теннис, и в какой-то момент он понял, что одно из ключевых препятствий на пути к лучшим результатам в игре – это не нехватка скорости или координации, но то, как его ученики говорили себе во время игры: «Я слишком поздно отвожу ракетку, у меня ужасная подача!» Все мы попадали в такие ситуации: во время игры у нас все отлично получается, и мы движемся легко и непринужденно – ровно до тех пор, пока не начинаем задумываться о том, что именно мы делаем, после чего начинаем играть ужасно; или, например, мы прекрасно играем на фортепиано, и пальцы буквально сами бегут по клавишам, но потом мы начинаем думать о том, как нужно играть, и тем самым нарушаем состояние потока. Когда Зохра на занятиях с логопедом напрягалась, чтобы попытаться лучше разобрать речь, ее внимание разрывалось между тем, чтобы понимать слова, и тем, чтобы анализировать, как она с этим справляется. Как подчеркивает Гэллуэй, и ей, и всем нам следует вместо этого погружаться в задачу, отключая самосознание и самобичевание. В каком-то смысле мы всегда об этом знали: иногда мы говорим, что нам нужно «просто не мешать себе».