Боярин Осетровский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 10

На дворе — семнадцатый век, здесь к непривычным вещам относятся с подозрением, и какие-то непонятные комочки риса с огурцами и рыбой есть не будут. Это не говоря уж о нори и соевом соусе, вернее, их полном отсутствии. Блин, да здесь для половины известных мне блюд просто нет ингредиентов! А вторая половина здесь известна и без меня! Вот как тут меню составлять?

Кстати, о высоких шапках. Называются они — горлатные, потому что делают их из самого нежного меха, того, что у куниц и соболей на горле. У бояр она — как фуражка у генерала. То есть — можно и без нее, но это неправильно. А раз я теперь боярин… Да, мне такая шапочка тоже край как нужна. Кстати, в гардеробе у Сисеевых такая шапка есть. И даже мне в пору. Вот только за сто лет какая-то меховая моль проела приличную плешь прямо в центре надо лбом. В такой траченной «фуражке» на люди не выйдешь.

Тоже проблема, кстати.

И в-третьих — части бояр передаст приглашения от моего имени Ржевский. Но для особо важных гостей приглашения должен доставить лично я. А проблема в том, что особо важные гости меня знают как Викешку-приказного…

Князь Дашков, набычась, смотрел на меня, изредка пофыркивая через ноздри, как разъяренный бык. Даже глаза медленно наливались кровью, как у тех самых быков в мультяшках.

— Ты⁈ Меня⁈

На его лбу запульсировали красные крестики гнева.

— Зовешь⁈ К себе⁈

Глаза вспыхнули яростными языками пламени. Дашков набрал воздуха в грудь и заорал:

— МЯАААУУУ!!!

Я подскочил на кровати, тяжело дыша. Господи, приснится же такое! Нет, разговор с Дашковым был тяжелым, но все же не таким. Однако мой мозг, похоже, все эти разговоры и приглашения не выдержал и переварил их вот в такой кошмар. Этот еще более или менее приличный. А вот если вспомнить тот, где была Марфа Васильевна…

— Мяаааау!!!

Да что тебя!

Я посмотрел на пол. Там сидел наш кот Мартин, недовольно глядящий на меня, как будто я ему денег должен. Чего он разорался?

— Чего тебе? — спросил я у кота, как будто тот мог ответить.

Мартин лизнул лапу и посмотрел на меня:

— Спросить тебя хочу.

Я подскочил на кровати еще раз. Нет, Мартин, конечно, кошак себе на уме — как и все кошки, в принципе — но до сих пор говорить не умел. Ну или хорошо это умение скрывал.

Впрочем, сон с меня слетел окончательно и я сообразил, наконец, что обращался ко мне не Мартин, хотя бы потому, что голос был женским.

— Что случилось, Голос?

— Люди, которые вошли в терем — твои гости?

Что еще за люди?

— Что еще за люди?

— Два человека, вошедших через окно поварни.

Так. Люди, которые входят через окна — гостями определенно не являются. По крайней мере — добрыми гостями. Хотя — возможны варианты… Может, это какие-нибудь ухажеры нашей поварихи… Я вспомнил повариху — огромную женщину, величиной с медведицу и примерно такой же доброты. Нее… Двое с такой не справятся.

— Это гости или нет? — нетерпеливо повторила вопрос Голос.

— Нет, — ответил я.

И поторопился. Очень сильно поторопился.

Откуда-то… ну да, со стороны кухни раздались два истошных вопля. Быстро оборвавшихся.

— Что ты с ними сделала?

— Убила.

Да едрит твою через Мадрид!

— Зачем? — спросил я, успев одеться и пробегая по коридорам в сторону происшествия.

— Они не были твоими гостями. Ты сам сказал.

По спине пробежал легкий холодок. Я как-то уже привык, что живу в тереме, в котором обитает что-то типа призрака. Ну обитает и обитает, иногда разговаривает. Такая себе древнерусская Алиса. А тут вдруг выясняется, что эта «Алиса» — существо, мягко говоря, недружелюбное и людей не любящее. Получается, что все, ВСЕ, кто сейчас живет в тереме Сисеевых — живет только потому, что я назвал их своими гостями. И кто его знает, когда и что щелкнет в голове — или чем там она думает — у Голос, и не решит ли она, что статус моего гостя больше не является причиной для того, чтобы никого не убивать.

Неприятненько…

В кухню я примчался первым, но, судя по поднимавшемся в тереме гулу сонных, еле различимых голосов — скоро здесь соберутся все обитатели. Нет, кто-то их них мог, наверное, подумать «Да не, показалось» и заснуть обратно, но… На Руси настолько беспечные люди не выживают, так что, скорее, стоит ожидать появления здесь классической толпы из фильмов про Франкенштейна, с факелами и вилами.

Но это потом, а сейчас — осмотр места происшествия… Надо же — во мне включился подьячий Разбойного приказа. И на секунду промелькнуло сожаление, печаль по той интересной и захватывающей, а еще такой простой жизни. И чего меня в бояре вообще потянуло…

Отставить сожаления. Осмотр.

Два тела. Лежат не под окном, как я подсознательно представил, что, впрочем, и понятно: пока Голос меня разбудила, пока я проснулся, пока сообразил, чего она хочет от меня — «гости», которые явно не ночной дожор залезли устроить, двинулись дальше и лежали у самой двери в кухню.

Мужчины. Молодые. Лежат так, как будто… хм. Как будто их кто-то сильный и безжалостный схватил за горло и очень быстро задушил. После чего уронил на пол. По крайней мере, искаженные лица и руки, протянутые к шеям — одинаковы у обоих. Точно так же, как и отсутствие следов удушения.

Снова холодок на спине.

И в этот момент резко распахнулась дверь!

Я подпрыгнул, но, к счастью, это оказалась всего лишь огромная тетка с мощными ручищами. Описывая такие часто говорят «Как моя нога!», так вот — ноги у меня все же потоньше.

Как вы, наверное, уже догадались — это моя повариха. Здесь, где на кухне нужно ворочать огромные котлы, не менее огромные сковородки, туши свиней, а то и целых коров — хрупким женщинам, а-ля Юлия Высоцкая, не место.

Если вы подумали, что в руках у моего боевого мамонта, работающего поварихой, была какая-нибудь сковородка, скалка или там нож — вы сильно ошиблись. Вся посуда хранится, внезапно, на кухне, и спать с ней поварихе никакой надобности нет. Так что вооружилась она подсвечником, здоровенной металлической стойкой, почти что ломом — против которого, как известно, приемов нет — но при ее габаритах он выглядел как небольшая палочка.

Юлия — зовут ее так, да — яростно сверкнула глазами, глядя на валяющиеся на полу трупы — меня она явно не опознала — набрала воздуха в грудь…

— Кто это? — встал я с колена.

На лице поварихи появилось выражение «Это же моя реплика!», но она удержала ее, узнав хозяина. Протопала к телам, задумчиво потолкала одного из них ногой.

— Не знаю. Тати какие-то, обокрасть нас хотели.

Воры, говоришь… Я опять присел у тел.

Видели когда-нибудь такую стереотипную картинку вора? Как его изображают? Полумаска, полосатая куртка зэка — иногда и с номером — в одной руке связка отмычек, в другой — мешок с деньгами. Масок воры — по крайней мере, на Руси — не носят, их задача — пробраться в дом так, чтобы их не увидели, смысл тут в каких-то масках? Про полосатые костюмы я и вовсе молчу. Что остается? Отмычки и мешок. И если отмычки вор на Руси мог и не взять — если он надеется вскрыть замки ножом или вовсе владеет Отпирающим Словом — то мешок возьмет с собой всегда. В чем ему, иначе, краденое уносить? В карманах? Так нет их здесь еще, разве что — у меня. В общем, стереотипы не всегда врут и вор без мешка здесь — как подьячий без печати.

Как вы, наверное, уже поняли — у обоих жертв маньячки-Голос мешков с собой не было. И отмычек — тоже. Одежда — простая, такую многие носят, кафтаны со скромной вышивкой, из ткани темного цвета, нечто среднее между серым и коричневым… бурый, что ли? Такие же штаны, мягкие сапоги — могу поспорить, где-то неподалеку спрятаны шубы и валенки, в которых ходить по холодным улицам удобно, а лазать по чужим окнам — нет. На головах — невысокие колпаки, забавно напоминающие вязаную шапку с картинки все того же стереотипного вора. А что у нас за пазухой?