Воины света (СИ) - Бачурова Мила - Страница 31

Борис выдохнул и откинулся на спинку сиденья. Улыбнулся и посмотрел на побледневшую Анну. Торжествующе произнёс:

— Вот видишь? Поэтому я и называю Костю своим другом! Он честен. Он говорит не то, что я хочу услышать, а то, что я должен услышать.

— А у вас были какие-то споры относительно Константина Александровича? — переводя взгляд с Бориса на Анну, поинтересовалась Кристина.

Анна покраснела и отвернулась к окну.

— Нет, — поторопился сказать Борис.

Кристина только хмыкнула едва слышно. А я легко достроил в голове ту нехитрую схему, что от меня попытались так неловко утаить.

В представлении Анны я её практически бросил, пусть и весьма тактично. После нашего неловкого поцелуя в Кронштадте, который у неё в голове происходил, вероятно, под оглушительную торжественную музыку, никакого продолжения не последовало. И бедная наивная душа посчитала, что и её обожаемому брату может грозить примерно то же самое. «Не доверяйся этому Косте. Он бросит тебя, ему никто не нужен», — что-то в таком духе.

Несмотря на всю свою начитанность, в человеческой психологии Анна разбиралась так себе. Хотя — тут ведь замешаны чувства. А там, где у подростков замешаны чувства, разум задёргивает занавески. Весьма вероятно, меня вообще ревновали к родному брату — как бы глупо это ни звучало.

— Куда же мы едем? — спросил я, чтобы переключить разговор на что-то иное.

— Осталось недолго, — улыбнулся Борис.

Я кивнул и лишь мысленно стиснул зубы.

Как же я обожаю сюрпризы…

Я был готов к чему угодно. К торту со стриптизёршей внутри, к клоуну с воздушными шариками, к бассейну на крыше, к столу, накрытому на животе обнажённой девушки, к расстрельной команде и ко всему вышеперечисленному одновременно.

Лётное поле оказалось неожиданностью.

Это был небольшой аэродром, о существовании которого я до сих пор даже не знал, хотя находился он относительно недалеко от Барятино. Охраны здесь было — мама не горюй. Однако наш лимузин пропускали, даже не пообщавшись с водителем. Я на это только головой покачал.

— Они увидели нас всех, сидящих внутри, — сказал Борис — будто прочитав мои мысли. — Поверь, если бы возникли хоть малейшие сомнения, дальше мы бы не проехали.

Я только поднял руки — мол, сдаюсь, уделали вы меня, ваше высочество. Больше не буду позволять себе высокомерные мысли в адрес незнакомых людей.

А лимузин тем временем подкатил к ангару.

Что ж, если там, внутри, всё-таки притаилась расстрельная команда в бассейне с шампанским, то я, в принципе, готов. Даже если эта команда будет состоять из обнажённых девушек с воздушными шариками…

Лимузин качнулся — водитель выбрался наружу. Несколько секунд спустя открылась дверь. Первым выбрался Борис, подал руку сестре. Затем вышел я, помог выйти Кристине. Кристина тоже, судя по лицу, ничего не понимала, но страха в ней не чувствовалось. Доверяла императорской семье?.. Что ж, возможно, мне тоже следует поучиться доверять хоть кому-то.

Двери ангара тем временем открыли двое безмолвных и безликих работников, и я уставился на то, что оказалось внутри.

Пожалуй, это меня обескуражило. Хотя по логике — ну чего ещё можно было ожидать увидеть внутри ангара?

Там стоял самолёт. Покрытый тёмно-зелёной краской, похожий формой на сигару с крыльями. Самолёт. Такие мне раньше приходилось видеть только на картинках, да в исторических фильмах.

Моноплан. Двухлопастной винт. Открытая кабина — небольшой стеклянный щиток спереди не в счёт.

— Вам нравится? — спросил Борис.

— Мне? — Я пожал плечами. — Ну… Я не авиатор, увы. Если требуется моя консультация, то вы не по адресу, ваше высочество. Впрочем, насколько я знаю, эта модель уже состоит на вооружении в нашей армии и используется весьма успешно. Система убирания шасси, судя по отзывам пилотов, оставляет желать лучшего. В этом плане зимний вариант, с лыжами, управляется проще, хотя и теряет в скорости и маневренности. Если же сравнивать с бипланом…

— Константин Александрович, — перебила Кристина, — вам знакома пословица про дарёного коня?

Я осекся, посмотрел на Кристину. Потом — на улыбающегося Бориса. Даже великая княжна Анна с трудом прятала улыбку.

— Отец, едва пришёл в себя после… инцидента, — начал объяснять Борис, — спросил у меня, какой, согласно моему мнению, подарок может тебя порадовать. Полагаю, он исходил из того, что у нас с тобой небольшая разница в возрасте. Он предлагал варианты — именное оружие, какие-то статуи, картины, прочую скукотень. А я вдруг вспомнил, как смотрел раньше в окно на летающих в небе птиц и завидовал их беспечности и свободе… Пожалуй, это несколько нечестно с моей стороны — я выбрал подарок, который хотел бы получить сам. Но мне кажется, что и ты оценишь по достоинству эту птичку.

У меня в голове с трудом уложилась мысль: мне подарили самолёт. Я молча подошёл к нему, провёл пальцами по фюзеляжу, коснулся крыла.

Дерево. Фанера… Ощущение, что я оказался на съёмках исторического фильма и стою среди декораций, аж слёзы наворачиваются. Эх, если бы Борис видел, какие «птички» и с какой скоростью порхали в моём мире… Который стремительно катится в пропасть — если верить словам «отца», явившегося ко мне из зеркала.

Я запрыгнул в кабину. Устроился поудобнее в кресле, осмотрелся. Н-да, внутри такого самолёта я нахожусь впервые. Однако прочитал я про них немало, пока готовился к вступительным экзаменам. В результате к авиации на вступительном экзамене всё и свёл, чем немало подивил Иллариона Юсупова.

В общем-то, принцип понятен. Поднять я эту машинку подниму, посадить — тоже…

— Наверное, — раздался снизу напряжённый голос Кристины, — прежде чем управлять самолётом, нужно закончить какие-то курсы.

— Ах, да бросьте, — откликнулся Борис. — Я не удивлюсь, если в скором времени Константин Александрович сам начнёт вести курсы для пилотов!

Я улыбнулся. Вот уж действительно, чего мне не хватает — так это ещё одной толпы учеников. Нет уж. В конце-то концов, у меня сегодня праздник или нет?

— Все от винта! — скомандовал я.

Кто-то из безымянных, безмолвных работников крутанул винт. Застрекотал мотор. Самолёт подтолкнули сзади. Кто-то забросил мне в кабину авиационные очки и кожаный шлем — которые я натянул, пока самолёт набирал скорость.

А скорость становилась всё выше. Двигатель шумел, ветер выл в ушах, пробиваясь даже сквозь плотные наушники. Вот шасси отделились от земли. Первые несколько мгновений казалось, что сейчас самолётик рухнет и развалится на части, как игрушечный. Но лётное поле становилось всё дальше и дальше.

Я начал убирать шасси. Сорок семь оборотов лебёдки, как по учебнику. Эта нехитрая, хотя и трудоёмкая процедура рассеяла внимание. Самолётом я управлял одной левой рукой и был слишком сосредоточен на том, чтобы всё делать правильно. И далеко не сразу — лишь когда шасси убралось полностью — осознал, что лечу.

Рёв и вой ветра, да синее небо — вот всё, что меня окружало.

Набрав высоту, я сделал разворот, слегка наклонив самолёт. Увидел далёкую землю, крохотные ангары — размером со спичечные коробки. Извилистая лента дороги, зелёные поля, холмы, рощи… Где-то вдалеке виднелись Летний дворец и корпуса Академии.

А небо было бесконечно синим, бездонно-глубоким. И я засмеялся. Возможно, впервые за много лет вдруг ощутил себя свободным и счастливым. Пятнадцатилетний мальчишка цесаревич оказался полностью прав: именно этого чувства мне и не хватало.

Впрочем, моя эйфория длилась недолго, едва ли несколько минут. А потом я вдруг представил, как в эту безупречную синеву тянет извне свои чёрные щупальца Тьма из бездны. Как небо сереет, чернеет. Как весь этот мир обращается в кучку праха…

Я стиснул зубы. Ну уж нет, подруга. Не дождёшься! Не в мою смену.