Слуга государя 2 (СИ) - Гаврилов Александр - Страница 22

Так я сам себя и убеждал, пока шёл дальше. Можно было бы сказать наставнику, что я передумал, и чтоб домой меня отвёл, но… Но дальше гневных мыслей дело почему-то не шло, и я продолжал тащиться за ним, сам не понимая, почему не делаю этого. Но вскоре до меня дошло. Волей неволей я держал в уме ситуацию с Кощеем, и ведь с той темы соскочить никак не получится, и подсознательно, видимо, я понял, что это обучение мне сейчас даже на руку. Во-первых, появилась законная отсрочка от того, что я должен был сделать, а именно, убить человека, а во-вторых, то, чему меня тут научит, поможет мне выполнить обязательства перед тем же Кощеем. Хочу я того, или нет, но мне придётся учиться убивать, иначе я рискую не выполнить требование Кощея, да ещё и сила меня должна принять как-то. Я тот ещё эгоист. Если будет стоять выбор между тем, чтобы умереть или убить кого-то, то я однозначно выберу первый вариант.

— Стой! — тормознул вдруг меня наставник, сам замерев в паре шагов впереди. Мы подошли к какому-то огромному, в несколько моих обхватов, развесистому дереву, рядом с которым обнаружилось что-то вроде не глубокой широкой ямы.

— А вот и лёжка. Свежая, причём, — тихо, себе под нос, пробурчал Сергеич, как будто сам с собой разговаривал, — Теперь полегче будет. Тигран возьмёт след, и выведет нас на хозяина леса. Думаю, скоро мы на него выйдем. Тигран, ищи! — подвёл он пса к лёжке, и тот деловито стал её обнюхивать. Под конец тихо рыкнул, и, пригнув морду к земле, потащил нас за собой.

— Я думал, медведи в берлогах живут, а тут лёжка какая-то? — вопросительно буркнул я наставнику, стараясь тихо двигаться за ним. Вот тоже удивляло. При всём своём огромном росте и весе тот передвигался по лесу абсолютно бесшумно. Ни разу я даже хруста ветки под его ногами не услышал. Я же как ни старался тихо идти, постоянно то на ветку наступал какую, от чего по лесу разносился оглушительный треск, то шуршал чем-то. то с шумом через кусты продирался. Но Сергеич замечаний не делал, молча двигаясь впереди.

— В берлогах они зимой живут, когда надо тепло сохранять, — нехотя тихо всё же ответил он после долгой паузы, когда я уже решил, что ответа не дождусь, — Летом и ранней осенью медведи предъявляют к лежкам противоположные требования — они должны не сохранять тепло, а забирать его избыток, то есть быть прохладными и сырыми. Для этого звери делают их более глубокими и широкими — до полутора метров в ширину и до полу метра в глубину. Часто у водоёмов любят селиться, в густой траве, ну, или как в этом случае, в тени больших деревьев. Теперь слушай внимательно, — глянул он на меня строго, — Чую, скоро уже выйдем на него, а там разделимся. Ты встанешь с подветренной стороны, чтобы он тебя не учуял раньше времени, я же с Тиграном зайду с другой стороны, и спугну его на тебя. Не упусти момент и не мешкай! Медведи не смотря на всю свою кажущуюся неуклюжесть очень быстрые! Глазом не успеешь моргнуть, как рядом с тобой будет. А там уже не медли. Рогатину подставляй,чтобы он на скорости на неё насадился, и за нож хвататься не спеши! Пусть он сначала обессилит слегка, а там уже добивай. Сунешься к нему сразу — порвёт! Понял?

— Ага, — заторможенно выдохнул я, чувствуя, как начинают дрожать руки, — Вот только с чего вы взяли, что если вы его вспугнёте, то он от вас кинется, а не к вам? Это ж медведь! А ну как в ярости на вас ломанётся?

— Не кинется, — не останавливаясь, успокоил он меня, — Медведи не любят с человеком связываться. Напасть они могут только из-за голода, или защищая медвежат, но сейчас лето и еды у них полно, и медвежат тут нет, там одиночка, это точно. Во всех иных случаях они предпочитают чаще всего уйти от человека подальше. Редко когда первыми нападают. К тому же, у меня есть свои способы внушить зверям страх, так делай, как я говорю. Всё, пришли. Вон, Тигран в стойку встал. Значит, зверь рядом уже.

Пёс действительно встал столбом, вытянувшись как струна, и не сводил взгляда с густого кустарника, глухо порыкивая. Сергеич положил ему руку на голову, тот взглянул на хозяина, и сразу умолкнул. Учитель жестом показал, чтобы я оставался на месте, и они тихо двинулись в обход. Я же нервно стиснул в руках древко рогатины. Вот ведь не было печали. А я так надеялся, что не найдём мы сегодня медведя.

На какое-то время установилась тишина. Я выдохнул, ослабил хватку на древке, и перехватил рогатину по удобнее. Потом вспомнил про рюкзак, и скинул его на землю, чтобы не мешал двигаться. Тут же прикинул, как буду действовать. Сергеич так ничего и рассказал про работу этой рогатиной, так что придётся думать самому. На весу её держать в момент нападения, думаю, не стоит. Так меня медведь скорее всего снесёт. Надо будет успеть упереться древком в землю. Тогда может что-то и получится. На удивление, страх куда-то отступил, и даже сознание как-то прояснилось. На место страха пришла… Жалость? Да, — понял я, — мне действительно стало вдруг как-то жалко ни в чём не повинного зверя. Смысл убивать ради какой-то прихоти? Я ещё мог понять, когда раньше охотились ради мяса и шкур. Это была жизненно важная необходимость. Но сейчас-то зачем⁇ Ради того, чтобы что-то там проверить? Бред. Неужели нельзя было что-то другое для проверки придумать? Тут мои мысли прервал звук… Рога? В кустах что-то затрещало, зашевелилось, я отбросил посторонние мысли в сторону, поднял опущенную было рогатину, и очень вовремя. Из кустов вдруг выкатился огромный меховой шар и стремительно помчался ко мне с оскаленной пастью, с диким рёвом и бешено глядевшими на меня глазами. Все мои мысли о бедных мишках тут же куда-то улетучились, я чуть было не отбросил в сторону показавшимся бесполезным копьём и не рванул прочь отсюда, но вовремя понял, что эта зверюга меня точно догонит, и, зачем-то крепко сжав зубы, выставил в её сторону копьё.

Я думал, что он так с разбегу и насадится на копьё, но тот притормозил прямо передо мной, встал на задние лапы, видимо, чтобы обрушиться на меня, и тут же я на подгибающихся ногах сделал шаг вперёд, и вонзил в него рогатину. Зверь яростно взревел, и попытался рвануться ко мне, ещё больше насаживая себя на длинное лезвие, я же под его напором сделал шаг назад, после чего упёрся древком в землю. Ещё сильнее взревев, медведь попытался достать меня лапой, но длина копья не позволила ему этого сделать. Я же изо всех сил держался за палку, не давая зверю вырвать её из моих рук. Через несколько секунд его движения стали более медленными и вялыми, и я достал нож. Медведь как будто почувствовал, что я хочу сделать. Или просто сдался… Ярость ушла из его глаз, и там появилась какая-то… Обречённость?

— Извини, друг. Но ты всё равно уже не жилец, — попытался даже как-то оправдаться я зачем-то перед зверем. Вот только дальше-то что? Отпускать из рук копьё было как-то страшновато, а как до него добраться с ножом, не выпуская его, было не понятно.

— Да хватит там уже телиться! Добивай его! — донёсся из-за спины медведя рык Сергеича. Я лишь зло сжал зубы. Почему-то захотелось вытащить копьё из тела зверя, чтобы тут же воткнуть его в грудь одному живодёру. Зверь вдруг обессиленно рухнул на землю, жалобно глядя на меня.

— Твою ж мать… — прошептал я себе под нос, отпустил древко, сделал шаг вперёд, и с силой вогнал ему нож в глаз. Я не знал, где точно находится у медведя сердце, так что пришлось пойти другим путём, чтобы избавить его от мучений. Мишка вздрогнул, и затих.

— Ого! Да ты эстет, я смотрю! — присвистнул подошедший ко мне наставник, бросивший взгляд на медведя, — Или решил шкуру не портить? Это правильно. Сейчас я ещё научу тебя её снимать и мясо разделывать. В жизни тебе это пригодится…

— Нахрен иди! — грубо оборвал я его так, что он даже воздухом подавился, — Обойдусь и без шкуры, и без мяса, и без умения твоего поганого. Сам снимай, если тебе надо, — чуть ли не прошипел я под конец, и почувствовал, как что-то недоброе зашевелилось у меня в душе. Мне показалось, что я даже уловил какой-то шёпот у себя в голове, призывающий убить того, кто вызвал мой гнев. И, видимо, он почувствовал как-то, что сейчас ко мне лучше не лезть, бросил на меня внимательный взгляд, вытащил нож, и пошёл снимать шкуру. Только тут к нам вышел из кустов Тигран, подошёл к медвежьей туше, понюхал её, и улёгся рядом.