Великий и Ужасный 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 17

— Вот! — кивнул я. — Назвал талантливым парнем — сразу согласился. Доброе слово — оно и псине приятно, а?

— Сам ты псина! — гоблин отодвинулся подальше настолько, насколько позволяла кабина. — Сердитая!

В этот момент скрипнули ворота, и навстречу вышел молодой брюнет в приличном костюме, с аккуратной стрижкой и короткой бородкой.

— Это вы шаурмой бабаевской торгуете? Заезжайте, заезжайте, вы очень кстати! — замахал руками он. — Можно, я в кабину сяду, покажу куда ехать?

Кузя уже испарился с переднего сиденья и громыхал посудой на кухне. Парень в костюме ловко вскочил на подножку, открыл дверь и уселся на место гоблина.

— Добрый день! — он без тени смущения или испуга протянул мне руку. — Хамзат, здешний администратор.

— Бабай, ресторатор, — откликнулся я и пожал его сухую, крепкую ладонь.

— Да ладно? — его глаза округились, он откинулся на сиденье. — То есть, это вы — Бабай? Вот так сами приехали к нам в «Завишу Чарного»? Да быть этого не может!

— Документы показать? — усмехнулся я. — А вы что, тоже видосики смотрите?

— Разве что кулинарные, — отзеркалил улыбку он. — Я в восторге от вашего меню быстрого питания. Столько новинок! А можно… Ну, посмотреть, как вы всё это…

Да тут, похоже, местный гастрономический фанатик образовался! Ну, надо же!

— Вступайте в Орду, берите франшизу — тогда можно, — еще шире оскалился я. — А иначе восприму как промышленный шпионаж и занесу выговор.

— Куда? — удивился Хамзат.

— В грудную клетку, конечно! — я и не думал, что тут эта шутка неизвестна.

— Ха-ха, — сказал он. — А про франшизу я подумаю. Все равно собирался через полгода-год увольняться.

— Ну, будете у нас в Хтони… — я крутил руль, следуя его указаниям. — А вы меня совсем не испугались?

— А у нас много из ваших останавливается. Зона-то закрытая, на экскурсии ездим автобусами, пирс для яхт на морские прогулки у нас собственный. Так что и кхазады, и лаэгрим, даже семейная пара из олог-хай однажды была. Ну, и снага периодически. Я привычный.

«Из наших» — это он нелюдей имел в виду. Такой латентный человекоцентризм, почему бы и нет?

— Гость есть гость, он платит, — продолжал балагурить Хамзат. — А бородатый он там или зеленый — это дело десятое. Главное что? Главное — вести себя по-человечески. Во-о-он там под пальмами станьте. Через пару часов на во-о-он той сцене будут играть музыканты, и Скороходов — тоже. Мы тут тележку с мороженым поставим и автокофейню, а в бунгало — коктейль-бар, для детей — сладкая вата, попкорн… Ну, и вы как гвоздь кулинарной программы. Слушайте, а вы точно — Бабай Сархан?

Я сунул руку в раскладной козырек на потолке, достал оттуда вид на жительство и показал ему свою малосимпатичную рожу:

— Вот!

— А можно фото? — как-то очень искренне попросил этот молодой человек. — Я себе на страничку выложу. Я фото со знаменитостями коллекционирую. У нас даже Стасяйлов останавливался! И Орбака Кристинайте!

— Нет проблем, — сказал я. — Давай тогда попозже, когда я гриль раскочегарю и передник надену.

— Ну, хорошо! Кстати — розетки у нас в каждом фонарном столбе, можете подключаться. Заодно фургон зарядите.

— А вот за это спасибо! — удивился-обрадовался я. — А что там по деньгам, кстати? Сколько я должен буду за…

— Пять процентов с выручки — нормально? — спросил Хамзат. — Закончится меорприятие — рассчитаемся.

Какой, однако, хороший парень! Или подозрительный?

Движуха тут была знатная. Эдакий опен-эйр с местным колоритом. Музыка Тверди мне в принципе нравилась — меньше басов, меньше электроники, больше инструментала и фолковых мотивов. Вроде и фанеры почти не было — пели вживую. Тут вообще предпочитали настоящих певцов и музыкантов всякой-разной аппаратуре и диджеям. Я-то в «Орде» этот момент упустил, у меня колонки играли… Надо будет переговорить с парнями — может, кто умеет лабать на инструментах?

На сцене под навесом герлз-бэнд местного разлива при помощи трех очень больших барабанов, обычной ударной установки, двух электрогитар, двух скрипок, потрясающего вокала, миленьких мордашек и откровенных нарядов выносили публику напрочь. Это по звучанию напоминало какую-то то ли цыганщину, то ли балканщину — очень и очень забойную. Народ отплясывал так, что горело мертвое. В основном, конечно, люди. Судя по всему — средний класс, из менеджеров, бизнесменчиков, начальников средней руки и их присных.

Хамзат не врал — «наши» тоже были. Настолько, насколько урук мог назвать кхазадов «нашими». Отец семейства — почтенный светлобородый гном с унизанными золотыми перстнями пальцами, его супруга — дебелая тетка, не растерявшая присущей женщинам этой расы своеобразной симпатичности, куча дочек годиков примерно от четырнадцати до двадцати — светленьких, с косичками, фигуристых, смешливых, конопатых. Если добавить сюда совсем несвойственные кхазадкам в обычной жизни пляжные наряды в виде всех этих полупрозрачных пончо и парео… Нет, ну определенно — не был бы я весь такой влюбленный в одну обаятельную и привлекательную эльфийку — подкатил бы к какой-нибудь из них с репликой в стиле «вашей маме зять не нужен?» И, скорее всего, получил бы ногой в пузо от их папаши. Хотя пока что он держался в целом дружелюбно, но настороженно.

— А-хм, хуетак! — вежливо поздоровался кхазад. — Вы тут эту… Крутите? С мясом? Жарите?

— Крутим! — кивнул я, улыбаясь. — Жарим!

Хуетак — это добрый вечер, если что.

— Так дайте мне… — он оглянулся на свое пританцовывающее семейство и принялся загибать пальцы: — Пять, восемь… Апчхиццать! Эдцать штук вашей этой крученой… С бараниной!

— Будьте здоровы! Восемнадцать? — я попытался пересчитать девчуль по головам, но «апчхиццать» никак не получалось.

— Одиннадцать! Им по штуке, и мне — пять! — уточнил он.

— Несколько минут, и всё будет! Кузя, ититьска сила, где лаваши? Почему я не вижу лавашей прямо тут перед моим носом? Работаем, работаем! — вообще-то я был даже рад, что гоблин всё-таки навязался мне в попутчики. Определенно — с ним было веселее.

После семейки гномов торговля пошла буйно. Очередь не заканчивалась, видимо — такие дикие танцы на морском песочке требовали значительных энергозатрат. Так что дяди и тети с обгорелыми лицами, шматочками облезшей кожи на шеях и плечах и алкогольным светом в ошалевших от отпуска очах оккупировали подходы к фудтраку очень плотно. Молодые-красивые и старые-обрюзгшие — примерно пополам. И что самое главное — многие фоткались на фоне Белой Длани, с кофе и шаурмой в руках и с моей рожей в качестве бонуса.

Скороходов же к этому времени уже выбрался на сцену и сейчас бацал какой-то медляк на сцене, проникновенно перебирая струны гитары под аккомпанемент скрипки и ударных.

—… чтобы ты заплакала… — послышалось мне, и я вздрогнул.

Это что, я выбрался из песочницы сервитута, и привет? Добро пожаловать в большой мир, где попаданцы уже спели все песни Высоцкого, добрались до Вакуленко и изобрели промежуточный патрон? А можно мне обратно в Хтонь? Но нет, всё-таки это была другая песня, и рифма там тоже была другая к слову «заплакала», не «одинаково», а " душу наголо" — тоже хрен пойми что, в общем-то, но теперь по крайней мере можно было надеяться, что командирскую башенку на танке тут изобрели всё-таки без переселения душ пенсионеров-спецназовцев с алкогольной зависимостью.

Отдыхающие гудели до самой полуночи, потом стали потихоньку расходиться. Некоторые разошлись настолько, что их потянуло на приключения, и какие-то мужчины среднего возраста и обрюзгшей наружности ощутили себя защитниками людской расы, и захотели мне предъявить «за Биляр», что бы там в виду не имелось. Но у этих мужчин нашлись гораздо менее выпившие подруги, которые потащили их «в нумера», чем спасли меня от необходимости вылезать из фудтрака и показывать им всем кузькину мать.

Молодежь разбрелась по пляжу — чаще всего парами, докручивать курортные романы до их логического завершения, те, кто постарше — перемещались в бар внутри пансионата. Демьян тоже куда-то свинтил вместе с одной из знойных барабанщиц из герлз-бенда, но я не особенно был к нему привязан, если решит остаться — ну и пофиг, я на этот самый Карасун, который вроде как в районе знакомого мне Краснодара располагается, и без волосатого барда съезжу. В рамках путешествия на Байкал он, можно сказать, по пути. А Тиль этот Бернес мне весьма интересен. Любопытно мне с попаданцем от музыки пообщаться. Они всяко приятнее попаданцев от военщины или прогрессорства… Да и ему шаурмой закусить и поностальгировать о вонючих подземных переходах и шумных вещевых рынках занятно будет.