Попаданка в Зазеркалье (СИ) - Акула Ксения - Страница 24

— Злата, — услышала я хриплый шепот и хотела распахнуть сомкнутые веки, но почувствовала внезапный холод. Словно кто-то жестокий и злой ранним утром прокрался ко мне в спальню и сдернул с кровати одеяло, оставляя мое обнаженное и дрожащее тело на растерзание ледяным порывам ветра.

— Кто здесь? — прошептала я, обнимая себя руками и глупо хихикая. Только мне мог прийти в голову такой неуместный вопрос. Еще бы спросила: «Ты уверен, что хотел поцеловать именно меня?»

— Что за дура!

И я чувствовала себя таковой. Мало того, что позволила какому-то парню так откровенно дотрагиваться до себя, ласкать и безнаказанно лапать, так еще и не узнала, кто это был.

Вместе с головокружением внезапно нахлынула злость, но на верхнюю палубу поднимались ребята, среди первых шел Оуэн, подсвечивая металлические ступени тяжелым скрипучим фонарем.

— Злата, вот ты где! Пошли спать, я смертельно устал.

И Оуэн не врал, выглядел он не лучшим образом. Весь какой-то синий и разом осунувшийся. Такое чувство, что море вытягивало из моего друга все жизненные соки. За парнем несмело шагала Аирэль, а за феей гордо и аккуратно ступала Марлен, придерживая полы дорожного бордового плаща одной рукой.

— Надеюсь, каюты окажутся одноместными, — капризно протянула она, натыкаясь взглядом на грязную лужу под ногами. — Фу! А я-то думала, что хранители — утонченные и нежные создания, а они хуже портовых рабочих!

— Тебя никто с нами не звал, — огрызнулся Оуэн, толкая выкрашенную в белый цвет дверь и отдавая Аирэль свой тяжелый скрипучий фонарь. Фитиль в нем тлел бледным оранжевым язычком.

— Тебе придется ее потерпеть, — произнес он, обращаясь к фее и молча шагая дальше по коридору. Я последовала за другом, чувствуя спиной взгляды Аирэль и Марлен.

— Ни за что бы не бросила брата в вашей компании еще раз! — запальчиво выплюнула демоница в спину Оуэну, но он только плечами передернул.

— Он все ей рассказал, — прошипел друг, толкая ногой самую крайнюю дверь и вваливаясь в каюту, тут же падая на койку. — Как же я ненавижу демонов! Строят из себя смелых и сильных воинов, а на деле хуже торговок.

Я сомневалась, что в этот момент Оуэн вообще меня видит и слышит. Никогда еще не видела его таким раздраженным и злым.

— Что случилось? — спросила я парня, пытаясь в темноте нашарить покрывало, чтобы накинуть себе на плечи. От всего произошедшего меня знобило, наружу рвался припадочный смех, который я сдерживала с огромным трудом. Хорошо, что на палубе зажглись яркие огни, и корабль, наконец, плавно тронулся вперед. Теперь я хотя бы видела лицо Оуэна и смогла оценить, как все плохо.

— Ты еще спрашиваешь? — огрызнулся друг, — нас встретил сам старейшина Николас, а он давно отошел от всех возможных заповедей хранителей, и движемся мы в его крепость Блэкпорт, в которой он лично отрекся от веры в богов и признал другую истину — истину того, что мир Аврелия создан хранителями для самих же хранителей.

— Подожди, — прошептала я, разом теряя голос, — ты хочешь сказать, что нас взяли в плен?

— Я не знаю, но никогда бы не поверил, что Николас способен на раскаяние. Он давно считается отшельником по всему Западному моря, а его плавучую крепость стараются избегать и исключили из списка ныне существующих городов.

— Тогда, зачем мы сунулись сюда?! — закричала я на друга. Ну, как закричала? Зашипела, сжимая кулаки от досады и сожаления, что не могу стукнуть Оуэна по его бестолковой голове.

— Потому что он упомянул берр Эля, и я растерялся. Мало ли, что могло произойти с Николасом, может, одумался.

— Ты сам-то в это веришь?

— После его слов о том, что нас повезут именно в Блэкпорт, я уже ничему не верю. Но как мой дядя мог допустить такое? Почему другие старейшины не встретили нас? Что вообще происходит? — Оуэн раскачивался на койке, зарывшись тонкими пальцами в растрепанные пепельные волосы, а я прикусила губу и возвела очи к черному небу, на котором все ярче вспыхивали серебристые точки-звезды.

— Тарт и Догнар знают? — спросила друга, плотнее закутываясь в одеяло.

— Я успел шепнуть им, что старейшина Николас кажется мне подозрительным, и они решили разведать обстановку на корабле. Ложись спать, Злата, — решительно произнес Оуэн, поднимаясь на ноги и выглядывая в коридор. — Ты в любом случае ничего не сможешь сделать, а потерять тебя мы не можем. Единственная из рода людей, — улыбнулся он как-то печально. — Пожалуй, это и прельстило Николаса.

С этими словами он вышел, плотно прикрыв за собой дверь в каюту, а я оказалась в полной темноте, захваченная настоящей паникой и отчаянием.

Меня укачал плавный ход судна, потому что очнулась я только поздним утром, когда в каюту решительно зашел сам старейшина Николас, неприятно улыбаясь и позвякивая какими-то браслетами. Один он мастерски защелкнул у меня на шее, а другой обернул вокруг своей руки.

— Теперь точно не убежишь, девчонка! — Николас дернул рукой, и я закричала от боли. Металлический ободок вонзился в кожу, отчего я подскочила с кровати, как ошпаренная. — Оуэн пожалеет, что сбежал с судна, я ему припомню все забытые истины хранителей. Слабаки! Оставили девчонок и уплыли в одиночку, глупцы. Думают, что им удастся найти помощь в ближайших городах, но нет! Я позаботился о том, чтобы Блэкпорт оказался недоступен для всех, кого я больше не желаю видеть!

Черты лица Николаса исказились, и теперь он походил на безумца, которого долгое время прятали от мира и нечаянно выпустили на свет. Красные глаза, трясущиеся руки и брызгающая слюна делали старейшину не просто безумцем, а страшным и неуправляемым хранителем. Он тащил меня на нижнюю палубу, не разбирая дороги.

— Мы прибыли! — крикнул Николас, когда корабль ткнулся носом в туман. Я ослепла и оглохла, настолько непроницаема оказалась защита Блэкпорта, но боль, обжигавшая кожу шеи, не давала забыться ни на мгновенье.

Когда туман расступился, моему взгляду открылось поистине великолепное и мрачное зрелище. Огромный мощный и необъятный город стоял на черном облаке, клубящемся там, где должно было быть море. Высокие каменные стены грозными стражами возвышались по правую и левую сторону. Острые пики-зубцы открывались, давая возможность кораблю причалить. Замшелые камни в сложном, невиданном мной ранее механизме, симметрично двигались, как шестеренки, приводя в движение зубастую решетку, поднимающуюся в туманную высь. Необитаемая тишина и серая мгла встречала наш корабль по ту сторону стен, открывая вид на небольшой порт. По черному клубящемуся настилу узеньких улочек тяжело катились груженые чем-то самоходные машины, окна ближайших зданий стояли наглухо заколоченными. Небо здесь закрывали низкие, набухшие от влаги тучи, и я поняла, почему старейшина так бледен. Плавучий город оказался самой преисподней.

— Папочка, — пропищала рядом со мной Марлен, оказавшаяся в таком же положении, что и я. Ее держал сразу двое хранителей, злобно дергая за локти, а демоница шипела и плевалась. — Я попала во тьму за пределами нашего светлого мира.

— Ты попала ко мне домой, — гаркнул Николас. — Будь добра, соблюдай элементарные правила вежливости, или демониц этому не обучают?

Хранитель грубо хохотнул, а Марлен вывернулась и пнула одного из тюремщиков ногой, отчего тот взвыл и дернул девушку за волосы.

— Будешь рыпаться, скормлю морским вивернам, — процедил хранитель сквозь зубы, и я увидела под складками его пергаментной мантии черное одеяние.

— Почему никто не рассказал мне правду о хранителях? — прошипела демоница, переставая сопротивляться. Я по ее лицу видела, как девушке больно. Она из последних сил храбрилась, сдерживая слезы.

— Где Аирэль? — спросила я Николаса, оглядывая палубу. На ней стояли только мы пятеро, ни родителей младенца, ни самого ребенка, ни феи, ни оставшихся хранителей из делегации…

— Ее мы уже скормили вивернам, — грубо хохотнул один из парней, толкая Марлен к трапу. Николас дернул рукой, и я послушно пошла за ним следом.

— Отличное устройство этот магический ошейник. — Похвалился старейшина, сияя кривой улыбкой. Сырость и затхлый воздух пахнули мне в лицо. — Маги не так умны, как хотят казаться, а знания, которыми мы владеем, являются для многих из них лакомой приманкой. Они изобрели для меня много полезных вещиц, и я испытаю их на тебе, дитя!