Семь ступеней Храма (СИ) - Акула Ксения - Страница 12

— Прямо у вас под ногами. — Гордо ответил Робус, указывая на облачный ковер. — Как только мы рассядемся по периметру, я активирую облачную вселенную. Это проекция миров, созданных высшими, и мы с вами начнем знакомство с теми мирами, откуда прибывали вы.

Я недовольно плюхнулась на самом краю ватного поля, провалившись пятой точкой в массу, которая ощущалась сухой и неприятной на ощупь, раздражающей открытые участки кожи.

— Осторожнее, — коротко бросил мне Ллойд, помогая выбраться и присаживаясь рядом. В этот раз он не задавал неудобных вопросов, а я старалась вообще не смотреть в его сторону.

Когда все заняли отведенные им места, Робус таинственно улыбнулся, напоминая мне падшего ангела — прекрасного и печального, прикрыл на мгновение глаза и медленно поднял раскрытые ладони. Масса поддалась его жестам, и из ватного центра поля поднялась вращающаяся галограмма — объемная модель Поднебесной.

Кто-то из студентов изумленно ахнул, Ллойд наоборот поджал недовольно губы, а я старалась казаться равнодушной. Подумаешь, мы сидим на облачном ковре, который парит в нескольких сантиметрах над землей среди низкорослых кустарников. Нас окружает непроницаемый для посторонних шумов купол, и это всего лишь одно из практических занятия. Что же будет, когда хранителей объединят с престолами и создадут первый портал для перемещения?

— Итак, начнем вводную лекцию о мирах, созданных богами Олимпа. — Сказал Робус, привлекая наше внимание к себе. — Я познакомлю вас с общим строением вселенной, а после мы найдем мир, принадлежащий когда-то именно вам. Знайте, что видеть миры — это способность, данная не всем, а лишь избранным. Высшие прячут то, что создали, поэтому даже лучшая из галограмм отразит вам лишь схематичную модель Поднебесья. Цвета, незримые связи и соединения должны увидеть уже вы сами. Не печальтесь, если не сразу выйдет, но обратитесь к искре, и она укажет вам верный путь.

Я прищурилась, желая увидеть хоть что-то, но нет, тщетно. Да и на что я рассчитываю, если Аврелиан с самого начала дал понять, что без искры на практических занятиях мне ничего не светит. И в прямо, и в переносном смыслах.

От подобных мыслей в голове снова взорвалась вспышка злости. Горькая слюна, как яд, заполнила рот, и я с трудом сглотнула ее, впиваясь ногтями в ладони — до боли, до красных полукруглых отметин.

«Я поговорю с Аврелианом! Прямо сегодня и поговорю, снова отыскав путь к башне».

Дальнейшая лекция Робуса прошла для меня, как в тумане, а на обед я шла одна, отстав от хранителей на приличное расстояние. Жалящие воспоминания о доме, о любимом и даже о занятиях в университете, которые я больше никогда не смогу возобновить, тяжелыми камнями ложились на сердце. Мне вспомнился отец, погрязший в своих воспоминаниях, упивающийся болью потери Златы, и так не хотела сейчас походить на него.

«Если не выпускать страдание наружу, оно рано или поздно разорвет тебя изнутри!» — любила повторять мама, видя мучения отца. Поэтому я слепо повернула в сторону от Храма и пошла среди гнутых ветвей кустарника, заливаясь молчаливыми слезами. Они катились по щекам, стекали по подбородку, а я стиснула зубы и молчала, часто сглатывая и стараясь дышать через нос.

В таком состоянии и застал меня Аврелиан.

— Арина? — удивленно произнес он, привычно прищуривая янтарные глаза и поджимая губы. — Почему вы не в Храме?

— Мы снова на вы? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать, и ректор нахмурился, становясь грозовой тучей на горизонте новых неприятностей. Мало часов я с тряпкой и ведром провела в библиотеке, видимо, скоро меня туда сошлют на постоянной основе.

— Что случилось, Арина? — спросил Аврелиан, наклоняя голову чуть вбок, отчего его длинные волосы рассыпались по плечу.

— Случилась практика, — призналась я, замечая, что Аврелиан игнорирует любую мою попытку начать конфликт. — Зачем мне учиться, если я все равно ничего не могу? Даже разглядеть собственный мир среди сотни других.

— Хм, — выдал ректор, сложив руки за спину и не сводя с моего лица пристального взгляда. Какая-то магия заставляла меня смотреть в ответ и ожидать притяжения, которое возникло на самой первой лекции, но Аврелиан держался от меня на приличном расстоянии и не делал попыток приблизиться. Это и радовало, и расстраивало одновременно.

— И многие смогли разглядеть свой? — спросил он, снова нахмурившись.

— Ллойд, — ответила я поспешно, смаргивая очередное наваждение. — Только он.

Я — адепт Храма семи ступеней, а Аврелиан — высший, который останется здесь еще на многие сотни лет, чтобы руководить своим детищем и учить новые и новые поколения хранителей. И я терпеть не могу ректора, не так ли?

— Я поделюсь с тобой божественной искрой, — словно поняв, чего так жаждет мое сердце, холодно сказал Аврелиан.

— Когда? — спросила я, забыв упомянуть, что занятия идут уже практически месяц. Я не слишком хорошо ориентировалась во времени здесь, в Поднебесной, где осень не походила на земное время года, а дни сменяли один другой, чередуясь по законам, подвластным наставникам. Мы отдыхали, когда некому было вести занятия, мы упорно и долго трудились, до самой поздней ночи, когда наставники считали, что в наших знаниях наметился пробел. Я лишь понимала, что скоро практические занятия потребуют от хранителей задействования их искры, и на меня снова обратят внимание все, кому только не лень.

— Дай нам время, — каким-то странным, чуть севшим голосом ответил Аврелиан, плотно сжимая губы. Его непроницаемый и абсолютно нечитаемый взгляд сейчас ставил непреодолимую преграду между нами. Здесь я, высший, ректор Храма семи ступеней, а здесь ты — всего лишь адептка, по нелепой случайности затесавшаяся среди хранителей. Молчи и жди. Жди, сколько скажут.

Пока я возмущенно пыхтела, пытаясь избавиться от его давящей энергетики и найти в себе силы, чтобы отстоять свое право на получение божественной искры прямо здесь и сейчас, Аврелиан молча стоял, сверкая золотыми радужками, а в темном янтарном зрачке копилось столько невысказанных эмоций, что я терялась в них. На узком лице появилась дерганая полуулыбка, и мне показалось, что Аврелиан смягчился.

— Я хочу получить искру сейчас, — наконец, смогла я выдавить из себя, и увидела, как черты лица Аврелиана заледенели, а брови сошлись в одну светлую линию.

— Ты не понимаешь, о чем просишь! — грубо рыкнул он, снова становясь обыкновенным мужчиной, не сдержавшим эмоций. Снова приближаясь, делая шаг, чтобы сцепить на моем запястье свои прохладные пальцы.

Я запрокинула голову, приоткрыла губы, чтобы возмутиться и застыла, поймав жадный взгляд Аврелиана на своих губах.

— Ты ничего не понимаешь, — хрипло сказал он, грубо оттолкнув меня с пути и исчезая в густом кустарнике, скрывшем его высокую фигуру.

Секция номер семь

Мелиор поймал меня за бесцельным ковырянием в тарелке. Не сказать, что местное ароматное пюре насыщенного голубого цвета с золотистыми вкраплениями не добавляло аппетита, пахло оно чудесно, но встреча с Аврелианом отбила у меня аппетит. Снова!

— В который раз ты объявляешь этому миру голодовку? — снисходительно начал наставник, когда я заметила его присутствие. — Что дальше? Доведешь себя до состояния тени и станешь являться ему во снах?

Я вскинула голову, пытаясь уловить в лице Мелиора сарказм или насмешку, но он говорил без тени улыбки.

— Вы всегда защищаете Аврелиана. Он для вас чуть ли не святой, — с упреком высказала я Мелиору, наблюдая за снисходительной полуулыбкой, в которой расплылся наставник. Он всегда пропускал мои жалобы мимо ушей, делая вид, что я всего лишь капризный ребенок, который не желает слышать того, что ему объясняют взрослые. Только вот я не ребенок, и прекрасно все понимаю.

— Аврелиан не святой, — тихо произнес Мелиор, присаживаясь напротив. — Но его поступки обусловлены определенными обстоятельствами.

«Мне показалось, или Мелиор покраснел? С чего бы?»