Крылья Урагана - Банч Кристофер - Страница 16

— Эй ты! — позвал его стражник с копьем и полущитом. — Ты, ты!

Хэл сделал вид, будто не понимает, что обращаются к нему. Солдат крикнул снова, на этот раз указав прямо на Кэйлиса.

Хэл состроил простодушную мину — ему, голодному и оборванному, сделать это было нелегко — и вразвалочку зашагал по дорожке.

— Специальный отряд городской стражи, — важно объявил солдат. — Ты кто такой?

— Хэл Кэйлис.

— Подданный какого государства?

— Дирейна.

— Это правда? Там, в Паэстуме, полно рочийцев, и все божатся, что они из Дирейна, потому и проверка.

— Я из Дирейна, — стоял на своем Хэл.

— Откуда конкретно?

— С севера. Родился в Каэрли.

— Никогда о таком месте не слышал.

Хэл пожал плечами, чувствуя, что начинает закипать.

— А там никогда не слышали о вас.

— Не умничай, — рявкнул стражник, — а не то вызову сержанта, он живо тебя угомонит. Что за дела у тебя в Паэстуме?

— Я вел бродячую жизнь и решил, что пора возвращаться домой.

— Все вы говорите одно и то же. Провалиться мне на этом месте, если я знал, что в Сэйджине столько дирейнцев, — отозвался солдат, чуть смягчившись.

Хэл не ответил.

— Ладно, — махнул рукой стражник. — Такой провинциальный говор, как у тебя, ни одному рочийцу изобразить не под силу. Можешь идти.

Хэл ничего не ответил и поспешил смешаться с толпой.

На берегу было людно, но вид у толпы был совсем не праздничный. Мужчины, женщины, ребятишки, кто богато одетый, кто в лохмотьях, кто с изящными дорожными саквояжами, кто с импровизированными заплечными мешками, сделанными из штанов или простыней, толклись на дороге, останавливаясь у сходней пришвартованных кораблей. Большинство из них жаждали одного — как можно быстрее уехать домой, пока не разразилась война.

Хэл находился в Паэстуме уже почти три месяца. Они с Гаэтой давно расстались, придя к выводу, что ловить удачу легче поодиночке, чем в компании.

Он попытался устроиться на работу к одному из двух всадников, которых нашел в Паэстуме. Но оба, как выяснилось, возвращались домой в Дирейн. Первый отказал Хэлу под тем предлогом, что не желает нанимать человека, который наберется у него ума и в конце концов станет ему конкурентом.

Второй, по имени Гэредис, более доброжелательный, сказал, что в обычное время был бы не прочь взять ученика, в особенности такого, который работал у Афельни: «А это значит, что у тебя есть голова на плечах, что ты не бездельник и умеешь ладить с тяжелыми людьми». Но он направлялся домой и собирался «укрыться с головой и быть тише воды и ниже травы».

Хэл удивился, и всадник объяснил почему: он только что вернулся из Роче.

— Там просто жуть какая-то! Все разговоры вертятся вокруг того, что «их лишили законного места в мире, а Дирейн и Сэйджин только и делают, что строят против них козни — да и всегда строили, — а королева Норция, наконец-то, первая разоблачила все это, и теперь они возьмут свое, и скоро всем нам крупно не поздоровится». Короче, мне этот психоз очень не понравился. В особенности когда я увидел, как их армейские вербовщики прочесывают деревни, набирая пушечное мясо. Вся Роче превратилась в один проклятый военный лагерь. С наковален сходят одни мечи да копья, кузнецы не успевают подковывать лошадей, а эти их проклятые старушенции, все как одна, не покладая рук шьют военную форму для «своих мальчиков».

Потом, несколько нервно, добавил:

— Как я и сказал — местечко где-нибудь в глуши, куда никто не доберется, хороший запас еды и вина, и в ближайшие год-два мир меня, надеюсь, не увидит.

И, сделав паузу:

— А может, и нет.

Хэл перебивался случайными заработками, то разгружая вагоны, то подрабатывая писцом и вообще хватаясь за любую работу. Но таких, как он, были сотни, если не тысячи, они стекались в Паэстум, готовые работать за одну кормежку, тогда как Хэлу необходимо было серебро, чтобы заплатить за переправу.

И каждый раз, когда у него появлялись хоть какие-то деньги, выяснялось, что цена билета за переправу на другой берег пролива, находившийся не более чем в двух днях плавания, опять подскочила.

Ему хотя бы удалось найти себе теплый и сухой ночлег — закуток в коровнике, чей хозяин делал вид, что не замечает его, позволяя ему время от времени мыться в корыте, из которого он поил скот, и даже поживиться ковшиком молока по утрам, прежде чем снова отправиться искать работу.

Слишком уж приходилось надрываться, чтобы постоянно работать на какого-то одного хозяина — исключая Афельни. Он почти дошел до такой степени голода и отчаяния, что начал было подумывать о вербовке в паэстумскую армию. Но только почти. Армейская муштра, казенщина и бесконечные «есть-сэр — никак-нет-сэр! » были ему совсем не по вкусу.

Как угодно, любой ценой он должен найти способ пробраться на один из этих проклятых кораблей с их бессердечными капитанами, переправиться в Дирейн, а собираться с мыслями лучше уж на родине.

Дни текли один за другим, и он начал обращать более пристальное внимание на слухи, сплетни и объявления.

Сначала ходили слухи о бандах налетчиков, нападающих на уединенные фермы и небольшие деревушки вдоль рочийско-сэйджинской границы. Эти слухи в конце концов подтвердились, а налетчики на самом деле оказались переодетыми в штатское рочийскими солдатами.

Королева Норция опровергла эти слухи, заявив, что диреинцы и сэиджинцы их сами и распустили, потому что не могут обеспечить безопасность своих граждан, и вообще без помощи рочийцев им не под силу навести порядок на своих территориях.

Потом пошли другие слухи — относительно рочий-ских лазутчиков в Паэстуме, ждущих удобного момента, чтобы поднять бунт и помочь наступающей армии. Пугающим было то, что ни глашатаи, ни листовки этих слухов не подтвердили, но и не опровергли.

Хэл мрачно сказал себе, что хуже быть уже вряд ли может.

Как выяснилось, он ошибался.

Ситуация ухудшалась с каждым днем.

Эскадрон правительственной кавалерии обнаружил и уничтожил группу конных налетчиков. Как ни странно, эскадрон состоял из дирейнских и сэйджинских солдат примерно в равных долях. Странным это было потому, что две всегда и во всем соперничавшие страны никогда и ни в чем не сотрудничали — до сих пор.