Безумные сказки Андрея Ангелова (СИ) - Ангелов Андрей - Страница 46

— И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!

— Бабушка, я не вру! – плаксиво затянула зверюга. – Я добрый, ласковый и весёлый лев.

— Чёрт возьми, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! – отбрила дамочка.

Зло нельзя уничтожить, но его можно вылечить добром. Если, конечно, пациент будет помогать врачу бороться с болезнью. Спасительница открыто посмотрела на жертву:

— Как твоё имя?

— Саня...

— Значит, Александр!.. Давай, Александр, расскажи, что здесь произошло?

Сидоркин на минутку задумался, чуть покашливая.

Лев испуганно сжался, переступая лапками. Верзила тщательно рассматривал свои кирзовые сапоги. Дамочка украдкой любовалась маникюром, справедливость – справедливостью, но женские слабости – это святое.

— Я не буду вам врать, а правду рассказывать не хочу, — наконец, изрёк карманник. – Я, блин, никогда не был стукачом!

— Молодец, что не хочешь врать, — с усмешкой похвалила дамочка. – А сказать правду не есть грех. Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело твоё, — успокоила она кворум. — Ты куда шёл, Александр?

— На суд.

— Я тебя немного провожу. Погоди мгновение, — дамочка склонилась надо львом, молвила внушительно: — Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтоб ни его, ни тебя я не видела! Ты всё понял, Теобальдус?

— Я всё понял, бабушка, — тоскливо промяукал Лёва. Дамочка слегка хлопнула его по загривку, и процокала каблучками к дверям замка. Ангелы отдали честь огненными мечами, суетливо распахнули створки. Сидоркин поплёлся следом за юной бабулькой.

* * *

Саня и дамочка шли по безликому коридору, — белые стены, электрические лампочки без абажуров под потолком. Карманник спросил, томясь:

— Вы кто? Хотя, въезжаю. Вы – Бог-мать.

Дамочка иронично покосилась:

— Я бабушка Иисуса – Анна. Прилетела проведать внучка.

— Вы зря прилетели, Анна. Иисуса нету.

— Ерунда, ночевать-то домой придёт, — молодая бабушка встала, подала ручку на прощание. – Удачи, Александр!

Сидоркин флегматично пожал тёплые божественные пальчики. Доказательная страстность исчерпала энергетические заряды, и поэтому воришка лишь грустно пробурчал:

— Вы не поняли. Иисуса, вообще, больше нету. Его убили!

— Чепуху городишь. Мой внук —  бессмертен! – дамочка кивнула и вошла в стену.

— Если родная бабушка не верит, что говорить о «Б» и прочих… — так проворчал карманник и последовал дальше по безликому коридору.

— Привет, — Санечка вошёл в кабинет. На лице обречённость бычка, который сам пришёл к мяснику.

Помощник Господа сидел за столом и дописывал решение. Он поставил точку и отложил шариковую ручку. Немного полюбовался на свои каракули, выписанные (однако) чёткой каллиграфией. Воззрился на грешника, мнущегося у порога.

— Явился, Сидоркин, — ощерился очкарик. – Можешь сесть.

Карманник опустился на стул и сразу же зловеще произнёс:

— Ты мне не верил, а Иисуса убили!

— Лучше о себе подумай, — прошепелявил судья. Он ласково огладил собственноручно составленную бумагу. – Сто три килограмма грехов… так… пропустим описание…  наказание… — возбуждённо пощёлкал языком, — в общем, тебе хватит. Распишись, Санёк. – Заморыш подвинул жулику документ и ручку.

— Я ничё подписывать не буду, — по привычке ответил Сидоркин.

— Не спасёт, чувак, — ухмыльнулся замухрышка, снова беря ручку и чиркая в решении: – Так и запишем, сукин сын от росписи отказался.

Судьи – это наиболее мерзкая социальная группа. Каста. Сами судьи это сознают, но добрее не становятся. А наоборот, множат зло вокруг себя. Кармическая диалектика.

Заморыш макнул пальчик в чернила, и проставил на доке отпечаток своего пальца. С этого мгновения приговор вступил в законную силу. Потом экс-инквизитор нажал голубую кнопку на столе. Из внутренней двери, в дальнем конце кабинета, вышла парочка мини-ангелов.

— Ребята, отправьте грешника в ад! – Благочестивый протянул Решение.

Один из мини-ангелов Его взял, аккуратно сложил, сунул в левую перчатку. Оба обнажили огненные мечи.

— Эх, мля! — Карманник неторопливо встал, скрестил ручки за спиной. Цыкнул ироничной слюной в сторону заморыша. Тот сделал вид, что никто не плевался, тем не менее ладошкой по роже провёл, явно стирая брызги.

— Уведите! – отмахнулся очкарик, нажимая красную кнопку на том же селекторе. – Прозерпина, у Благочестивого обед. Никого ко мне не приглашай в течение сорока минут!

Мини-ангел несильно пихнул Саню.

— Шевелись!

Сидоркин поплёлся к выходу, конвой за ним, с мечами наголо. Пока они шли, Благочестивый открыл ящик стола, и кое-что оттуда достал. Что именно, выяснилось тогда, когда карманник на пороге обернулся, дабы сказать:

— Слышь, засранец. Скоро тебе и твоей работе наступит каюк… — Саня оборвал себя на полу-фразе. В недоумении прищурился.

Судья крутил в пальчиках блестящие ключи, с умилением их рассматривал и баюкал. Те самые золотые ключи, стопудов! И откуда силушка взялась!? Сидоркин как песчинки растолкал охрану, прыгнул назад к столу, и дёрнул раритет к себе:

— Откуда у тебя ключи!? Откуда, чёртов слепой!?

Жадность – самая мощная в мире эмоция. Очкарик не только не выпустил ключи, но и сам попытался вырвать их у Сани. Мгновение грешник и его судья тянули раритет в разные стороны, пытаясь отобрать артефакт друг у друга.

Мини-ангелы опомнились, схватили взбунтовавшуюся душу под локти.

— Отрубите грешнику грабли! – крикнул заморыш, вскакивая и выпуская ключи из сожалеющих пальцев.

Охрана отступила от карманника на расстояние удара. Занесла мечи.

— Стойте, мать вашу! – заорал Сидоркин, разворачиваясь к страже фасом. Ключи сатанински звенели в трясущихся руках. – Ваш босс работает на дьявола! Он продался дьяволу!

Мини-ангелы примерились, ещё секунда и мечи рассекут плечи… Сидоркин сжался, тихо всхлипывая!

— Кто тут поминает дьявола? – послышался голос. Очень категоричный, хотя и мягкий по тональности. В кабинет зашёл человек в голубом спортивном костюме.

Мини-ангелы немедленно замерли… опустили мечи вниз и ретировались в сторонку.

— Иисус… — растерянно вымолвил Благочестивый. – Мы тебя ждали ещё в понедельник.

У Сидоркина дыхание спёрло. Он жадно смотрел на человека. Так вот Ты какой!

— Привет, — пискнул Санечка.

Заморыш заискивающе улыбнулся. Прогнулся. Спросил слащаво:

— Где Боже был?.. Позволь поинтересоваться. На будущее…

— Я навещал невесту. Куда-то пропала вдруг… — прозвучал меланхоличный ответ.

Человек прошёл вглубь кабинета. Теперь Благочестивый, Сидоркин и Иисус стояли кружком вокруг стола. Мини-ангелы поодаль, на почтительном расстоянии. Насколько такого рода почтение возможно в небольшой комнатке.

— Неве-есту?.. — у очкарика чуть не выпал глаз. — И кто же она, Боже?.. Магдалина?.. Святая Руфь?.. А может…

— Неважно, — кратко оборвал Иисус. И спросил без паузы: — Что случилось?

Заморыш проглотил любопытство и нехотя показал на ворика:

— Да, вот… Грешник не хочет идти в ад.

Сидоркин метнул долгий ненавистный взгляд на судью:

— Он врёт! – выпалил карманник страстно.

Небесный властитель недолго подумал:

— Гм… Значит, ты хочешь идти в ад?

— Конечно, не хочу!

— Почему же он врёт? – последовал резонный вопрос властелина.

Карманник смутился, не зная, что брякнуть в оправдание. Мысли смешались, а слова исчезли. Когда тебе дана всего минута на размышление,  — это не удивительно. Впрочем, лучше призвать на помощь наглядность, тем паче, что она звенит в твоих руках.

— Вот! – карманник показал Иисусу ключи, держа связку за ржавое кольцо.