Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 35

Только теперь я сфокусировал взгляд настолько, чтобы разглядеть домину Петру. Девушка была бледна, ее лоб покрывали крупные капли пота. Опухоль на руке и не думала спадать. Теперь узнать в этой изможденной замарашке прежнюю холеную красавицу было невозможно. И все-таки, несмотря на бедственное положение и боль, домина Петра старалась держать лицо, а глаза светились насмешкой и любопытством. Невольно подумалось, что вот она — порода. Этим и отличается настоящий эквит: в какую бы сложную ситуацию не попал, не теряет присутствия духа и достоинства. На мгновение даже стыдно стало за собственную ругань, но эта мысль прошла краем.

— Простите, домина Петра, не узнал вас.

— Вы, Диего, как всегда, образец галантности, — фыркнула девушка. — Могли бы и промолчать, я сама знаю, что превратилась в настоящее чучело! Вы тоже выглядите далеко от идеала. Уверена, в нынешнем виде в столице вас даже в ночлежку для бездомных бы не пустили!

— Хорошо, что мы не в столице, — отмахнулся я. — Вот что, Петра. Вы совершенно правы. Дайте мне пять минут, чтобы умыться, и мы займемся вашей рукой. Доктора я, как видите, не нашел, так что придется попытаться самим. Ремус! — я оглянулся, в поисках мальчишки. — Найди мне лампу, а лучше несколько.

— Вчера вы утверждали, что не собираетесь даже пытаться, — напомнила девушка.

— Однако мне известно, что если процесс будет развиваться так, как сейчас, вы рискуете потерять руку. Если не хуже. Не знаю, когда у нас появится еще свободное время, так что придется попытаться сейчас. Тянуть время дальше слишком рискованно.

— Знаете, Диего, мне вот хотелось бы слышать от вас больше уверенности. И куда делся доктор? Васкона — довольно большой город, мне трудно представить, что они обходятся без лекаря! — кажется, до собеседницы, наконец, дошла вся сложность ситуации, и она начала нервничать. Моя ошибка — нужно было попытаться ее успокоить, а я вот так честно и прямо… не подумал, в общем. Чтобы взять паузу на подумать, полез в грузовик за лауданумом. Домина Петра, впрочем, не растеряла свое выдающееся упрямство, поэтому молчания не приняла.

— Что вы молчите, Диего? Надеюсь, ничего страшного не произошло?

Пришлось рассказывать. Буквально несколько фраз, без особых подробностей — только пока не отмерил дозу обезболивающего.

— Трудно поверить, что такой ужас вообще может происходить в нашем мире! — пораженно выдохнула девушка, выслушав рассказ. — Об этом необходимо рассказать людям! Иначе мы скатимся на уровень кровавых карфагенцев, которые кормили своими первенцами кровожадного Баала[1]!

Обсуждение особенностей религиозных обрядов уничтоженного давным-давно города меня сейчас не особенно интересовало, так что я отправился к колодцу. Помыться решил тщательно — в самом деле, что-то я себя запустил. Кровавая корочка с лица частично осыпалась, но, думаю, выглядел я как несвежий покойник, только что выбравшийся из могилы. Даже странно, что люди не шарахались!

— Боги, Диего! — воскликнула домина Петра, когда я скинул рубаху. — Да на вас живого места нет! И что у вас со спиной? — Петра бесцеремонно потыкала пальцем рубец. — Такое впечатление, что вас пытались в собственном соку запечь!

Нет, положительно, эта дамочка помнит о хороших манерах только когда ей это выгодно! Между прочим, я тут полуголый перед ней, а это возмутительное нарушение всех приличий! Я рассчитывал, что такого она терпеть не станет, и оставит меня наедине с собой хотя бы на несколько минут — предстоящая операция откровенно пугала. Напрасно надеялся, как выясняется. Или это лауданум уже подействовал?

— Почти угадали, — буркнул я. — Только не запечь, а испепелить. Не видели разве, как работают чистые монахи?

— Да уж, теперь понятно, почему вы их так не любите, — протянула девушка.

— Я их, как вы выражаетесь «не люблю» за то, что они убили мою семью. И еще тысячи других язычников. Просто так, потому что жертвы дают силы их богу и им самим. А это, — я неловким движением указал себе за спину, — так, мелкие неприятности. К тому же тех, кто это сделал, я уже убил.

Петра смотрела на меня большими, полными ужаса глазами.

— Вы что, хотите сказать, что язычников не выселили, а убили?!

— Боги, домина Петра! Мне казалось во всей империи нет ни одного человека, кто бы верил в эту байку! Выселили! Они несколько дней методично очищали на своих проклятых жертвенных прожекторах толпы людей. Во славу этого проклятого бога, который только и делает, что пожирает каждого, кто попадает им в руки. Хватит об этом, я готов, да и обезболивающее на вас уже подействовало. Пойдемте к машине.

К нашему возвращению, все было уже готово. Ремус расстарался, кроме освещения организовал еще что-то вроде операционной: кроме собственно освещения вытащил из какого-то дома стол, застелил его скатертью. Домину Петру эти приготовления, по-моему, лишили последних остатков храбрости.

— Диего, вы точно уверены в том, что это необходимо? — жалобно спросила девушка. — Вы же сами говорили, что не учились на лекаря?

— Не учился, — признал я очевидное. — Но кое-какой опыт все же имеется. Однажды подобная неприятность случилась с моим отцом, и, поскольку мы были неблагонадежными, мне пришлось ассистировать матери. Так что основы я знаю.

Я размотал бинты, удерживающие шину. Отек так никуда и не делся, к тому же мне показалось, что кожа вокруг перелома начала краснеть. Искривление было хоть и не большим, но заметно невооруженным взглядом.

— Сами видите, все не очень хорошо, — кивнул я головой на пострадавшее место. — Покой мы вам обеспечить не можем, а значит любые движения травмируют внутренние ткани. Этак можно дождаться заражения крови. А даже если и обойдется, скоро кость начнет срастаться. Образуется какой-нибудь ложный сустав, или что-нибудь в этом духе — нам это нужно?

— Убедили, — кивнула Петра. — Что ж, тогда не будем оттягивать. Начинайте, полагаюсь на вас.

Уже было примерившись, отдернул руки. Нашел небольшую деревяшку, обмотал ее чистым бинтом.

— Зажмите зубами, Петра. Лауданум действует, но когда мы начнем, боль вернется.

Петра с несчастным видом прикусила деревяшку. Больше оттягивать не получится. Вертевшийся рядом Ремус оказался очень кстати — я попросил его придержать пациентку за плечи. Заставил ее вытянуть руку, взял за запястье и потянул — сильно, но не резко. Петра мучительно застонала, а результата нет. Я только сильнее продолжал тянуть. Боги, как долго это будет продолжаться? Я точно делаю все правильно? Ощущение такое, что я ей сейчас совсем руку выдерну! Резкий щелчок прозвучал музыкой — я сразу отпустил.

— Ну вот и все, кость встала на место, — ободряюще улыбнулся я.

Выплюнув палочку, девушка выдала фразу, которой мог бы позавидовать любой извозчик. Не ожидал таких познаний от благородной домины.

— Я вас не шокировала? — поинтересовалась девушка, чуть успокоившись. — Выбор был либо разрыдаться, либо выругаться. Я посчитала, что рыдать мне не пристало.

— Вы молодец, — ответил я. — Давайте все замотаем обратно. Потерпите еще чуть-чуть?

Гипс у меня был, так что лангет получился вполне удовлетворительный, на мой дилетантский взгляд.

Вроде бы совсем немного времени заняла операция, а оказалось, что к отправлению наш караван беженцев уже готов. Ждали только нас. Первая хорошая новость за весь день, потому что можно было забраться в телегу и улечься спать. Точнее, усесться — места там и без нас с доминой Петрой не хватало. Но для нас нашлось, конечно, потеснились селяне. Меня они почему-то побаивались, а девушку уважали, это было заметно. День назад ничего такого не проявлялось, значит, пока мы воевали, она успела как-то это уважение завоевать. Даже интересно стало, чем — это было моей последней мыслью перед тем, как провалиться в сон. Ни теснота, ни тряска не помешали.

Проснулся сам, чему здорово удивился, когда смог соображать. Почему-то засыпая ждал, что выспаться мне не дадут, непременно что-нибудь произойдет. Нужно будет куда-то бежать, с кем-то воевать, решать какие-то неотложные проблемы, или заниматься еще какой-нибудь невероятно важной деятельностью. И вот, несмотря на ожидания, мне таки дали основательно выспаться — даже не смог сразу разогнуться, застыв в неудобной позе.