Возвышение Меркурия. Книга 10 (СИ) - Кронос Александр - Страница 20

— В Варшаве вооружённое восстание. Говорят, король похитил у многих шляхтичей золото. И то ли обвинил их в прелюбодеяниях, то ли в измене престолу, то ли в чём-то ещё. Никто не говорит ничего конкретного, но главы родов, что подверглись атаке, вне себя от ярости. Столица бурлит. Наши соседи уже собрали отряды и выдвинулись.

Казимир заставил себя собраться. Мятеж. Шляхта. Он пытался уложить всё в голове, а его воин продолжил.

— Ещё он вроде бы арестовал половину своих же министров, а одного вовсе казнил. Поговаривают, Ян Третий свихнулся на почве ревности.

Шляхтич протяжно выдохнул. Обвёл мутным взглядом зал старинного замка, который за ночь превратился в тыл пекарского войска и выглядел сейчас соответственно. Повернулся к своему человеку.

— Буди всех. Пусть собираются. И сразу предупреди — о вчерашнем, никому ни слова. Перед тем, как покинем замок, каждый даст мне клятву на Даре.

Тот слегка кивнул, двинувшись к ближайшему спящему мужчине. А Казимир с трудом удержал стон из-за головной боли. Спятивший король и всеобщий бунт, это вовремя. Возможно выйдет вдоволь пограбить и поправить дела. Заодно и забыть этот позор.

Встав, он побрёл к коридору, намереваясь дойти до ванной и умыться, а потом сварить себе кофе. Пусть замок и был старинным, но на то, чтобы оборудовать небольшую его часть современной техникой, деньги у шляхтича нашлись.

Сделав десяток шагов, замер, изумлённо пялясь на стену. Перед его глазами, была вырезанная в вековой каменной кладке, надпись.

«Торты ужасны, но было весело. Нам понравилось. Заглянем на обратном пути.»

Когда я попросил Кристину проработать вопрос с участием Дома Ли в управлении банком, то рассчитывал максимум на кого-то из числа их вассалов. Но рыжеволосая продемонстрировала чудеса дипломатии и притащила в Польшу Куан Ли — дядю Юн Ли, будущего правителя Чосона.

Последние двадцать лет старый кореец жил в своего рода изоляции, занимая родовое поместье на берегу моря, где наслаждался комфортом, да компанией юных женщин.

До этого, Куан почти полвека управлял финансами правящей фамилии и занимался внешней торговлей. В отличие от европейской аристократии, в Азии, войну или политику не полагали, единственными подходящими занятиями для благородного мужа.

К тому же, претензий на престол у дяди будущего короля не имелось. Ни раньше, когда он был одним из принцев, ни сейчас, в момент внутренней нестабильности. Хотя причина по которой он был вынужден устраниться от дел, всё же была напрямую связана с политикой. Потому как, независимо от его собственной позиции, рядом постоянно обреталось какое-то количество горячих голов, среди которых пользовались популярностью идеи о том, что неплохо бы шефу занять место главы Чосона, а не только ведать финансами Дома Ли.

После того, как пятнадцать лет назад, он был вынужден заточить шестнадцать человек из своего окружения, которые организовали заговор, то решил отойти от дел. Сам Куан о планируемом перевороте ничего не знал. Но это была уже пятая группа за последние двадцать лет, что планировала привести его к власти, не спрашивая согласия. По-моему, аристократу просто надоело каждый раз терять людей из ближнего круга, либо отправляя их в пожизненное заключение, либо самолично рубя головы.

Впрочем, даже безвылазно торча в прибрежном поместье, он располагал влиянием и статусом. А ещё притягательностью для тех, кто не относил себя к сторонникам той или иной фракции и пытался подобрать иного кандидата на престол. Ведь, если смотреть на всё под определённым углом, то уютное поместье, вполне можно было назвать надёжной цитаделью, личную охрану — отрядом верной гвардии, а присутствующих при нём вассалов — связными между Куан Ли и другими Домами Чосона. А то, что он высказывается в поддержку своего племянника Юн Ли — так человек может сказать очень многое, чтобы избежать войны к которой не готов.

Потому, идее отправиться в Европу, чтобы возглавить банк и вернуться к старому делу, оказался рад, как сам Куан Ли, так и Юн Ли. Один возвращался к любимому занятию и получал возможность снова окунуться в мир финансовых операций, не рискуя при этом спровоцировать гражданскую войну в Корее. А второй, под благовидным предлогом избавлялся от дестабилизирующего фактора. Если честно — я даже не знал, кто из нас кому оказывал большую услугу.

Ганзейцы покинули гостиницу практически сразу. А уже через пару часов, мы заходили в здание банка. Персонала тут почти не осталось — Потоцкие успели отдать команду всем слугам рода, так что на своих местах были лишь немногочисленные вольнонаёмные, которых никто ни о чём толком не предупредил. Большая часть вовсе считала, что банк продали Ганзе. И здорово удивилась, увидев, как из машин выгружается многочисленная группа азиатов.

Единственный, кто оставался из числа слуг Потоцких — бывший глава банка, который передал мне печати и деблокирующие артефакты для доступа к хранилищам и сейфам.

Когда смертный удалился и мы остались одни, Куан занял место за его столом и провёл рукой по столешнице. Откинулся в кресле, разглядывая обстановку кабинета. Чему-то усмехнулся. Потом посмотрел на меня и окружил комнату личным защитным барьером в дополнение к тому, который обеспечивали артефакты.

— Племянник сказал, что ты сначала взял его в плен, а потом отпустил. Забрал одну силу, но при этом наделил иной. А сейчас, из врага стал союзником.

Честно говоря, я не думал, что Юн Ли выражался именно так. Возможно мы с ним и правда постепенно превращались в своего рода союзников. Но скорее вынужденных — никто кроме ирландцев, не мог обучить молодого короля, нужным ему техникам боя. А правитель без личной силы, который вынужден полагаться только на мощь своей гвардии — это человек, который будет править очень недолго. В этом мире Одарённые не терпели над собой тех, кто был слабее и мог быть убит одним ударом. Исключением являлись разве что страны вроде Польши, где власть короля носила ограниченный характер и с точки зрения шляхты, это была скорее почётная должность и признание заслуг рода, а не место для смертного, что мог повелевать их судьбами.

В Чосоне всё было иначе. Там у короля была реальная власть. И сколько бы верных воинов, связанных клятвой на Даре, у Юн Ли не было, без личной силы, ему долго не продержаться.

— Скажем так, у меня нет ни одной причины враждовать с Домом Ли. Зато есть немало резонов поддерживать дружеские отношение.

Седой патриций кивнул. И сразу же перешёл к делу.

— Что ты скажешь о задачах? Мы инвестируем в этот банк, но контроль всё же остаётся за тобой.

Голос звучал ровно, но мой опыт переговоров подсказывал, что старый кореец недоволен. Возможно финансы и правда были его страстью, но одно дело руководить учреждением, которое полность принадлежит твоей семье и совсем другое, возглавлять банк, где под твоим управлением меньше половины акций.

— Банк получен в качестве трофея. В таких обстоятельствах, досрочный отзыв лицензии исключён. Максимум, что могут контролирующие органы — заблокировать работу учреждения по причине нарушения основополагающих правил. Вот если бы Дом Ли получил контрольный пакет акций, это моментально привело бы к проверкам.

Тот поправил длинную косу, что висела за спиной и усмехнулся.

— Да, я помню эти законы. Когда-то уже думал о том, что осуществить прорыв в Европу. Но местные банкиры не слишком любят конкуренцию.

На последней фразе в его глазах возник немой вопрос — Куан Ли прекрасно видел двоих ганзейцев, с которыми я разговаривал. И думаю, отлично понимал, что у Владетеля Данцига имелся свой интерес в этом учреждении.

Опустившись в гостевое кресло, напротив массивного стола, я разжал губы в усмешке.

— Местные банкиры могут стараться сколько угодно, но на протяжении ближайшего года, действует мораторий на проверки. Двенадцать месяцев вы можете делать всё, что угодно, если это соответствует букве закона.