Защитник (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 41

— А я уже узнала все, что хотела, — широко улыбнулась Кера. — Не бойся, силен, мы не собираемся устраивать тут потасовку как какие-нибудь помойные кошки. Я всегда поощряла поступки, ведущие к беде, так что я не осуждаю тебя… Кубаба. Тем более, ты ведь действительно больше не та, кто этот поступок совершил!

— Вот-вот, поэтому давайте более не будем об этом, — поспешил вставить старик, смешно дернув лошадиным ухом. Кубаба, похоже, готова была спорить и дальше, но после слов Аеджидайоса замолчала. — Вернемся лучше к насущным делам, да. Кхм, простите юноша, не думал я, что представление у нас настолько затянется — время далеко за полночь, а мы еще и не начали обсуждать наши с вами деловые отношения.

Я пожал плечами:

— Собственно, я давно готов. Свои условия я озвучил. Если вы согласны — я готов начать хоть сейчас.

— Ох уж эта винландская деловитость и безаппеляционность, — ухмыльнулся силен. — Не обижайтесь, юноша, я не в обиду вам говорю. Просто привык к немного другой манере. Вы сейчас должны были задать свои вопросы, уточнить какие-то детали, узнать зачем это нам нужно, потом я плавно подвел бы вас к мысли, что мы делаем общее дело, и раз так, неплохо бы сделать скидку… Видите ли, все, что вы попросили, вполне укладывается в наши представления о разумных требованиях, за исключением денег. Так уж вышло, что наша община испытывает некоторые финансовые трудности. Как вы понимаете, возможностей заработка для иных народов сейчас значительно меньше, чем раньше. Многие из нынешних жителей Тестаччо лишились своих домов, еще больше тех, у кого было свое маленькое предприятие… например у меня были шикарные виноградники. Площадь их была не слишком велика, зато вино получалось по-настоящему изумительное. Говорят, сейчас ценители за одну бутылку готовы выложить до полутысячи сестерциев. Даже обидно, что я не смог сохранить хоть несколько штук про запас.

Силен пожевал губами, слегка прикрыв глаза, мастерски изображая, как глубоко он погрузился в печальные воспоминания. У меня возникло стойкое ощущение, что старик пытается вывести меня из себя. Сейчас я вспылю, наговорю грубостей, он как-нибудь мягко меня осадит, мне станет стыдно, и я стану немного сговорчивее. В принципе, правильно, меня действительно немного раздражает эта демонстративная неторопливость и словоблудие, но не настолько, чтобы ставить себя в неловкое положение. Хочется разумному изображать из себя мудрого старца-философа — пожалуйста. Я пока порадуюсь, что им удалось выяснить лишь официальную версию моей биографии. Силен назвал меня винландцем — а, значит, мое настоящее прошлое ему неизвестно. Думаю, в противном случае и разговор у нас пошел бы по-другому. Как бы не попытались меня захомутать на своих условиях, с таким-то компроматом.

— Простите, молодой человек, что-то я опять заговорился, — Айеджидайос, не дождавшись от меня реакции, сделал вид, что очнулся от своих размышлений. Паузу он даже чуть затянул, видимо до последнего надеялся, что я сорвусь. — Так вот, многие из нас лишились источников дохода и накоплений. И найти новый заработок в нынешнем мире для таких как мы совсем непросто. Как вы смотрите на то, чтобы немного поумерить свои финансовые аппетиты? Ведь и вам от нашего сотрудничества ощутимая польза! Мало того, что вы получаете знания, так еще и бесплатного учителя. Между прочим, достойный Конрут не горел желанием становиться наставником, нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы его уговорить! В конце концов, разве у нас не общая цель — выжить в этом изменившемся мире. Враг у нас общий, так почему бы нам не быть друзьями, а не только партнерами?

— «Ты мой друг, ты мой брат, сделай скидку», — пробормотал я. — Где-то я это уже слышал. Вы ошиблись, почтенный. Я не ставлю перед собой цели выжить. Я хочу отомстить. Уничтожить чистого бога и его последователей. Выживание меня интересует только как сопутствующая задача. А еще мне понадобятся деньги. Так что предпочитаю обойтись партнерскими отношениями. Мой опыт показывает, что они гораздо надежнее, чем дружеские. Так что давайте пока оставим этот разговор. О взаимных уступках поговорим тогда, когда станем друг другу доверять немного больше, чем сейчас. Если, конечно, вас устроят мои условия.

Старик сокрушенно покачал головой.

— Какая молодежь нынче пошла несговорчивая! Надеюсь, в вас говорит максимализм, свойственный молодости и со временем вы смягчите свои взгляды. Хорошо. Вы не оставляете мне выбора. Услуги столь неординарного мастера нам необходимы, поэтому вынужден согласиться на ваши условия. Информация, что у нас есть по проклинателям, тренировки с достойным Конрутом и триста сестерциев за голову того, кто умрет по нашей просьбе.

— И полная информация по предполагаемой жертве, — напомнил я. — С причинами, по которым этот разумный должен умереть. Это принципиально, почтенный Аеджидайос, я не хочу становиться слепым орудием в ваших руках. Как и в чьих-либо еще.

— Хорошо, — согласился старик. — Со своей стороны, уточню — если у нас появится еще что-нибудь по манну проклинателей, то, что сейчас отсутствует, это станет предметом отдельной сделки.

— Полагаюсь на вашу честность, — кивнул я.

— В этом можете не сомневаться. Играть словами мы не привыкли. Осталось обсудить первый заказ…

Кера пребывала в полнейшем недоумении от своей реакции на Кубабу. Вот она, виновница появления чистого бога. Она отказалась от своих сил, вышвырнула их за пределы мира, оставила без какого-либо контроля и присмотра. Бери кто хочет! Ничего удивительного, что нашелся кто-то достаточно наглый, не постеснявшийся схватить и приспособить то, что ему не принадлежит. И совсем не удивительно, что этот наглец, получив такой жирный кусок, захотел взять и весь остальной «тортик». Этот мир для него чужой, эти боги для него чужие. Он не создавал ничего здесь, он не пестовал разумных смертных, не вкладывал в них своей души. Все здесь для него чужое, все — лишь охотничьи угодья. Место, в котором можно поживиться. Теперь стало окончательно понятно, что чистый не остановится. Он будет жрать силу и саму суть этого мира пока может. Пока его не остановят, или пока не закончится этот мир. Может, этот процесс растянется на тысячелетия, а может, все закончится значительно раньше, но конец будет один. Раньше оставалась небольшая надежда, что он рано или поздно успокоится. Нажрется. Получит то, что хотел, установит свои порядки, и станет править так, как правили в свое время десятки и сотни других богов. Вот только его не интересует власть и правление, только сила.

Кера смотрела на виновницу происшедшего и не чувствовала ничего, кроме брезгливой жалости. Великая богиня, та, что дала жизнь олимпийцам, та, что возвела своего сына на престол. В какой момент она устала от великой власти и силы? Почему решила отказаться от них и даже от самой своей памяти, лишиться большей части души, остаться почти обычной смертной? Кера думала, что богиня, в общем-то была в своем праве. Мало ли какая фантазия может прийти столь древнему и могучему существу? Презирала Кубабу она только за то, что та струсила. Побоялась довести дело до конца. Если бы Рея окунулась в Лету полностью, ее сила развеялась в мире целиком. Распределилась между прочими богами, возможно, вознесла бы кого-нибудь из смертных. Не важно — главное, она не досталась бы чужаку. В этом была главная вина той, что теперь зовется Кубабой.

Удивляло то, что Кера почти не хотела ее за это убить. Да, им всем грозит опасность быть поглощенными ненасытной тварью извне. Но сейчас, если уж совсем честно, ее все устраивает. Жить стало гораздо интереснее и увлекательнее. Ей впервые удалось воплотиться в смертную — только ради этого стоило терпеть все лишения, которым она подвергалась после прихода чистого. Столько сил, столько интересных событий, и они более не воспринимаются отстраненно — теперь она их живой, настоящий участник! Перспектива полного и окончательного уничтожения только придает всему происходящему остроту и вкус. Как перец придает блюду новых оттенков вкуса. Да-да, теперь она может даже наслаждаться настоящей пищей — разве не здорово? Нет уж, пусть живет Кубаба, жалкая трусливая тень прежде могучей богини. Кере нет до нее дела. Удивительно только, что патрон ее не уничтожил — ей казалось, что уж найдя виновницу своих несчастий, он церемониться не станет. Или он просто не понял, не осознал их беседу? В таком случае пусть остается в неведении.