Японская разведка против СССР - Кириченко Алексей Борисович "Стильно" - Страница 20

О более ценном подарке, чем эта телеграмма, я не мог и мечтать. Согласовывать свои действия ночью мне было не с кем, да и то, что я намеревался сделать, не требовало особых санкций, поэтому я решил позвонить Сато немедленно, хотя понимал, что поступаю не совсем прилично, так как время было позднее. Извинившись за поздний звонок, будничным тоном (как будто только и занимаюсь перестановкой кадров в МИДе Японии), я сказал японцу:

— Спасибо за вашу информацию. Мы его убрали.

— Кого? — поинтересовался не отошедший ото сна японец.

— Да Хогэна. Вы же сами сказали, что если бы не он, то отношения СССР и Японии можно было бы значительно улучшить, — сказал я, а потом продолжил: — Да, Сато-сан, по телефону не будем такие вопросы обсуждать, давайте через пару дней встретимся, а вы подумайте, кого из японцев можно было бы назначить на освободившееся место. В прошлый раз я как-то упустил этот вопрос, а соответствующие товарищи попросили узнать ваше мнение.

— Вы-ы, вы-ы шу-утите, однако, Кириченко-сан, — заикающимся голосом повторял растерявшийся японец.

— Да некогда мне шутить, — сказал я уставшим голосом, — тут еще кое в каких странах нужно решать кадровые вопросы. Не буду вас отрывать от приятных сновидений. В понедельник на работе все узнаете, а потом позвоните мне и договоримся о встрече. До свидания.

— До свидания, — вежливо прошептал японец.

На состоявшейся через несколько дней встрече Сато смотрел на меня, как на бога. Он сказал, что после моего звонка так и не уснул всю ночь, все недоумевая по поводу моего сообщения о снятии С. Хогэна. Однако утром из бесед с коллегами он узнал, что это правда.

Он стал любопытствовать, как это нам удалось свернуть такую антисоветскую глыбу. Я, как будто соблюдая конспирацию, избегал разговора на эту тему, демонстрируя тем самым, что это для нас обычное дело:

— Да еще со времен Петра I Россия держала под своим контролем весь мир. А при Екатерине II никто не посмел бы в Европе и одного пушечного выстрела сделать, не получив на это ее разрешение.

— Но при Петре I между нашими странами не было же отношений? — продолжал настойчиво допрашивать настырный японец.

— Как это не было? — как можно загадочнее вопрошал я. — А голландская фактория на острове Дэсима? Вы думаете, что голландские купцы все были голландскими евреями? Как бы не так!

Поди проверь теперь то, о чем я наговорил. Это все равно, что спорить о том, есть Бог или нет. Ни одна из сторон не может опровергнуть друг друга. Так и здесь — озадаченный японец, вероятно, подумал: «Чем черт не шутит? Может быть, эти русские тем и занимаются, что издавна специально разводят диссидентов, евреев и прочих „отказников“, а потом, порциями выпуская, внедряют их во всех странах».

На этой же встрече я вручил Сато одну ценную безделушку, как скромную благодарность за его информацию. Он не хотел брать и сказал:

— Я и так вам благодарен. Еще раз большое спасибо.

Я похолодел, так как до меня дошло, что чего-то важного, непосредственно касающегося Сато, не знаю. Задавать же уточняющие вопросы — только дело испортить. Поэтому я небрежно пожал плечами, как бы подчеркивая, что для меня это обычное дело.

Вернувшись же на работу, я сразу стал наводить справки и выяснил, что в день встречи с японцем из Токио в японское посольство в Москве пришло сообщение, что Сато повышен по службе. Такая синхронная согласованность между замыслами КГБ и деятельностью внешнеполитического ведомства Японии была как нельзя кстати.

После этих событий у нас установились с Сато прекрасные отношения, все шло как по маслу. Все было прекрасно! Но однажды он попросил меня припугнуть одного сотрудника японского посольства, который вел себя несколько вольно, отпускал в адрес Сато разные колкости. Я не отказался от просьбы Сато и сказал, что посмотрим, хотя отдавал себе отчет в том, что в отношении шаловливого дипломата ничего не смогу сделать, если бы даже захотел.

Но неожиданно вмешался господин случай — произошло невероятное: во время отпуска японский дипломат уехал на своей автомашине в Европу и там погиб в автомобильной аварии.

Сато был в шоке и считал себя чуть ли не повинным в смерти коллеги. Мне же он с упреком сказал:

— Я же просил вас только его попугать. А вы что наделали?

Мои попытки объяснить, что это просто несчастный случай, ни к чему не привели, так как он был уверен, что смерть японского дипломата — дело рук КГБ.

Вскоре Сато возвратился на родину и навсегда исчез из поля нашего зрения. Он не был нашим агентом, но мог им стать. Только неудачное или трагичное стечение обстоятельств помешало завершить это дело. Видно, я переиграл.

В оперативной работе приходится нередко пользоваться благоприятным стечением обстоятельств и оборачивать их в свою пользу. Иногда эти обстоятельства складывались так, что удавалось добиться желаемого без особых усилий, только умело играя свою роль. Мой знакомый полковник в отставке Яков Павлович Редько называет это «чистой контрразведкой». Но чтобы такое случалось, нужно было работать.

Одной из отличительных черт социалистических чиновников было какое-то пренебрежительное, а порой и враждебное отношение к инакомыслию, особенно если идея исходила от противника. Вспомните хотя бы ту же кибернетику. Она была просто объявлена лженаукой и буржуазной выдумкой, потому что не вписывалась в догмы диалектического материализма. В результате мы настолько отстали в развитии этой науки и нам долго еще придется плестись в хвосте и с завистью смотреть на тех, кто диктует моду в ее практическом применении.

Что-то подобное произошло и в отношении наших правоохранительных органов к детектору лжи, который всячески охаивался и подвергался осмеянию. Но противник игнорировал наши насмешки и применял его на практике.

С большим опозданием и нашим специалистам удалось убедить Ю.В. Андропова, что дело это стоящее. Была создана специальная группа, которая в строгой тайне и разрабатывала советский детектор лжи. Оперативный состав ничего не знал об этом и в практической деятельности не использовал. Но вновь пришедший к нам начальник отдела генерал Н.А. Гавриленко был осведомлен об этой разработке и после прихода в наш отдел предложил использовать ее в деле. Каюсь, но поначалу я скептически отнесся к его предложению, но потом поверил, что именно детектор поможет разобраться в одном запутанном деле.

Суть его заключалась в следующем. В середине 1970-х годов на работу в японское посольство в Москве приехал 1-й секретарь Мори. Он не являлся кадровым дипломатом, а был прикомандирован к посольству от одного японского ведомства. Очень скоро нам стало известно, что Мори совершенно не похож на чопорных и осторожных японских дипломатов, которые своим предупредительным поведением почти не давали повода рассчитывать на проведение каких-то мероприятий.

Мори же допускал такие отступления в своем личном поведении, которые позволяли надеяться на перспективность проведения по нему вербовочных мероприятий. Будучи семьянином с солидным стажем, Мори, однако, ударился в любовные похождения. Причем своих пассий выбирал среди замужних женщин, но быстро их менял.

И все-таки одной из них, назовем ее Надежда, матери двоих детей и жене благополучного мужа, преуспевающего советского чиновника, удалось обворожить любвеобильного японца и надолго привязать к себе.

После соответствующей проверки оперативный работник с санкции руководства встретился с Надеждой, которая поняла, что ей незачем скрывать от КГБ свою связь с японцем, поэтому она чистосердечно обо всем рассказала. Профилактировать и стыдить ее за супружескую неверность не стали, но и не запретили встречаться с японцем.