Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил - Страница 20

В.М. Молотов, уже собираясь оборвать молодого нахала, после упоминание об идеологическом отделе партии задумался. Кажется, этот молодчик и не так плох, как виделось сначала.

— Ты смотришь далеко вперед, Коба, — признался он, — но, видимо, пока неплохо!

Вот и осень прошла, только этого мало!!! Ну, или как-то так, не помнит он точно песню. В этой реальности осенняя пора еще не прошла, да и душа его попаданская резко показывает на «ясно». Одно понятно — в ближайшее время его не расстреляют, а, значит, как говорил бедняга покойный Алексей Дуринцев, в статистическую погрешность он не попадет.

Хотя встреча с И.В. Сталиным пусть и принесла большие результаты, но ежесекундные итоги не дала. Парадоксальная картина — великий князь в советской стране — заметно смягчилась. Причем сам Вождь этого и не хотел, но, как политик, он сделал все, чтобы получить максимальные результаты. Великий князь был вписан в большевистское государство, но одновременно для всего мира он отделился от него. И в первую очередь из-за того, что сам мир психологически не сумел вписать в свою картину мировоззрения — великий князь в СССР.

А вот И.В. Сталин смог. Как понял Сергей, именно с его подачи великий князь вписался в советскую реальность, а не просто уничтожен. Ведь не только Н.И. Ежов — тот само собой, хоть и нашел Сергея Александровича и сумел получить от этого дивиденды — но в итоге видел будущее только в расстреле. Истинно ведь — нет человека, не проблемы. Но даже представитель СНК В.М. Молотов с его большим практицизмом, но одновременно узколобостью видел великого князя не больше чем тюремным писарем в Верхоянске.

Вождь же увидел иную, очень большую и эффективную перспективу. Великий князь именно с подачи И.В. Сталина стал Романов-Советский (хотя саму фамилию придумал Сергей). И теперь в течении неделю — другую громко объявит о монархической традиции в советской стране.

Вообще идеологический поворот оказался слишком сильным. Уж куда Хозяин был циничным практиком и не останавливался в узких рамках большевистской идеологии, но и он считал, что пока рано говорить о монархии в советской стране. Максимум можно говорить о дореволюционной культуре, о дореволюционной истории в положительном аспекте, густо пересыпая все это русским патриотизмом и идеологией.

Но и сама идеология была больше большевистской, основанной на мировой революции, чем патриотической. И с этим попаданец ничего не мог сделать, даже ускорить этот процесс не удавалось. В 1930-х годов сам И.В. Сталин медленно дрейфовал от мировой революции к русскому патриотизму.

И все равно только Великая Отечественная война с его оглушительными провалами в первые годы позволит промыть мозги Хозяину. Только не поздно ли. Ведь в послевоенные годы он окажется с подготовленным сознанием, но расшатанным здоровьем. И все, перспектива окажется нереализованной.

Ну а пока Романов-Советский для обалдевшего советского общества покажется председателем Всеславянского Комитета. В отличие от предыдущей реальности, он появился не в годы войны, и главная его цель была легитимизация института великого князя в советском обществе и в большевистском государстве. Как говорил сам И.В. Сталин, поворот оказался слишком крутой, и хотя наша таратайка не перевернулась — мы просто бы не дали ей развалится на дороге — но понадобится определенное время и некоторое время, чтобы в советском мировоззрении стало привычным такое понятие, как великий князь.

Вот главный итог. А что вы хотели? Еще православная церковь в советском государстве не реабилитирована, в армии нет такого понятия, как генералитет, а вместо четкого офицер есть немного смутное командир. Наконец, в стране все еще идут массовые репрессии, хотя они заметно сокращаются, а их ежовые рукавицы скоро будут сами арестованы, а затем расстреляны.

Рано он оказался в этой реальности. И хотя сам твердо понимает, что опять же требуется время для притирки в советской стране, но, видимо, ближайшая жизнь его окажется чрезвычайно сложной.

К примеру, из просторного сталинского кремлевского кабинета он приехал в… свою лубянскую камеру! Существует же государство с его юридическими нормами и уже укоренившими традициями. Сначала его «законно» посадили, теперь также «законно» должны были освободить. Даже диктатор, иначе гениальный Вождь и Учитель, не мог взять и просто освободить. То есть мог, конечно, но потом ему пришлось так много и муторно объяснять, что дешевле расстрелять. Но опять же всех не перебьешь, надо будет все равно объяснить. Короче, иди-ка ты, Сергей Александрович, обратно в тюрьму, а там тебя, как обычного советского арестанта, досрочно освободят.

Попаданец смутно понимал, что Вождь не договаривает, и что его могли бы и сегодня взять и освободить. Но это потребовало бы известные усилия от лично И.В. Сталина, а тот не хотел. И без того много работы в государственной и партийной сферах. А, может, этого требовала та же легитимизация?

Короче говоря, те же товарищи (граждане) на той же красивой легковой машине так же быстро привезли из Кремля в Лубянку и сдали из руки в руки надзирателю. Тот совсем не удивился и Сергей быстро понял почему со слов того же тюремщика. Оказывается, ему звонил сам нарком НКВД генеральный комиссар госбезопасности товарищ Ежов. Разъяснил, что заключенный Романов временно на одну ночь будет посажен в свою камеру. Но, поскольку уже завтра он «тройкой» будет освобожден в силу дополнительных доказательств, то держать его мягче, спать днем не запрещать, кормить из котла сотрудников.

Это было по тем временам массовых репрессий так неожиданно, сейчас расстреливали много чаще, чем освобождали, что надзиратель, прямо нарушая тюремный режим, спросил, любопытно сверкая глазами, так ли это и почему?

Что же, надзиратель тоже частица советского общества, ему тоже необходимо объяснять изменения в политике партии и правительства. И Сергей терпеливо сказал, что все его антисоветская деятельность заключается именно в происхождении. Он ведь великий князь и его за это посадили. Но наша партия во главе с великим Сталиным быстро вычленила этот казус. Ведь и молодые великие князья такие же советские граждане и совсем не враги СССР. Вот поэтому с ним сегодня разобрались и пришли к выводу, что не правильно он был арестован. А с ним завтра юридически суд («тройка») уже юридически разберется и, конечно же, отпустит.

— О-о! — удивился надзиратель, и открыл «его» камеру. Уже закрывая, честно сказал, что из Лубянки никогда доднесь не отпускали. И что он, пожалуй, первый.

Хм, а что удивляться. Лубянка во все времена с эпохи Гражданской войны была тюрьмой для особо важных узников, так сказать, вип-узилище. Сюда поэтому и выпускать станут редко. Но будут. Так что тюремщики еще не раз станут поражены.

Ну а он, стало быть, может и поспать. Всем нельзя, а ему можно, ха-ха! У Сталина был, не хухры — мухры!

Впрочем, спал он недолго, не многим более двух часов. Нервы, батенька! Судить ведь будут. И вроде бы с позитивным итогом, а вдруг… Да и когда это «тройка» станет заседать? Может днем, а может ночью, а ты сиди и жди!

Одно хорошо — пища стала по-мужски нормальной, то есть не только суп и каша, но и суп и каша с мясом. Правда, мясо было не фонтан и оказалось его не так уж много, но хоть сколько-то.

А так, день проходил медленно и муторно, буквально по минуткам. И «тройка», как всегда, запаздывала…

На заседание его вызвали поздно вечером, когда уже ужин переварился. Беспокоятся, гады, о здоровье заключенных. Пусть спокойно посидят (лежать на кровати строго запрещено!). Если надо облегчатся. А уже потом на суд!

Нервничал Сергей, вот и стебался для себя. Само же заседание было до смешного кратким и выписка из него страшно короткой. Даже текст писался специально большими буквами, а все равно крохотным листок получился. Но написано там было, в общем-то, понято: «В связи с изменением юридической базы, дворянское происхождение (великий князь) не является причиной для ареста». Подписи, дата.