Плохая девочка. Путь к тебе - Сокол Лена - Страница 13

Покрутив в руках мобильник, я все же решаюсь его включить. Телефон оживает, экран загорается, и через мгновение на него начинают приходить сообщения и уведомления о пропущенных звонках. Сердце дергается в груди каждый раз, когда я вижу «Кай», «Кай», «Кай». Оно бьется в ритме его имени.

Больше полусотни пропущенных, около двадцати sms.

Удаляю их, не читая. Мне ни к чему знать, что он мне писал, о чем врал, как угрожал – или что там приходило ему в голову в мое отсутствие.

Входящий вызов приводит меня в оцепенение.

– Да? – Отвечаю я, спустя полминуты.

– Привет, это я. – Раздается голос Виктора.

– О. – Выдыхаю я без эмоций.

– Целый день не мог дозвониться, а тут пришло уведомление, что ты снова в сети, и сразу тебя набрал.

– Да. Вот только включила сотовый. – Я наклоняюсь на стену.

Телефон в моей руке дрожит.

– Где ты?

– Уже дома.

Слышно, как он вздыхает.

– Слава богу.

– Ага.

– Я очень волновался, ты ушла в таком состоянии – зря я тебя отпустил. – Серебров молчит, и я молчу. Не дождавшись ответа, он спрашивает. – Мариана, у тебя все нормально?

– Да. Вполне.

– Ты не одна? – Он понижает голос.

– Одна в своей комнате.

– Кай в доме?

Я закрываю глаза, пытаюсь выровнять дыхание. Кажется, что вместе со следующими словами из меня вырвутся истеричные всхлипы.

– Да.

– Что-то случилось? Он тебя обидел? – Беспокойство в его голосе нарастает.

– Он… нет. – Выдавливаю я. – Просто…

Мне так тяжело дается попытка произнести это вслух, что горло стягивает невидимой удавкой.

– Что просто?

– Здесь Эмилия. – Хрипло шепчу я. – Кай сказал, что она останется тут – с ним.

– В доме? Они будут жить вместе? Рядом с тобой?

– Д-да. – Я говорю это, и на меня наваливается облегчение. – Да.

Следом за ним с глаз срываются слезы.

– Ты плачешь? – Спрашивает Виктор.

– Нет. – Вру я.

И шмыгаю носом.

– Сейчас я приеду и увезу тебя оттуда. – Серьезно говорит он.

– Нет! – Восклицаю я. – Нет, не надо. Пожалуйста.

– Почему? – Сердится Серебров. – Как ты собираешься это терпеть?

– Не нужно меня забирать. Я должна остаться. Так будет лучше.

– Кому?

– Это мой дом, и если я отсюда уеду, они окажутся победителями. Я не дам им повода для радости, не дам выжить меня из родительского дома.

– Ты же понимаешь, что эта ситуация не нормальна?

– Да, понимаю. – Вздыхаю я.

– Ты не обязана приносить себя в жертву.

– Не будет никаких жертв.

– Надеюсь, очень скоро ты передумаешь. – Говорит он, и даже на расстоянии я слышу сопереживание в его голосе, представляю, как Витька качает головой.

– Если пойму, что не справляюсь, сниму квартиру. Обещаю.

– И что будет дальше?

– Нужно возвращаться к нормальной жизни. – Решаю я. – Завтра пойду на занятия.

– Я заеду за тобой утром. – Его тон не терпит возражений.

– Я доберусь на автобусе.

– В половину восьмого.

– Вить…

– Оставаясь там и подвергая себя новым переживаниям, ты делаешь ошибку, но это твой дом, и я уважаю твое решение остаться и отстаивать свои права, Мариана. Пожалуйста, позволь мне забрать тебя завтра утром, если не хочешь, чтобы я сорвался и приехал прямо сейчас.

– Хорошо. – Говорю я после паузы. – Хорошо, приезжай.

– Я рад, что ты нашла в себе силы вернуться к учебе. – Добавляет он.

– Да.

Надеюсь, у меня, и правда, получится.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

Я сбрасываю вызов и смотрю в окно. В голове играет «Sam Smith – Midnight Train»: «I’ll will always love you, but tonight’s the night I choose to walk away» – «Я всегда буду любить тебя, но именно эту ночь я выбрал, чтобы уйти». Жаль, что смысл некоторых песен мы понимаем только тогда, когда становимся достаточно несчастными для того, чтобы суметь прочувствовать всю глубину боли, скрытой меж ее строк.

Ночью у меня так и не получается нормально поспать: ворочаюсь, временами проваливаюсь в темную бездну, но снов так и не вижу. Утром встаю рано, принимаю душ, не забыв отметить, что в ванной комнате появилась лишняя зубная щетка и чужое красное полотенце. Меня передергивает от мысли, что Эмилия теперь делит со мной одно пространство и, возможно, наслаждается этими новыми обстоятельствами.

Уложив волосы в небрежные локоны, наношу легкий макияж и крашу губы красной помадой – выглядит свежо и смело: будто я готова бросить вызов целому миру. Может, это и не так, но я не собираюсь показывать, что страдаю. Счастье – это лучшая месть, да? И пусть до настоящего счастья мне далеко, но, неужели, у меня не получится его сыграть?

Критически обведя взглядом содержимое платяного шкафа, я цокаю языком. Все аккуратное, нежное и такое… скучное. Ничего из разряда «гляньте-ка, какое у меня дерзкое настроение, так и хочется пошалить!»

Выбрав пудровую юбку покороче, дополняю образ черной кофточкой с широким вырезом, который приспускаю с одного плеча. Смотрится игриво. Наношу каплю парфюма на шею и запястья. Дав себе обещание обновить гардероб в самое ближайшее время, отправляюсь вниз, покормить кота. Ступаю тихо и осторожно, чтобы не разбудить соседей – хочется покинуть дом, не столкнувшись с ними. И едва не спотыкаюсь, обнаружив на диване в гостиной Кая.

Он спит прямо в одежде, его правая нога спущена на пол, вместо одеяла – мой вязаный кардиган. Кай прижимает его к груди, будто обнимает. Не знаю почему, но мне вдруг становится хорошо – значит, он спал здесь один, а не с ней.

Пробравшись на цыпочках в кухню, я спускаю Хвостика с рук, наполняю его чашку кормом и добавляю в миску свежей воды.

– До встречи вечером. – Шепчу ему на прощание, когда он приступает к еде.

Выхожу, захватив яблоко со стола. Но уйти незамеченной мне так и не удается: Кай, вздрогнув во сне, вдруг открывает глаза. Хмурится, увидев меня в нескольких метрах от себя, отбрасывает кардиган в сторону, трет руками лицо.

Я замираю, чувствуя необходимость что-то сказать, но потом решаю, что это вовсе не обязательно: поворачиваюсь и направляюсь к выходу.

– Ты куда? – Спрашивает он.

Останавливаюсь.

– В универ. – Отвечаю, не оборачиваясь.

– Тебя отвезти?

Похоже на предложение мира, поэтому мне приходится повернуться, чтобы удостовериться. Кай выглядит печальным и уязвимым.

– А ты собираешься на учебу? – Решаю спросить я.

– Нет. – Он обводит взглядом гостиную, затем смотрит наверх: мы оба помним, что не одни в доме.

– Тогда не стоит напрягаться, меня подвезут. – Говорю я.

Его глаза скользят по моей фигуре и останавливаются на ноге. Вижу, как он сводит брови, заметив крошечную татуировку на моей щиколотке.

– Хорошо провести время. – Морщится Кай.

– Счастливо оставаться. – Отвечаю я.

Надеваю ботинки на каблуке, накидываю пальто – ничего общего с пацанкой, что явилась вчера в дом в куртке с чужого плеча. Жду, что, может, он окликнет меня, еще что-то скажет, но Кай молчит.

Открываю дверь и выхожу. Холодный ветер бьет меня по щекам, рвет волосы, бесцеремонно врывается под юбку. Я притормаживаю, заметив машину у ворот.

Виктор.

Подержанная иномарка: такие покупают сыновьям, что только получили права – машина, которую не жалко ударить и не дорого содержать.

– Твоя? – Я с улыбкой опускаюсь на пассажирское сидение.

– Осталась от отца. Не внедорожник, конечно, но Audi всегда остается Audi.

– Мне нравится. – Вытягивая ноги, говорю я.

– Отлично выглядишь. – Замечает Серебров, пялясь туда, где подол юбки обозначает середину бедра.

В салоне удушливо пахнет ароматизатором.

– Можно я избавлюсь от этой штуки? – Спрашиваю я, наткнувшись взглядом на источник запаха – небольшую баночку в выемке на панели.

– А… – Задумывается он.

– Спасибо. – Подмигиваю я, хватаю банку и швыряю в окно.

– Вижу, ты сегодня в настроении. – Усмехается Виктор.