Право Вызова. Книга Вторая (СИ) - Злобин Максим - Страница 4

И писька у него поди… конопатая!

Карл Сергеевич — так его звали.

Когда я вошёл, Карл Сергеевич Крафтовский сидел в пол-оборота, смотрел через стеклянную стену на город и грыз ноготь.

—…мы не знаем, что это такое, — докладывал ему Струканов-Доев. — Вот если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое. А он, — есаул ткнул в меня пальцем, — говорит, что это мексиканцы.

— Си сеньор, — поддакнул мой клюкволюд. — Гильермо-дель-торо.

— Угу, — отозвался Крафтовский.

О, да, я сразу же почувствовал этот запах. Запах горящей плоти. Под Карлом Сергеевичем прямо сейчас горело кресло, и мысли его были далеко-далеко. Фура, гружёная мексиканцами сейчас была наименьшей из его проблем.

Волна.

Крафтовского интересовала лишь волна.

— Карл Сергеевич, добрый день.

— Ммм? — он повернулся, увидел меня, увидел клюкволюда и не сразу понял, кто мы такие и что мы здесь делаем.

— Помещик Прямухин, — напомнил ему я.

— Ах да, помещик. А это кто?

— Это работник моих авокадовых плантаций, — ответил я. — Сеньор Роберто Трухильо.

— Гильермо-дель-торо, — отозвался Трухильо.

— Ну что ж, помещик, присаживайтесь.

Я с радостью пристроил спящих бомбожопиц на уютный стул с кожаной обивкой и с удовлетворением отметил, что Струканов-Доев стоял; ему присесть не предложили.

— Расскажите в двух словах, — попросил меня Крафтовский.

— Рассказываю в двух словах, — начал я. — Моё поместье расположено примерно в получасе езды от Торжка, а потому я вроде как являюсь подданым Вашей Светлости и живу на земле, за которую Ваша Светлость отвечает.

— Угу.

— И так уж вышло, что у меня есть знакомый в Хабаровске, который не далее, как полгода назад арестовал у наших берегов судно с почти что сотней бедных и несчастных мескиканцев, которые бежали из погрязшей в преступности Латинской Америки в нашу справедливую, могучую и славную Российскую Империю. Так ведь, Трухильо?

— Си, сеньор. Бежали.

Тут я уебал клюкволюда по коленке, чтобы не забывался.

— Гильермо-дель-торо, — поправился Трухильо.

— Угу, — Крафтовский тем временем снова отвернулся к окну и почти не реагировал на внешние раздражители.

— Карл Сергеевич?

— Да-да, продолжайте.

— Так вот когда я узнал об этих бедных мексиканцах, в первую очередь я подумал, а что эти люди могут сделать для моего отечества? Чем мексиканцы могут быть полезны Кувшиновскому району Тверской области?

— Угу.

— И тогда я подумал так: Илья Ильич, ведь у тебя столько необработанной земли в собственности. Почему бы не разбить на ней авокадовые грядки? Тем более что для мексиканцев авокадо, как для русского человека яблочко, они про авокадо знают всё. И тем более, что эти мексиканцы владеют природной, — сугубо мексиканской! — магией. Да, Трухильо?

— Си, сеньор.

— Как вы называете эту вашу магию?

— Гильермо-дель-торо!

— Вот, — кивнул я.

Карл Сергеевич молчал. Тут я увидел вдали, за стеной, уже знакомую мне рожу Жираньи. Тварюга топталась у городских стен.

— РР-Р-РА-А-А-А!!! — стеклопакеты в кабинете были дай бог каждому, но даже сквозь них мы услышали рёв химеры.

— Карл Сергеевич?

— Да? — он повернулся ко мне. — Кхм-кхм. Да, Прямухин, мне всё ясно. Стало быть, поднимаете целину?

— Так точно, Ваша Светлость.

— Это прекрасно. Тогда идите и поднимайте, — Крафтовский снова отвернулся.

— Но Ваша Светлость! — завопил Струканов-Доев. — Мы ведь не можем проверить ни единого из его слов! Нужно ведь послать запрос в Хабаровск! Нужно ведь во всём разобраться!

Сука. Только от одного Чаги избавился, как тут же появился второй. Тебя я, пожалуй, как раз в Хабаровск и отправлю.

— Р-Р-Р-РА-А-А-ААА!!! — на сей раз окна задрожали.

— Есаул, — я прямо вот почувствовал, как Его Светлость удерживает себя от щедрого добренького мата. — Займитесь делом. Мне сейчас не до вас…

Машины пришлось бросить у ворот. Надеюсь, с рефрижератором ничего плохого не случится; мне его ещё Лёхе Мясорубову возвращать.

Кстати… Лёха ведь в городе.

Надо бы встретиться, раз Торжок всё равно законсервирован. Волна уже третий час осаждает стены и неизвестно, сколько ещё всё это может продлиться. Надеюсь, что не дольше суток.

Пёстрой толпой мои люди прошли по улицам города и подошли к отелю. К моему отелю. На входе в лобби нас встретила ненавязчивая музыка. Что-то джазовое такое, что-то лёгкое. Духовые, ударные и редкие переборы акустической гитары. Мелодия спокойная, гипнотизирующая.

Что это такое, блядь?

Спустя несколько секунд вступил женский вокал, — с хрипотцой, в закос под негритянку:

— Метеорит, — пропела девушка из колонок. — Над зоною лети-ии-и-ит. И видит ночь его полёт прощальный. Метеорит, как жизнь моя сгорит…

Современный джаз. Кавер на какой-то воровской шансон. Бомбожопицы заёрзали под штанами; не нравится им. Ну ничего, потерпят.

— Добрый день, — ко мне подбежала девушка-хостес с круглыми как блюдца глазами. — Прошу прощения, а вы бронировали номера заранее?

— Нет.

— А сколько вас? — тут хостес поняла масштабы бедствия. — А вы что, все желаете заселиться⁉ А кто это с вами⁉

— Это мексиканцы, — ответил я.

— Гильермо-дель-то…

— Да хватит уже! — я рявкнул на Трухильо. — Я вам ещё пиньяту и кепасу называл!

— Си сеньор. Кепаса.

— Боюсь, я не смогу вас разместить и…

— Девушка, — я добродушно улыбнулся. — Позовите Алексея Игнатьевича или Егора Алексеевича. Я думаю, они смогут нас разместить…

Я лежал на свежих хрустящих простынях в просторном люксовом номере и думал.

Из ванной комнаты доносилось журчание душа, частые всплески и звонкий девичий смех. Брусника впервые за свою жизнь попала в настоящий человеческий санузел, да притом сразу же в такой — с джакузи и душевой кабинкой с функцией массажа.

— Ах-ха-ха-ха! — смеялась дриадка. — Пузырики!

Да о чём говорить, если ей в новинку была даже горячая вода?

— Ах-ха-ха!

Похоже девка крепко подсядет на это дело.

Но сейчас не об этом. Сейчас о моих думах.

Я лежал и размышлял о своей новой жизни. Чего я хочу от неё? Денег? Да. Власти? Несомненно. Высокий чин? Ммм… а вот тут нет. Вот тут идите нахуй. Побывав в приёмной Крафтовского и посмотрев на то, как конопатый карлик грызёт себе ногти в страхе получить по шапке от Императора, я понял, что вот так я не хочу.

Я хочу денег, власти и спокойствия. Я хочу не трястись над деньгами. Я хочу не бояться, что мне прилетит нож в спину из-за абстрактных словечек типа «Барон», «Граф» или «Герцог». И уж тем более мне представляется дикой мысль о том, что какой-то хрен на троне может отобрать у меня всё и сослать в Сибирь.

Итак. Желания понятны.

Теперь о том, что есть.

Вся власть и все деньги в этом мире сосредоточены в руках аристократов. Проблема? Проблема. И ебать какая проблема, если разобраться. Помимо доводов, что я уже привёл, путь наверх по ступенькам иерархии залит кровью. И он, опять-таки, ведёт меня к тому, чего я не хочу. А не хочу я стать импотентом-невротиком, чахнущим над златом и не доверяющим никому.

Но выход должен быть. Должен же быть какой-то путь. МОЙ ПУТЬ. Изящный, элегантный, хитровыебанный.

Пу-пу-пу…

Я лежал, смотрел в потолок и думал. Лежал и думал.

Лежал.

И думал.

От мерного плеска Брусники в ванной я начал проваливаться в сон. Я лишь чутка сомкнул глаза, как белое с синим вновь закружилось перед моим взором и в этот самый момент…

— Эрцгерцог! — вскрикнул я, распахнул глаза и кинулся к телефону.

Нагуглил табель о рангах и принялся читать. Итак. Эрцгерцог — лицо, приближённое к Императору и назначается лично Императором. Эрцгерцогом может быть назначен любой одарённый вне зависимости от его прежнего аристократического статуса. Титул эрцгерцога не надлежит наследованию. К эрцгерцогу не применимо Право Вызова. Эрцгерцог платит десятипроцентный налог со всей своей коммерческой деятельности. Эрцгерцог не обязан защищать и не отвечает ни за один регион Российской Империи кроме своей частной собственности.