Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3 (СИ) - Токсик Саша - Страница 19

Так что я отправляюсь к человеку, который уже однажды предложил мне пошалить с законом. К Людмиле Прокофьевне Леман.

* * *

— Альберт, ты не перестаёшь меня изумлять, — Леман аристократично постукивает ложечкой по кофейной чашке. — Я ещё понимаю, зачем тебе могут понадобиться доски, кровельное железо и рубероид. Но это⁈ — она зачитывает, — Коробка пустая из-под телевизора, или чего-то подобного по размеру, лист ватмана, три листа кальки. Это вообще что? Ты решил в фокусники податься⁈

Мы пьём кофе с «Араратом» в кафетерии напротив автовокзала, вприкуску с разломанной на дольки плиткой шоколада. Костюм на ней тёмно-синий, несмотря на жару. Она рада вырваться из сумрака своего подвала. Так, по крайней мере, мне сегодня кажется.

— Это передвижная фотостудия, — объясняю ей, — внутри коробки — фон, сверху, снизу и с боков источники света.

— И кого ты фотографировать собрался? — Людмила Прокофьевна веселится, — карликов, или кукол?

— Предметы разные, — рассказываю терпеливо, — часы или украшения для журналов. В этой коробке нет тени и фотографии получаются идеальными.

Буквально на пальцах объясняю ей устройство лайт-бокса. То, что предметная фотография, как и журнальная реклама уже существуют, я убедился на примере того же «Советского фото».

В масштабах района мне это направление кажется бесперспективным. Не станет же Леман выпускать каталог Кадышевского «Универмага». Но фотографировать для археологов я уже вызвался. Надо делать или хорошо, или никак, так я считаю.

— Ты сам эту штуку придумал? — уже более заинтересованно говорит она.

— В журнале вычитал, — отмазываюсь от славы изобретателя, — в «Юном технике».

Первоначально я хотел «загнаться» и сделать конструкцию полностью портативной. Установить фары, с лампочками на двенадцать вольт и запитать их от автомобильного аккумулятора.

Потом решил, что овчинка не стоит выделки. Гораздо проще привести находки в студию к Митричу и отснять их там. И свет будет выставить легче.

Представить себе ситуацию в будущем, когда придётся снимать предметы вдали от электрических сетей я представить себе не смог.

— Коробку я тебе найду, — размышляет она вслух, — кальку тоже. С ватманом сложнее, разбирают быстро. Много надо?

— Один лист.

— У чертёжников можно спросить, — говорит она. — У нас при сахарном заводе есть свой конструкторский отдел. Не знал?

— Откуда, — говорю. — И что, они лист ватмана с работы могут вынести⁈ Он же здоровенный.

— Ты чего? — Леман распахивает глаза и смотрит на меня, как на ненормального, — люди унитазы с работы выносят, а тут какой-то лист.

Действительно, чего это я?

— А когда это всё получится достать? — уточняю.

— Может день, может неделя, — она помечает что-то в блокноте, — Тебе можно куда-нибудь позвонить?

— В редакцию, разве что, — пожимаю плечами.

— Туда не буду, — отказывается она, — тогда сам заезжай послезавтра. Коробку к этому времени я тебе точно найду.

Не совсем понятно, почему эта женщина мне помогает. Своё личное обаяние я достаточной причиной не считаю. Совместный бизнес — тоже. Процент если она и положит себе в карман, то копеечный.

Есть ощущение, что ей просто смертельно скучно. А тут лист ватмана найти, развлечение же. Мелькает дурацкая мысль, пригласить её куда-нибудь в кино или на танцы. Как тут сейчас вообще люди культурно отдыхают?

— Ты когда Авдеевой фотографии отдать сможешь? — меняет она тему.

— Уже звонили? — догадываюсь я.

— Конечно, — кивает Леман, — у тебя же своего телефона нет.

— А что, торопит? На днях отдам, — обещаю, — уже готово всё.

— Не переживай, насчёт больницы она знает, но всё же интересуется. — Леман делает интригующую паузу, — Тут другое дело. У меня ещё есть для тебя одна свадьба. И там тебе никак нельзя осрамиться.

— Почему это?

— Потому что я тебя уже расхвалила, — она загадочно улыбается, — а ещё я на неё приглашена. И твои фото будут моим свадебным подарком для новобрачных.

* * *

Перед тем, как вернуться домой, я заскакиваю на переговорный пункт. Голос Кэт звучит глухо, с трудом пробиваясь сквозь какой-то шум в трубке. Такое чувство, что по проводам между Берёзовом и Белоколодецком гуляет ветер.

— Ты сможешь приехать? — слышу я через помехи.

— Зачем?

— Завтра? — переспрашивает Кэт.

— Зачем⁈ — ору я.

Женщина, которая выдавала мне монетки, укоризненно качает головой, не отрывая глаз от газеты.

— Маман решила пригласить тебя на чай, — Кэт посмеивается. — Хочет шокировать отца. Считает, что тот невнимательно относится к моему воспитанию!

Мне кажется, что она пьяна. Где-то сзади опять играет музыка. Интересно, она вообще когда-то бывает одна в этой своей квартире?

— Могу завтра, — предлагаю.

— Приезжай! — кричит она. — До встречи!

Поздно вечером, при свете карманного фонарика я поднимаюсь на чердак. Гнездо висит на одном из стропил. Размером чуть меньше футбольного мяча. По нему медленно ползают две осы. Остальные вроде бы должны сейчас спать.

Кухонным ножом срезаю гнездо с деревяшки, и оно падает в подставленное ведро. Хлоп! Быстро накрываю ведро крышкой.

Осы просыпаются. Гудят внутри и бьются о стенки. Поздно, они свой шанс профукали.

Если бы все мои проблемы решалась так легко.

Глава 10

Евгений Грищук выглядит монументально. Глыба. Скала. Даже у себя дома на чаепитии, он сидит так, словно готов в любую минуту готов встать на трибуну и толкнуть речь, посвящённую открытию одной из своих скульптур. От него так и веет неприступностью мэтра.

В «своём» будущем мне даже приходилось с ним встречаться. К тому времени он немного сутулился и усох, приобрел пенсионерскую улыбчивость и суетливость.

Грищук охотно звал в гости и угощал чаем каркаде. Всем, кто приходил, рассказывал о годах своего величия и славы. Что случилось с его супругой и дочерью «в том будущем» — я не знаю. Жил он в ту пору один.

А сейчас Грищук на пике своей известности. Он лепит металлургов, хлеборобов, красноармейцев, танкистов, авиаторов и тружеников тыла. Площади и скверы Белоколодецка заполняют его детища: рубленые, лишённые деталей, угрюмые, словно големы.

В быту скульптор, очевидно, также непрост. С самого момента нашего знакомства он произнёс ни слова, наградив меня только сдержанным кивком,

Зато его супруга говорит за двоих. Находясь в положении женщины, которой не надо заботиться о хлебе насущном, она тратит большую часть своей кипучей энергии на то, чтобы досадить мужу.

Делается это, видимо, со скуки. Таким образом, она, словно недолюбленный ребёнок хочет привлечь внимание Грищука, который смотрит на свою семью с высокомерной снисходительностью.

Сегодняшний ужин оказывается одним из удачных экспромтов, и она очень довольна собой.

— Альберт, так в каком районе вы проживаете? — невинно интересуется она.

— Мам, он же говорил, — сердится Кэт.

— А я забыла, — Мария Дмитриевна хихикает, словно удачно пошутила.

Кэт закатывает глаза. Детям в таких случаях особенно стыдно за своих родителей.

— В Берёзовском, — терпеливо отвечаю, — это на границе с Орловской областью.

— Надо же! — всплёскивает руками Мария Дмитриевна, — и у вас там даже районная газета есть⁈

— Мам, они во всех районах есть!

— А ты не влезай, я у Альберта спрашиваю.

— «Вперёд!», называется, — отвечаю. — Очень интересная. Привезти в следующий раз?

— Колбасная фабрика там у них, — Грищук демонстрирует знание местной географии, сгребая со стола бутерброд с «Останкинской». — Известная. Орденоносная.

Торт к чаю я покупать не стал, несмотря на настойчивые советы Кэт. Вместо этого запасся «стратегическим ресурсом», двумя палками берёзовской региональной гордости, полукопчёной колбасы.

Лиходеева-старшая постаралась. Объяснил, что для нужных людей, она и расстаралась.