Гнев короля демонов - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 85

• Предыдущая
• 85/136
• Следующая

— Я больше не хочу быть таким идиотом, — ответил Ру.

— И тем не менее ты пялишься на Элен Джекоби и думаешь, как чудно было бы найти покой в ее объятиях, склонив голову на ее пышную грудь.

Ру пристально взглянул в глаза Луи.

— Что ты мелешь?

Луи пожал плечами.

— Я говорю, что любой здоровый мужчина при взгляде на нее испытывает такие желания, ведь Элен красивая женщина, от которой веет теплотой и лаской. Лично я думаю обо всех таких женщинах, хоть и держу свои мысли при себе. Но еще я говорю о том, что Руперт Эйвери ищет чего-то, чего ему не хватает для счастья.

— Чего же?

— Я не знаю, мой друг, — сказал Луи, поднимаясь с места. — Но этого ты не найдешь в объятиях женщины, будь то твоя жена или Сильвия Эстербрук. — Он дотронулся до головы Ру. — Это надо найти здесь, — Потом он коснулся его груди. — И здесь.

Ру вздохнул.

— Возможно, ты прав.

— Я знаю, что я прав, — сказал Луи. — Кроме того, Элен по-своему опасна не меньше Сильвии.

— Почему? — спросил Ру. — Сильвия предавала меня, она хотела с помощью Дункана убить Карли и выйти замуж за меня, чтобы затем убить меня и завладеть моим состоянием. — Он бросил на Луи недобрый взгляд. — Не думаешь же ты, что Элен такая.

— Нет, — со вздохом сказал Луи, — она опасна иначе. Она действительно тебя любит. — Повернувшись к двери, он сказал:

— Когда эта война закончится, тебе лучше будет отослать ее. Можешь продолжать о ней заботиться, но дай ей уйти, Ру. А теперь я должен пойти к фургонам. Ты отдохни.

Ру сидел один и чувствовал себя совершенно разбитым. Сил его едва хватило на то, чтобы подняться, перейти на диван в нескольких шагах от кресла и лечь ничком, чтобы не задевать плечо. Элен в него влюблена? Это просто невозможно. Он ей нравится, да. Она благодарна ему за заботу о ней и ее детях, да. Но чтобы она его любила? Этого не может быть.

Потом Ру захлестнула волна гнева, боли и одиночества. Он никогда не чувствовал себя таким глупым, никчемным и ненужным. Два человека, о которых он думал, что они его любят, хотели его убить и были теперь мертвы.

Луи сказал ему, что женщина, которой он восхищался, влюблена в него, и он должен ее отослать. Он лежал, испытывая жалость к самому себе и гнев на судьбу. Непрошеные слезы навернулись на глаза, но вскоре он заснул, а уже через несколько мгновений его разбудил Луи, сказав, что пришло время уезжать.

Ру поднялся на нетвердые ноги и позволил Луи отвести себя под руку туда, где стояли фургоны. Ру протер глаза и обнаружил, что Карли, Элен и детишки уже сидят в карете.

— Я дал тебе поспать до последней минуты, — сказал Луи, подталкивая Ру к карете.

Ру поглядел на запад и увидел восход.

— Мы должны были выехать час назад, — сказал он.

Луи пожал плечами.

— У нас было много дел и мало времени. Лишний час нас не спасет, — сказал он, указав в сторону города.

При сером свете восходящего солнца Ру увидел вдали столбы дыма. Горели дома. На северо-западе тоже были видны пожары.

— Они близко, — сказал он.

— Да, — сказал Луи. — Пора отправляться.

Ру вошел в карету и потеснил Карли на сиденье. С другой стороны от нее сидел Гельмут, а Элен сидела между своими детьми. Абигайль сидела на полу между ногами Карли и напевала кукле песенку. Ру положил голову на плечо своей супруги и закрыл глаза.

Дорога была вся в ухабах, и вряд ли ему удалось бы заснуть, но он решил просто посидеть некоторое время с закрытыми глазами. Уже проваливаясь в сон, Ру вдруг подумал о том, преуспел ли Джекоб Эстербрук на переговорах с захватчиками.

Джекоб Эстербрук спокойно сидел за столом. Он знал, что все решит первая минута встречи с завоевателями. Если он обнаружит свой страх или какой бы то ни было намек на неуверенность или враждебность, ему конец. Но если он будет спокоен и просто попросит переговорить с кем-нибудь из командиров, которые могли бы передать его предложения Изумрудной Королеве, его не тронут.

Он испытал на удивление сильную скорбь, обнаружив, что его дочь убита. Он никогда особенно не любил ее, но она умела быть ему полезной, как и ее мать.

Джекоб терялся в догадках, почему некоторые люди так беспокоятся о своих детях, но так и не понял.

Топот копыт под окном заставил Джекоба сосредоточиться. Он продумал, что будет говорить. В коридоре послышались шаги, и двери с шумом распахнулись.

В кабинет вошли два странно одетых воина, один с мечом и щитом, второй с луком. Волосы у них были обильно смазаны жиром, а подбородки украшали длинные полукруглые бороды. На щеках у них были шрамы, как показалось Джекобу — ритуальные, а не заработанные в бою.

Джекоб поднял обе руки вверх, показывая, что он безоружен, а в левом кулаке у него была зажата верительная грамота. Он полагал, что обитатели далекого континента говорят на диалекте кешийского языка, который некогда был в ходу у пиратов Горького Моря, похожем на языки Квега и Джайбона.

— Приветствую вас, — медленно произнес Джекоб. — Я хотел бы поговорить с вашим командиром. У меня есть послание от Императора Великого Кеша.

Воины переглянулись. Лучник что-то спросил у своего товарища на языке, который не был похож ни на один известный Джекобу язык, а тот, что был с мечом, кивнул. Стрелок поднял свое оружие и выпустил стрелу, пригвоздив Джекоба к спинке его кресла.

Прежде чем свет окончательно померк в глазах Джекоба, он увидел, как два человека достают из-за пояса ножи.

Тем же утром капитан одного из многих наемных отрядов Изумрудной Королевы подъехал к имению Эстербруков с командой в двадцать человек. Они разделились, и пока десять солдат окружали усадьбу, восемь других вошли внутрь, оставив двоих присматривать за лошадьми. Все как один умирали от голода, и ничего, кроме пищи, их пока не интересовало.

Через некоторое время один из воинов вышел из дома с выражением глубокого отвращения на лице.

— В чем дело? — спросил капитан.

— Да эти проклятые джиканджийские каннибалы. Они там кого-то едят.

Капитан покачал головой.

— Я сейчас испытываю большой соблазн к ним присоединиться. — Он поглядел по сторонам. — Где Канхтук? Он говорит на их варварском наречии. Пусть прикажет им спуститься к дороге и поискать какой-нибудь нормальной еды для всех.

Вернулись остальные, и один из наемников сказал:

— Мы нашли кое-какую живность: цыплят, собаку и несколько лошадей!

Другой всадник крикнул:

— В поле пасется скотина, капитан!

Капитан с радостным смехом слез с коня.

— Лошади нам пригодятся. Режьте цыплят. Подожгите дом.

Солдаты поспешили исполнить приказание. Капитан знал, что говядину придется отправить интенданту Королевы, но сначала он и его люди поедят курятинки. При мысли о горячем цыпленке у него свело живот. Он никогда в жизни не был так голоден.

Когда его люди начали забивать цыплят, капитан крикнул:

— И собаку тоже зарежьте!

Какое счастье, что они нашли продовольствие. Как в стране, казавшейся такой изобильной, могло быть настолько полное отсутствие какой бы то ни было еды, оставалось для него загадкой. Они находили золото и драгоценные камни, прекрасные ткани и веши редкой красоты, словом, все, что обычно скрывают, и никакой еды. Всю жизнь беженцы уносили с собой золото и драгоценности, но они никогда не забирали зерно, муку, овощи и домашнюю птицу. Даже дичи в лесах было мало, будто ее специально отогнали подальше. Казалось, враги отступали, забирая с собой все съедобное. Это же бессмыслица.

Капитан наемников сел, взяв у одного из солдат найденную в доме бутылку вина. Он пил и рассеянно спрашивал себя, долго ли еще он сможет противостоять искушению присоединиться к пиру джиканджийцев.

Вытирая губы тыльной стороной ладони, он подумал, что еще на несколько дней можно будет забыть о голоде. В отдалении с коротким визгом умолкла собака и послышался пронзительный писк цыплят.

Раздался грохот.

• Предыдущая
• 85/136
• Следующая