Самая страшная книга 2024 - Коллектив авторов - Страница 32

Всхлипнув, Найденка вылетела из кабинета и заковыляла по коридору: быстрей, быстрей, быстрей…

Она не остановилась, чтобы проверить, как там Кощей. Не заглянула к мертвым детям. Словно раненый зверь, выпущенный из клетки, она ковыляла, ползла, стремилась туда, где чернел выход.

И выход нашелся.

«Еще чуть-чуть!» – возликовала Найденка. Щеки, и так украшенные кристалликами слез, опять намокли.

Она прошла мимо разрушенного поста школьной охраны; придерживая живот, с усилием толкнула входную дверь. Страдая от одышки, вышла в тамбур, за которым виднелась свобода.

«Быстрей. Быстрей! Пока не вернулась она!» – подгоняла себя Найденка.

Образ Шишиги и все дни, проведенные взаперти, хаотично закрутились в памяти. Найденка отмахнулась от них и заковыляла дальше – глядя на голубое небо, на яркое солнце, на мусор, щедро усеявший территорию у заброшки.

«Свобода… – с усилием подумала она. – Я… хочу… на… свободу!»

Впереди виднелся ржавый забор, который когда-то ограждал школу, и открытые ворота в нем. Разглядев его, Найденка сцепила зубы и попыталась идти быстрее.

«На… свободу…»

Лютая боль скрутила нутро, когда она сделала первый шаг за забор. Бросила на колени, огорошив началом схваток. Стало страшно и очень мокро.

Взвыв, Найденка зажмурилась. И тьма, стерегущая под веками, вдруг вспыхнула воспоминаниями: вот она – веселая и смеющаяся, вот он – высокий и красивый. Вот они в постели.

А вот грохот за окном, внезапная чернота. Паника в новостях, безжалостная смерть на улицах. Какой-то подвал, полный вони и грязного тряпья, банки тушенки, крекеры, от которых так нестерпимо першит в горле… Подходящая к концу вода.

И безумные, прежде любимые глаза того, кто в надежде спастись решил отдать ее – свое самое дорогое.

Сознание затопил ужас. Руки вспомнили, как отбивались, как царапали перекошенное мужское лицо, пока она не сдалась, позволив сделать с собой все: раздеть, подвесить, предложить…

Кому?

Закричав, Найденка открыла выпученные глаза. Увидела грязную желтизну неба, с которого неспешно и неумолимо опускались Тенета, рукоделие Чернобога.

Внутри толкнулось, разрывая утробу. Дитя торопилось увидеть новый мир.

Из-за угла, не торопясь, выступили три тощие фигуры, одна из которых держала копье, увенчанное чем-то округлым и лохматым.

«Родила царица в ночь…» – прошипел голос Шишиги в воспаленном сознании.

Упав, Найденка скрючилась на пропитанной кровью земле. Завыла, и уже близкие фигуры подхватили ее вой. Захохотали, как гиены.

«Не то сына, не то дочь…»

Шаги все ближе, Тенета – гуще. Навершие копья – заметней. Знакомей.

«Не мышонка, не лягушку…»

Найденка с трудом подняла глаза.

«А неведому…»

И, выпуская новый ужас в мир, увидела улыбку, скривившую мертвые Шишигины губы.

– Чего ты хочешь, мальчик?

Лешка стоял, отчаянно стесняясь. Ноги как будто приросли к полу, рот залепила вязкая слюна, а уши – он это чувствовал – горели ярко и пунцово.

Дядька ждал ответа. На лице его застыло вопросительное выражение. Глаза смотрели не мигая, светло-коричневые, почти оранжевые. Песочного цвета пиджак, мягкий и шикарный, как у киноактеров, небрежно расстегнут. В отличие от одеревеневшего Лешки, дядька этот явно был в своей тарелке, сидя в необъятном кресле за лакированным столом и окруженный высокими шкафами.

Молчание затягивалось. Он приподнял бровь, не спеша достал из кармана кричаще-красную пачку с иностранными буквами и ловким движением выбил из нее сигарету. Полыхнула серебристая зажигалка. Дядька прикурил, затянулся и выпустил дым, продолжая разглядывать мальчика.

– Так ты скажешь, чего хочешь? А то ведь дел-то у меня много. А в другой раз… – Он прищурил глаза. – Другого раза просто не будет, сюда ты больше не попадешь.

Лешка вздохнул, проглотил слюну и решился.

– Луноход! – выпалил он, шалея от собственной смелости.

– Луноход. – Дядька понимающе улыбнулся и кивнул. – Да, можно было бы догадаться. Все хотят Луноход.

Луноход был чудом. Луноход был недостижимой мечтой, абсолютным детским счастьем, о котором думаешь, засыпая, и который приходит во сне.

Вживую Лешка видел его всего один раз, в магазине игрушек, когда они искали какую-то глупую погремушку для какой-то глупой ляльки какой-то маминой знакомой. Мама спешила и нервничала, а Лешка тащился за ней послушным хвостиком, проталкиваясь сквозь бесконечные леса людских ног, поп, животов и спин. Их с мамой не хотели пропускать, ругались, говорили: «Вообще-то тут очередь, женщина, вы что, слепая?!» Но мама лишь стискивала зубы и еще крепче сжимала Лешкину потную ладошку, таща его все дальше и дальше. А когда ее хватка ослабла, когда она остановилась у железной корзины с пластмассовыми игрушками для малышей, Лешка потихоньку освободился и потянулся к началу очереди. Посмотреть, за чем стоят.

И там, на прилавке, он увидел это чудо. Большой желтый Луноход на гусеничном ходу, с огромной вогнутой антенной связи, голубым куполом отсека пилотов с фигурками людей внутри и – самое главное – с пультом дистанционного управления. Продавец взял пульт, проверил, ползет ли игрушка вперед-назад, и стал складывать все обратно в коробку. А жадный Лешкин взгляд ловил каждое мгновение созерцания этого шедевра техники.

– Ты с ума сошел! – воскликнула мама, когда он взахлеб рассказал ей об увиденном. – Пятнадцать рублей! Пятнадцать! За что? За игрушку?!

Но игрушка эта стала предметом вожделения не только Лешки, но и всех пацанов во дворе. Обсуждали, зачем нужна антенна и какие сигналы она улавливает. Гадали, открывается ли кабина и можно ли доставать оттуда фигурки. Сходились на том, что Луноход сумеет проехать любое препятствие, будь то кирпич, бордюр или порог в доме, а вот насчет того, как он преодолевает лужу, мнения разошлись: кто-то уверял, что он просто переплывет ее, а кто-то кричал, что Луноходу плавать не нужно, ведь на Луне нет воды, и поэтому он переедет лужу по дну. Ну и, конечно, спорили до хрипоты, какие команды можно отдавать с пульта.

Но Лунохода не было ни у кого. Ни у одного дворового пацана. Ни у кого в Лешкином классе. И даже ни у кого во всей школе. Да, знали о нем все, да, хотели его все без исключения, но по-настоящему его видели лишь издалека на прилавке магазина да еще слышали по рассказам тех, кто знал одного мальчика, у которого брат в другой школе ходит в один класс с пацаном, у которого Луноход якобы есть.

Даже у Костяна, самого авторитетного пацана во дворе, чей папа ходил в кожаной куртке и ездил на личных «жигулях», тоже не было Лунохода. У Костяна был танк, тоже нехилая редкость и ценность, стоившая пять полновесных рублей. Танк ездил на батарейках, и во время движения у него из пулеметного гнезда летели настоящие искры. Все признавали, что это круто. Однако каждому пацану было понятно, что это – не Луноход. Далеко не Луноход. Да и танк этот Костян вынес во двор всего лишь раз, похвастаться, а после играл только дома. Один.

Лешка понимал, что надежды мало, но говорил маме о Луноходе сто тысяч раз. Мама слушала, мама устало кивала и однажды даже дала себя утянуть в тот магазин игрушек, где они тогда искали погремушку. На сей раз очереди не было. Мама поговорила с продавцом, и тот ей сказал, что Лунохода в продаже нет, а когда привезут – неизвестно. И вообще Луноход – дефицит. Главный игрушечный дефицит их огромной социалистической страны. Дефицит. Тогда Лешка и узнал это слово.

Ему показалось, что мама услышала это с облегчением. Но, когда они шли обратно, когда он в который раз рассказывал ей, что у Лунохода одна гусеница может крутиться вперед, а другая назад, и он так разворачивается, мама устало пообещала, что купит. Только отстань, пожалуйста. Только прекрати постоянно говорить об этом чертовом Луноходе. Куплю, куплю. Когда-нибудь. Когда появится в продаже. Когда будут деньги. Может быть. Может быть, на день рождения.