Вернуть Боярство 6 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 20

— Александр Павлович, — обернулся офицер к брату девушки. — Не окажите ли мне подобной чести?

— Разумеется, мой друг, — кивнул тот и шагнул вперед…

Когда формальности были утрясены, на чистом, аккуратно разровнянном песке арены остались лишь мы вдвоем. Судьёй быть вызвался один из Старших Магистров — к этому моменту зрителей набралось уже несколько десятков человек. Большинство из них заняло сторону сына Второго Императора, явственно показывая, кого здесь больше привечают… Но, надо признать, зато у моей невесты подобрались за спиной настоящие сливки.

Пятеро Старших Магистров различных родов войск, которых сюда занесло совсем уж неведомым ветром. Артиллерист, пара капитанов воздушных судов, боевой маг инфантерии и один — член дружины князя. Ах да, забыл упомянуть — княжеский титул был положен любому Романову, достигшему ранга Мага Заклятий.

Вот тебе и политический расклад. Зато за спиной Александра было уже десятка три с половиной различных магов… Впрочем, чему удивляться? К незаконнорожденной дочери другого отношения ожидать было сложно… Ну и ладно. Как только я заберу её из этого змеиного гнезда, нам будет уже плевать на подобное. Со временем мы оба достигнем восьмого ранга, и тогда мне будет интересно, хватит ли яиц этому избалованному говнюку сказать хоть слово поперек сестры.

— Начинайте, — дал отмашку судья.

Мой оппонент быстро, красиво и чётко сделал то, чего ждали от него все — призвал Доспех Стихии. Вода с небольшими примесями во владении Льдом — не самый худший вариант, у мужика есть потенциал. Вот только по одному облику его Доспеха я мог сказать степень его магического мастерства. Чем больше деталей в призванном тобой доспехе, чем четче очерчена каждая деталь, тем искуснее оппонент.

Стоящий передо мной семиметровый гигант предстал передо мной в облике витязя. Детализация — выше среднего, подбор оружия — стандартный щит, что являл собой готовое защитное заклятие, да длинный меч. Над плечами Доспеха парило два наливающихся силой шара с водой, из которых противник готовился ударить чарами в случае чего… Недурно, неплохо, несколько лучше любого из моих одиннадцати Мастеров. Правда, те учились на ходу, прямо в перерывах между битвами, и потому до тонких деталей ещё недошли… Ну да не будем оправдываться. Мой противник более умел, чем мои подчиненные.

— А почему Доспех не повторил форму ваших усов, любезный? — поинтересовался я, вызвав улыбки присутствующих.

— Призывайте свой Доспех, — высокомерно потребовал противник. — Или вы решили сдаться без боя?

— Любезный, да зачем мне Доспех? — искренне удивился я.

— Для то…

Меч Простолюдина выпорхнул из ножен подобно хищному соколу, рухнувшему на добычу. Напрягая свой Дар и каналы энергии, я заставил Источник выплеснуть изрядную порцию маны, слету напитавшую десятки крохотных, ярких искорок, сорвавшихся с лезвия — и те, обратившись длинными фиолетовыми молниями, ударили в самый центр Витязя.

Пойманный на середине фразы маг не успел толком защититься. В голове отдалось лёгкой болью, в глазах, пожалуй, лопнуло пара капилляров — но там, где находился скрытый прежде водяной массой усатый Мастер, ныне зияла здоровенная дыра. Поступь Молний!

Желтые молнии брызнули в стороны, и я, оставляя остаточное изображение за спиной, рванул вперед. Миг, краткий миг, когда противостоящий мне офицер на пару мгновений потерял контроль над чарами — вот то окно возможностей, в которое я был намерен нырнуть с головой, дабы не просто победить — а победить красиво, однозначно и безоговорочно. Что бы щелкнуть по носу всех этих зазвездившихся придурков, привыкшим к «честному бою» и «благородным манерам» в дуэлях. Бесят!

Разумеется, будь у усача ещё секунда-полторы, он бы успел оправиться и мне бы ничего не светило. Даже сейчас, несмотря на ошеломление, он стремительно стягивал выжженный, пробитый центр Доспеха, одновременно с этим атакуя потоком ледяных копий из висевших над плечами шаров. Дурак — попытайся он закрыться щитом, и у него ещё были бы шансы…

Нас разделяло три десятка метро, которые я преодолел за секунду, скрипя связками от нагрузки. Крутанувшись в воздухе, я влетел в него ногами вперед, окутываясь синими молниями — и получивший мощнейший разряд чародей окончательно утратил контроль над своими чарами. В потоках льда и воды мы рухнули на песок арены — он на спину, я же приземлился на ноги.

Попытка выдернуть саблю привела к пинку прямо в лицо, после которого он покатился к самому краю ограждения. Не давая ему опомниться, я оказался рядом и безо всяких сантиментов ударом тыльной стороны меча сломал бедолаге руку. Тот захрипел и попробовал что-то сколдовать, но…

— А-а-а-а-а-а!!! — заорал бедолага со второй сломанной рукой.

— Сдаётесь? — поинтересовался я, зажигая над собой четыре шаровые молнии.

Рыпнысь он в попытке контратаковать, я бы его поджарил не колеблясь. И он, судя по всему, это понял.

— Трус! Напасть во время разговора! — заорал он, теряя остатки лоска. Здоровенные усы обвисли, из носа обильно текла кровь… — Это недостойно дворянина! Я не признаю вашей победы! Можете убить меня, но я никогда не признаю столь трусливой…

Одна из шаровых молний ударила в явно не ожидавшего подобного усача. Чары площадки укрыли его от основного урона, но чуток электричества всё же пропустили… Или это психологический эффект?

— Сударь, я не просто так акцентировал внимание на свои слова о не имеющих опыта паркетных шаркунах, — пояснил я, отправляя вторую молнию. — Видите ли, там, на фронте, нолдийцы не больно-то и соблюдают дуэльные кодексы и неписанные правила. В настоящей схватке идет в ход всё, что угодно, любые уловки дозволены и простительны — это потом, вернувшись из битвы, мы сидим в салонах и рассказываем дуракам вроде вас и дамам о том, что бились честно и благородно. На деле же… Уверяю вас, в бою я ударил бы по вам в тот же миг, как опознал бы врагом. И постарался бы сделать это так, что бы вы меня не заметили до самого конца, в спину и желательно ночью

Непрекращая говорить, я всаживал молнии в защищающий его купол — одну за другой. Не сильные, ранга второго — они нужны были, что бы давить на него психологически, а не нанести реальный ущерб. И, надо сказать, мой оппонент уже изрядно «поплыл». Но огрызаться всё ещё пробовал, дурачок.

— Что лишь доказывает вашу подлость! — заявил он, нервно оттирая кровь с провисшего правого уса.

— Вы дурак, сударь, и отказываетесь слышать глас разума в моём лице, — вздохнул я. А затем ударил разрядом вновь. — Да, мы не на поле боя, и здесь я вынужден соблюдать правила! Ну так я их и соблюдал, прошу заметить! Судья объявил начало дуэли, и лишь ваша вина в том, что вы начали болтать вместо того, что бы сражаться! Отвлеклись в разгар схватки и позорно проиграли — ладно, но так вместо того, что бы достойно признать поражение, вы ещё и осмеливаетесь разбрасываться бездоказательными обвинениями!

Вскинув голову, я поглядел на судью, с интересом наблюдающего за происходящим.

— Я хочу дуэли насмерть, за нанесенные мне оскорбления. Здесь и сейчас! Готов позволить целителю привести этого недоумка в порядок, прежде чем смыть его кровью оскорбления! — и, взглянув на побелевшего Мастера, поинтересовался. — Вы же не станете трусливо отрицать брошенные при свидетелях оскорбления? Дерзнете отстоять свои слова в настоящей схватке, где барьеры арены не будут нам мешать решить всё как должно?

— Если Прохор Васильевич согласиться, то не вижу проблем, — пожал плечами Старший Магистр.

Бросив короткий взгляд в сторону, туда, где стоял Александр Романов со свитой, он стиснул зубы, принимая решение. Откажется — навсегда будет заклеймлен трусом, станет нерукопожатен в среде равных, да и на карьере здесь, в тепле генерал-губернаторского дворца, можно будет забыть. Я мог бы проигнорировать его эскапады — боже, они меня нисколько не задевали, простой бред проигравшего, пытающегося оправдаться. Но почему я должен прощать? Почему должен идти на уступки?