Ломаные линии судьбы - Алюшина Татьяна - Страница 2

– Вя-а-а-у-уу!!! – раздался очередной заполошно-дикий, перепуганный вой.

И откуда-то слева к Аглае ринулась, как прочерк в пространстве, стремительная рыжая молния. Не успела она ничего сообразить, как огромный боевой котяра вскочил ей на грудь, вцепившись всеми четырьмя лапами, предварительно выпустив отточенные когти.

– Ё-о-опе-е-еть! – непроизвольно проорала Глашка от вспышки боли в плечах и боках, в которые впились кошачьи когти-сабли, вплетая свой голос в общую звуковую какофонию конфликта.

– Мя-а-ая-а! – блажил Вилли прямо ей в ухо.

– Б…! – орал мужик, разворачиваясь всем корпусом своего здорового тела.

С озверевшим выражением свекольно-бурого от ярости лица он уставился на девушку ошалелым взглядом глубоко посаженных глазок-буравчиков.

И в этот самый момент распахнулась соседская дверь справа, в углу площадки, выпуская на сцену хозяйку того ужаса, что устроил весь этот бедлам с переполохом, – растрёпанную, перепуганную, явно наскоро одевшуюся Музу Павловну.

Ну вот и вся труппа в сборе!

А нет, не вся. Торопливо прогрохотал отпирающийся замок соседней с Аглаиной квартиры, и на площадку вышел молодой парень, арендатор данной жилплощади.

– Чё за кипеш, френды? Кого мочат? – поинтересовался он со смешком.

– Вилли?! – обеспокоенно, но достаточно ровным и строгим тоном поинтересовалась Муза Павловна, мгновенно безошибочно найдя взглядом своего любимца, раскорячившегося, словно его распяли, на груди у Аглаи. И ринулась к девушке, протягивая руки: – Ты снова что-то натворил?

После столь «сильного» в данной ситуации вопроса площадку накрыла шоковая тишина.

Немая сцена! Вся охреневают! Созерцая, что именно натворила эта сволочь.

И в этой наэлектризованной, напряжённо застывшей, почти осязаемой тишине неожиданно резко раздался голос из смартфона Аглаи, который она продолжала держать в поднятой руке. Он прозвучал как удачный режиссёрский ход в каком-нибудь боевитом кинотриллере, когда ситуация напряжена до предела, все тычут друг в друга пистолетами, зыркают враждебно, а тут…

– Глаша, что у тебя там случилось?! Что за свара?! Тебя обижают?! – рокотал смачным, весомым басом разволновавшийся за любимую племянницу дядечка родный.

– Ещё не обижают! – рявкнул, отмирая первым, буйный соседушка и направился к Аглае с явно не дружественными намерениями, пообещав на ходу: – Но сейчас будут!

– Э-э… – Девушка попыталась отступить назад, испугавшись перекошенной от ярости зверской рожи мужика, но упёрлась спиной в дверь своей квартиры.

А вот нет, нет у нас пути назад, оказывается.

А сосед буйный как-то в один момент образовался возле неё и уже тянул свою лапищу к Вилли, начавшему шипеть, прижимая уши к голове, а голову к груди спасительницы и глядя дурным взглядом на надвигающуюся карающую вражью десницу. Кот был готов в любой момент напасть в ответ и задорого отдать свою жизнь.

– Вы, гражданин, не хамите прокурору! – переполошно тонко пискнула-крикнула Глашка, у которой мгновенно пересохло со страху горло.

– Какому прокурору?! – пророкотал мужик, остановив тем не менее руку, тянущуюся к коту, и резко придвинувшись лицом к её лицу.

– Вот этому! – Аглая непроизвольно отпрянула от его наскока, пребольно стукнувшись затылком о дверь.

И эдак указующе, поверх распластавшегося на ней и продолжавшего утробно, предупреждающе подвывать котяры, потыкала пальцем правой руки в экран смартфона, который продолжала держать в режиме прямой трансляции в левой.

– Ты что там, охренел, убогий?! – явно в момент просек ситуацию и подхватил тему любимый дядюшка, тут же наехав грохочущим командно-начальственным тоном на обидчика племяшки: – Ты на кого попер, сиделец?!

– Ты хто такой, дятел? – борзо наехал в свою очередь сосед, переведя взгляд с лица Аглаи на экран, слегка всё ж таки спустив пары ярости.

Видимо, на всякий случай. Что-то он там разглядел такое в собеседнике, насторожившее его.

– Я? – многозначительно переспросил, чуть хохотнув, Николай Валентинович, и уточнил весело, но с явно читаемым генеральским металлом в голосе: – Ты всерьёз спрашиваешь? – И тут же переключил своё внимание на Аглаю, полностью игнорируя мужика, как пустое место: – Глаш, тебе наряд прислать или сама там справишься?

– Я думаю, дядя, мы тут сами разберёмся, – сказала Аглая, наблюдая, как меняется выражение лица соседа с агрессивно-яростного, убийственного на несколько задумчивое. И добавила, судорожно сглотнув: – По-соседски… Виктор Юрьевич уже остыл и, думаю, необдуманных поступков совершать не станет. Правда, Виктор Юрьевич? – провокационно поинтересовалась она.

– Опф-ф-ф, – издал нечто непонятно-неопределённое мужик, явно не врубаясь до конца, что «вааще» происходит и почему и как вдруг он резко-неожиданно перестал управлять ситуацией и доминировать в раскладе.

И промолчал. Ну так. Опять на всякий случай.

Такие индивиды, как этот самый Виктор, прости господи его папу, Юрьевич, при всей своей нездорово завышенной самооценке и ощущении себя хозяином жизни и звездуном великим, очень чётко, практически безошибочно считывают и чувствуют людей, облечённых властью, как и определяют уровень статусности таких людей и их полномочий. Вот в момент.

На уровне врождённого инстинкта. Это в них прямо заложено, прошито в подкорке, как способ самосохранения. И «бычить», наезжать на человека, от которого может прилететь конкретная ответка, и хамить тому хоть намёком такие «господа» никогда не станут. Никогда. Остерегутся.

И что там услышал и понял про дядюшку любящего Виктор, непонятно, но что-то всё ж таки понял и выводы про себя какие-то сделал… И отступил.

– А то, может, всё-таки наряд отправить? – озабоченно переспросил дядюшка. – Ребята быстро подъедут.

– Не надо наряда, – отказалась вторично от предложения Аглая.

– Ну, смотри, – нехотя согласился Николай Валентинович и строго предупредил: – Тогда всё, у меня дела. Перезвоню через часик, перепроверю, как ты там.

– Хорошо, – трепетной «нежной розой» улыбнулась заботе дядюшки племянница.

И нажала отбой, наконец опуская руку с телефоном.

Отступить-то соседушка отступил, но ему срочно требовалось скинуть на кого-нибудь всю свою кипучую, не реализованную наказанием ярость, а поскольку с Аглаей «воздаяние» не задалось и не случилось по причине препятствия в виде непонятного дядюшки, то…

Он здоровой дурмашиной всего своего бычьего тела развернулся и попёр на так и застывшую в паре шагов от Аглаи с протянутыми к любимому Вилличке руками Музу Павловну.

– Я тебя предупреждал, что по х… мне все твои защитники и кота твоего удавлю, когда поймаю? – медленно надвигаясь на старушку, тихим страшным тоном спросил мужик. – Предупреждал?

– А я, кажется, предупреждала вас, Виктор Юрьевич, – остановил его неумолимо-устрашающее движение ироничный голос Аглаи, – что вам бы следовало, прежде чем наезжать и угрожать кому-то, для начала всё-таки выяснить и уточнить, кому вы угрожаете и хамите. Может ведь и ответочка прилететь. И неслабая, – пугала Глашка с огоньком, понимая, что вот прямо сейчас физическая расправа ей не грозит.

Мужик замер на пару мгновений, потом медленно всем телом развернулся обратно к Аглае и, начиная заново наливаться дурной звериной яростью, сузив свои глубоко посаженные глаза, зашипел, указав пальцем на Вилли:

– Эта скотина б…кая насрал на мой дверной коврик! – Он резко выдохнул через нос, только что пар не пуская ноздрями. – И я, б… на… вдряпался в его дерьмо!

«Ага, значит, всё-таки “награда” нашла своего героя», – подумалось как-то истерично-злорадно Глаше, чуть не заставив нервически хохотнуть.

– А-а, – хохотнул парень, о присутствии которого в пылу словесных баталий и напряжённости момента все забыли, – так вот кто нам тут помойку и кошачий отстойник организовал. Не, ну это конкретное попадалово, – непонятно с кем солидаризовался он.

– Ну что ж поделаешь, это животное, он не всегда справляется со своими инстинктами, – ровным, спокойным тоном произнесла Муза Павловна, опустив наконец руки, и запахнула халат.