Стратегия одиночки. Книга пятая (СИ) - Зайцев Александр А. - Страница 60

— Мы не враги. — Наконец-то нарушил тишину квестер.

— Я далёк от столь простой и категоричной мысли. — Из-за пересохшего внезапно горла мои слова напоминают скрежет.

— Мы пришли к выводу, что, с учётом твоей уникальной ситуации, в отношении тебя изначально действовали не совсем верно.

Вроде от этих слов я должен был испытать облегчение, но мне почему-то стало ещё неуютнее.

— Надеюсь, это не признание ошибочности того, что вы оставили меня в живых? — Все же нахожу в себе силы задать этот вопрос.

— Ломать инструменты не в наших привычках. — Очень по-человечески пожимает плечами незваный гость.

— И всё же, не воспринимать вас как врагов очень сложно. — Поняв, что меня не будут стирать прямо здесь и сейчас, но и осознавая при этом, что я для сидящего напротив словно открытая книга, решаю, говорить откровенно. — Все те испытания, через которые вы заставили нас пройти. Гибель десятков если не сотен землян ещё до того, как они ступили на земли Айна… Всё это тяжело трактовать иначе.

— Испытания… — Тягуче произносит квестер и, подняв ветку, подбрасывает её в затухающий костер. — Иногда необходимость можно ошибочно принять за жестокость.

— Необходимость⁈ — Перед моим внутренним взором проносится первое групповое испытание, и я немного срываюсь, повышая голос.

— Да, — коротко и лаконично отвечает квестер, не обратив внимания на мой тон.

— Раз мы для вас инструменты, — взяв себя в руки, холодным, даже отстранённым голосом произношу я, — то не лучше было бы нас использовать в открытую? Разве слепой инструмент может быть столь же эффективным, как и зрячий?

— Ха-ха-ха!

Его смех очень напоминает карканье вороны, отсмеявшись, квестер наклоняется ко мне и тихо говорит:

— Мы пробовали.

— Пробовали? — Переспрашиваю, не совсем понимая, что конкретно он имеет ввиду.

— Помимо известных тебе Циклов, был ещё один. Нулевой. Или пробный. Или тестовый — название не важно.

Сказать, что я превратился в слух, это преуменьшить, я даже забыл, как дышать.

— В том Цикле не было никаких испытаний. Мы всё рассказали вам, как есть.

— И? — Выдавливаю я из себя, так как квестер после сказанного замолчал.

— Итог… Был плачевен. — В его взгляде я вижу удивительную смесь горечии усмешки. — Почти треть отказалась от Пути Спирали, выбрав Путь Недеяния. Огромное количество ведомых вашей странной земной моралью активно выступали против зачистки подземелий, убеждая остальных, что убивать даже монстров это плохо. И их слова находили отклик во многих сердцах. Пацифизм и страх довел до того, что больше трети сортудо встало на сторону демонов, не поверив нам, думая, что мы ведём свою игру и оговариваем «другую сторону». — Тяжёлый вздох. — А те, кто нам поверил и внял нашим словам, очень скоро превратились в фанатиков и были уничтожены местным населением задолго до начала Вторжения. Уничтожены в рамках самообороны, потому как многие из вас перешли все мыслимые границы, стремясь как можно быстрее получить ещё хотя бы крупицу силы в желании как можно быстрее подниматься по Спирали Возвышения. Мы рассказали почти обо всём, раскрыли практически все карты, и в итоге получили полный провал. Иногда… Слепой инструмент, но прошедший нужную подготовку и закалку, многократно эффективнее инструмента зрячего.

В моей голове полный сумбур. Хочется закричать, что это ложь, что не могло такого быть, что люди не такие. Но в тоже время понимаю, что подобное вполне реально.

— Рассказали почти обо всём? — Это единственный вопрос, который я сейчас могу сформулировать.

— Осколки и наша истинная природа. — Качает головой квестер. — Это знание было лишним тогда, — в этот раз в его голосе слышится металл, — лишнее оно и сейчас.

Что же, намёк вполне ясен, и я киваю.

— Вселенная многогранна и удивительна, — неожиданно меняет тему квестер, поднимая голову к небу. — Существуют миры, где вода бежит вверх по склонам, а есть и такие, в которых огонь приносит холод. Но есть во вселенной и универсальные законы и правила. И одно из таких правил звучит вполне тебе знакомо: «Действие равно противодействию». Любое наше вмешательство, переступающее определённые рамки, о которых тебе знать не надо, вызывает ответную реакцию. Чем сильнее наше вмешательство в естественный ход вещей, тем больше вселенная подыгрывает «другой стороне». — Он наклоняет голову и, внимательно смотря мне в глаза, добавляет, — К примеру, этот наш разговор, по нашим прогнозам, приблизит Вторжение ориентировочно на две недели. Более точные предсказания нам недоступны. — Неожиданно на его лице появляется улыбка, — но мы посчитали это оправданным риском. Твой случай уникален и выбивается из всех правил и расчётов. То, что кто-то из вас, убив одного из нас, сохранит память Прошлого Цикла, было для нас откровением. И, что главное, так как ты тогда действовал сам, без подсказок и постороннего вмешательства, твой случай никак не повлиял на Равновесие. Но, — в одно мгновение он уже не сидит напротив меня, а стоит, нависая надо мной, словно скала, — если ты решишь поделиться своим знанием будущего… Подаришь это знание тем, кто его не заработал сам, это не просто покачнёт Весы, это их перевернёт, и Вторжение может начаться буквально завтра.

— Перенос тысяч землян в другой мир — неужели это было «допустимым вмешательством», не выходящим за установленные вселенной рамки? — Позволяю сарказму проявиться в голосе.

— В случае вас, сортудо, всё именно так. Ваш перенос на Айн не нарушил баланс.

— А мы что не земляне? — Вырывается у меня.

— Земляне… — Он внезапно улыбается. — Ответ на твой вопрос будет стоить примерно четырёх месяцев. Ты настолько хочешь его услышать?

— Нет. — Выдавливаю я.

— Рад твоему благоразумию. — Кивает квестер и отступает на шаг. — К тому же, если ты пройдёшь свой Путь до конца и откажешься от попыток перевернуть Весы, то сам найдёшь ответы на все вопросы.

— Если. — Тихо произношу я.

— Если… — Эхом отзывается квестер и исчезает в ослепительной вспышке.

«Перевернуть Весы…» — Бьётся у меня в голове, словно набат. Это не просто слова, это предупреждение, причём высказанное вполне прямо и ясно. Не знаю, что там за Весы и Равновесие, но третий закон Ньютона мне вполне понятен: «действие равно противодействию». В контексте появления квестера именно сейчас, это жирный намёк на моё желание обойти их запрет и рассказать Кейташи о том будущем, которое нас всех ждёт. Я боялся, что в результате моих неосторожных слов меня могут стереть, но реальное положение дел оказалось ещё хуже. Даже не хуже, а сложнее. По сути, квестеры ловко соскочили, демонстративно отказавшись от контроля за моим языком, и переложили всю ответственность на меня самого. И ведь даже не обвинишь их в этом. Я сам просил их быть более открытыми, когда говорил о «слепых инструментах». Вот и получил, что желал, не в полном объёме, а только малую часть, но мне и этого хватило за глаза.

Сказать, что слова квестера перевернули во мне всё с ног на голову, это даже было бы преуменьшением. Мысли галопом проносились в голове, перескакивая с одной темы на другую. Я считал их жестокими манипуляторами, а оказалось, что люди сами довели этих созданий до столь радикальных методов. Почему-то я не сомневался, что рассказ о Нулевом Цикле — это не ложь. Природа людей неоднозначна, и многие, столкнувшись с правдой, могут в итоге сделать совсем не те выводы, которые нужны. Чёрт! Теперь я даже согласен с тем, что какой-то предварительный отсев и тестирование были суровой необходимостью, а не чьей-то блажью или проявлением садистских наклонностей.

— И всё равно, их испытания, особенно первое групповое, были чрезмерно жестоки… — Вслух, но при этом очень тихо, глухим шёпотом, произнёс я.

И едва эти слова сорвались с моего языка, как я услышал спокойный, но при этом пробирающий до самых костей холодный голос за спиной:

— Сломанные ноги и руки Илоны и Миранды. Постоянные избиения Флабия. Бессердечные манипуляции с Ариэн, которые могли разбить ей сердце. Твои планы на унижение Кейташи и на избиение Нейта. Твои решения, кому жить, а кому умереть… Это ведь всё ради достижения Цели… Вспомни вынесенный тобой приговор Улераю Кровавому Языку. Вспомни того, у кого ты украл жезл Жизни. — Я помню. — Украл и обрёк на смерть того, кто являлся одним из двенадцати Осколков. Тех самых Осколков, которых ты так желаешь уберечь. Но сам приговорил одного из них к гибели. Ты же даже тогда не сомневался… Гордился собой… Мы помним ту твою гордость и ощущение внутренней правоты. Так ответь на один вопрос: чем твои методы отличаются от наших?