Плененная невеста (ЛП) - Джеймс М. Р. - Страница 2

Раздается стук в дверь, и я облизываю пересохшие губы, чувствуя во рту привкус ваты.

— Войдите, — зову я, мой голос слегка надтреснут, когда я поворачиваюсь, чтобы достать мамин жемчуг из шкатулки для украшений. Рядом с ними мое экстравагантное обручальное кольцо блестит на свету, и я хватаю жемчужины, закрывая коробку, прежде чем поддаться желанию схватить его и швырнуть через всю комнату. Я хотела бы убрать все доказательства того, что я вообще когда-либо была замужем за ним, но было бы абсолютно скандально появиться даже без обручального кольца. То, что я сняла свое показное кольцо, покажется проявлением скромности, но о голой руке будут шептаться месяцами.

София сказала мне, что Лука сделал все возможное, чтобы скрыть масштабы того, что натворил Франко и отец Франко, его настоящий отец, доведя это до высших уровней мафии, Братвы и ирландских иерархий. Лучше, чтобы это не распространялось слишком широко. Это слишком коварно, слишком большая ложь и слишком большое предательство, чтобы о них знали простые люди. У других могли бы возникнуть идеи, если бы они знали, как долго Франко и его отцу удавалось все это скрывать, как близко они подошли к уничтожению целой семьи и их наследников.

— Катерина? — София Романо, моя самая близкая подруга сейчас, особенно после всего, что произошло, входит в комнату. На ней простое черное платье с высоким воротом, длиной до колен и рукавами до локтя, а ее темные волосы собраны сзади в гладкий пучок. Оно очень похоже на то, что на мне. Тем не менее, есть одно очень заметное различие между нашими силуэтами, живот Софии слегка округлился, начинает проявляться малейший намек на ее беременность. Его едва заметно. Если бы я не знала, я могла бы просто подумать, что она плотно позавтракала, но я знаю, я была той, кто посоветовал ей рассказать мужу.

София и я уже некоторое время прикрываем друг друга. И я не ожидаю, что это изменится в ближайшее время. Это облегчение — иметь одного человека, на которого, как я чувствую, я могу опереться. На самом деле, их двое, если считать Луку, но я не уверена, что пока могу. Я не разговаривала с ним со дня смерти Франко или с тех пор, как он вернулся из больницы. Я думаю, София предупредила бы меня, если бы Лука каким-либо образом обвинил меня или если бы он намеревался возложить на меня ответственность за преступления моего мужа. Тем не менее, я все еще не могу не бояться. Лука никогда не был таким жестоким, суровым или властным, как большинство мужчин из мафии, таких, как мой покойный отец. Но титул дона и связанная с ним ответственность меняют мужчин. Моя мать говорила мне об этом. И Лука тоже никогда не был особенно сердечным человеком. Он всегда был добр ко мне, но я пока не знаю, что для него важнее — мафия или мое счастье и безопасность.

Я надеюсь, что все же последнее.

Впервые после смерти моих родителей я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы я погоревала. Я намерена уладить дела с Лукой сегодня, после похорон. Тогда, надеюсь, мне будет позволено удалиться в мое личное убежище, в монастырь для одного. У меня больше нет желания вступать в повторный брак или даже по-настоящему участвовать в этой жизни. Если бы я могла исчезнуть совсем, я думаю, я бы так и сделала.

Эта жизнь и так отняла у меня слишком много.

— Ты в порядке? — София смотрит на меня с сочувствием. — Я знаю, это сложный вопрос. Позволь мне застегнуть твою молнию за тебя. — Она подходит и встает позади меня, осторожно подтягивая молнию и разглаживая руками спинку моего платья, чтобы хрустящая ткань легла правильно. Я выгляжу болезненно худой, гораздо худее, чем когда-либо, хотя я всегда была стройной. Мои скулы выглядят так, как будто они давят на подбородок, линия подбородка острая, глаза усталые. Даже щедрая порция туши и консилера не смогла скрыть тот факт, что я не спала, по ощущениям, месяцами. Как только мужчина поднимает на тебя руку, рядом с ним уже трудно спокойно спать, но спать в другой спальне для меня никогда не было вариантом. Я также не говорила Франко "нет", когда он требовал моего внимания в постели. Он хотел, чтобы я произвела на свет наследника для него как можно быстрее, чтобы укрепить то, что подающий надежды сын в конечном итоге займет место, которое занимал мой отец, а теперь и Лука.

Я украдкой дотрагиваюсь до своего живота, в тысячный раз облегченно вздыхая от того, что я не забеременела за все время нашего короткого брака. София сияет от своей беременности, и за то короткое время, что я была немного счастлива с Франко, я представляла себя такой же сияющей и счастливой оттого, что у меня будет его ребенок. Сейчас я не могу себе этого представить. Не только от Франко, но и от кого-то другого. Я всегда любила детей, но жизнь жены и матери мафиози теперь кажется далекой на много световых лет, как будто другая женщина пыталась прожить ее.

Я завязала с мужчинами. Я никогда не ожидала любви, но мысль о браке, о том, чтобы быть трофеем на чьей-то руке, о сексе, вызывает у меня сейчас тошноту. Если все будет как мне бы хотелось, я больше никогда не выйду замуж.

— Тебе не нужно ничего делать, — мягко говорит мне София, кладя руку мне на локоть. — Все ожидают, что ты будешь горевать. Все, что тебе нужно сделать, это просто быть рядом. — Она тянется к моей руке, вытаскивает из нее скомканную вуаль и закалывает ее на моих волосах.

— Мне нужно что-то говорить? Хвалебную речь моему мужу? — Я нервно облизываю губы, глядя на свое отражение. Я надеюсь, что я несу тяжелый груз горя, потому что я несу, даже если не за Франко. Но я не знаю, как я смогу подняться за трибуну и посмотреть на собравшихся скорбящих, большинство из которых даже не знают о предательстве Франко, и произнести хвалебную речь, подобающую скорбящей вдове, человеку, которого я сейчас ненавижу.

Человеку, если я действительно загляну в самые глубокие, темные уголки своей души, чей смерти я искренне радуюсь.

— Я уже сказала Луке обратить на это внимание, — твердо говорит София, заправляя другой уголок вуали в мои волосы. Черный тюль прикрывает мои глаза до заостренного кончика носа, придавая мне подобающий элегантный вид и, самое главное, скрывая, как по-настоящему ужасно я выгляжу в эти дни. Я далека от тех дней, когда я была королевой бала выпускников, от того, чтобы быть самой красивой девушкой не только среди дочерей мафии, но, может быть, даже на большом Манхэттене. Я всегда осознавала, насколько я хорошенькая, возможно, даже немного тщеславна по этому поводу. Я уверена, что со временем это вернется, хотя меня больше не интересует, что я могу купить за эту валюту. И мне плевать, что сегодня, по крайней мере, я выгляжу намного старше своих двадцати двух лет, но все же я могу это скрыть.

— Значит, мне вообще не нужно говорить? — Я искоса смотрю на нее. — Разве всем это не покажется странным?

— Когда он попросит тебя подойти, просто начни идти, а затем разрыдайся. Притворись, если нужно, — ободряюще говорит София. — И он скажет что-нибудь о том, как ты убита горем, а отец Донахью продвинет дело дальше.

Я выдыхаю, о чем и не подозревала, что задерживала дыхание.

— Спасибо, — шепчу я, поворачиваясь к ней лицом и беря ее руки в свои. Я чувствую, как в уголках моих глаз собираются слезы. — Спасибо, что была рядом со мной, несмотря на все это. Я знаю, тебе было тоже нелегко.

— Так и было, — признает София. — Но сейчас лучше, для меня, для Луки. Нам лучше. Мы находим свой путь через все это. И ты найдешь, Катерина, я обещаю. Все наладится.

Она протягивает руку под мою вуаль, большим пальцем смахивая слезу с моей щеки.

— Франко мертв. Он больше не сможет причинить боль тебе или кому-либо другому. Ты исцелишься от всего этого. Тебе просто нужно время. Просто переживи сегодняшний день, и тогда у тебя будет достаточно времени, чтобы погоревать, исцелиться и выяснить, кем ты хочешь быть. Еще несколько часов, и к вечеру все будет закончено.

Я цепляюсь за это, когда беру свою сумочку и четки и следую за Софией из спальни к ожидающей машине.