Маленькая скандальная история (СИ) - Салах Алайна - Страница 22

Порой кажется, что он умеет читать мысли, чтобы предупреждать вспышки моего недовольства, которого больше нет и в помине. Потому что Антон снова доказал, что помнит о моих потребностях и желаниях. Что ему не все равно.

— Не передумала, — прочистив горло, говорю я. — Ты кушать будешь?

— Буду. Ты не против, если я у тебя в душ схожу?

Я конечно не против. Более того, когда он скрывается в ванной, у меня возникает мысль к нему присоединиться.

Избавившись от одежды, я без стука захожу следом и открываю дверь душевой.

— Чтобы тебе не было скучно.

Тело Антона реагирует мгновенно: член, прижатый к моему животу твердеет, дыхание становится хриплым и прерывистым. Разорвав наш поцелуй, он рывком разворачивает меня к стене. Такая неделикатность приходится мне по вкусу. Я выгибаю спину так, что трещит позвоночник, позволяя ему без прелюдии трахать меня сзади.

Тропический душ поливает нас сверху, моя щека и бедра ударяются о влажную плитку.

— Ты необыкновенная… — хриплый голос Антона жжет мое ухо. — Я тебя так сильно люблю.

— Трахай меня сильнее, — требовательным шепотом отзываюсь я. А сама думаю, что с решением расстаться все-таки поторопилась. Антон действительно старается. Даже приехал ко мне ночевать.

— Хочу попробовать кое-что, — шепотом говорю я, выпустив изо рта член Антона.

Он отрывает голову от подушки, чтобы взглянуть на меня и опускает снова, после того как я провожу языком по головке.

— Можешь пробовать все, что угодно. Нравится мне сосать?

Я киваю и в качестве подтверждения вбираю в себя длину настолько глубоко, насколько могу. Глаза становятся мокрыми, и не только глаза. Реакция Антона на минет заводит не меньше, чем скольжение его члена между губ. То, как он запрокидывает голову, с каким жадным фанатизмом смотрит на меня и то, как глухо стонет.

Выпрямившись, я продвигаюсь выше: целую его живот, щекочу грудь языком, упираюсь руками в плечи и приподнимаюсь.

Дыхание Антона перемещается мне на живот и резко обрывается, когда он понимает смысл мой затеи.

— Пиздец… Идеально. — хрипло шепчет он и обхватив руками мои бедра, жадно тянет к своему рту.

Его язык касается моего клитора и влажно щекочет. Дернувшись всем телом, я упираюсь лбом в стену и тихо стону. Увлекшись дерзостью своего маневра, я упустила из вида, что он может ощущаться так остро.

— Двигайся, сучка… Трахай меня…

Кончить получается буквально за считанные секунды, и когда я обессиленно сползаю на кровать, то всего лишь ненадолго опередила Антона. Его рука с бешеной скоростью водит по члену, а по животу расползаются брызги спермы.

— Понравилось? — самодовольно улыбаюсь я, когда он по привычке меня обнимает.

— Очень. Ты удовлетворила мою главную сексуальную фантазию.

— Это была твоя главная сексуальная фантазия? Вот ты извращенец.

— Серьезно. Было очень здорово. А тебе понравилось?

Я киваю.

— Думаю, ты и сам все понял. Все, теперь можем спать? Я так понимаю, ты снова в шесть утра уезжаешь?

— Да. Нужно еще переодеться перед работой.

Выключив торшер, я опускаюсь ему на плечо и закрываю глаза. Вот уже в третий раз Антон остается у меня. Теперь к нашему вечернему сексу добавился еще и утренний, и это неожиданно мне понравилось. Как Антону удается проворачивать все это при действующей жене, я не спрашиваю, но догадываюсь, что она скорее всего ночует за городом.

«У меня такое классное настроение, — печатаю я, сидя в такси по пути на работу. — Просто так без причины. Кажется, утренний секс положительно на меня влияет».

Вместо того, чтобы прислать сообщение, Антон мне перезванивает. Голос веселый.

— Значит у тебя отличное настроение? Рад был причастным.

— Ты очень старался, — смеюсь я, ощущая как меня переполняет невесть откуда взявшееся ощущение тотального счастья. — Ставлю вам пять, босс.

— Если Вероника сегодня не вернется, можем повторить.

Вот так от одной фразы мое солнечное настроение заволакивается тучами и передо мной, словно бетонный столб вырастает напоминание о том, что Антон вообще-то несвободен и продолжает обманывать жену.

Сначала я хочу взорваться: съязвить, бросить трубку или банально нарычать, но потом решаю просто высказать накипевшее. Она и так слегка перебродило.

— Слушай, я так не могу. Знаю, что говорила другое, но прошло полгода и ситуация поменялась. Не знаю, каково тебе каждый день торговаться с совестью, но лично у меня больше не получается. Серьезно. Надоело ощущать себя мародеркой.

В трубке повисает тягостное молчание, заставляя вспомнить о том, чем этот разговор закончился в прошлый раз. Закусив губу, я готовлю себя к тому, что возможно в будущем мне снова придется пережить эмоциональную ломку, с которой я обязательно справлюсь. Если я с регулярностью упираюсь в одни и те же мысли, ясно, что они уже никуда не исчезнут. Так чего тянуть?

— Ты права, Ксюш, — вдруг тихо, но твердо раздается в трубке. — Наверное, действительно пора что-то менять. Я поговорю с Вероникой завтра.

— Ладно… — От неожиданности я лишаюсь дара речи. — То есть, хорошо.

Отложив телефон, смотрю на свои руки. Они немного трясутся. Ощущение нереальности происходящего с каждой секундой становится все плотнее и явственнее. То есть Антон решился уйти из семьи? То есть не врал и происходящее по-настоящему ему претило?

А следом возникает вопрос: а готова ли я к тому, что в один прекрасный день он станет полностью моим? Я ведь в каком-то смысле тоже привыкла к существующему положению дел. Справлюсь ли я, когда начнется бытовуха?

На это приходится напоминать себе, что Антон пока не стоит с чемоданом возле моих дверей и вообще-то даже ни с кем не поговорил. Решать проблемы, как известно, нужно по мере их поступления.

Когда Антон не появляется этим вечером, я не слишком удивляюсь. На столь непростой разговор все же требуется время и наверняка не один час. Все-таки они с женой больше десяти лет прожили вместе и даже за неимением чувств ситуация является болезненной.

Но он не приезжает и не звонит и на следующий день, а его машина лишь ненадолго мелькает на офисной парковке, перед тем как исчезнуть.

Поняв, что и этот вечер буду коротать одна, я запасаюсь бутылкой совиньона и новым сериалом, а телефон намеренно убираю подальше. Горечи или обиды, на удивление, не испытываю, а вот правильную злость — да. Правильную — это такую, которая не позволяет чувствовать себя обманутой, покинутой и одинокой. Правильная злость убежденно говорит: да и хрен с ним, Ксюш. Если Антон предпочитает трусливо пропасть без объяснений — для чего вообще иметь с ним дело? Хочет — пусть остается с женой, занимается вынужденным сексом раз в месяц и до конца жизни вспоминает о самом ярком событии в его жизни. А я пойду дальше. Уволюсь, запишусь на плавание и со временем найду того, для кого буду единственной и самой главной.

Такие мысли помогают вполне спокойно и расслабленно проводить с собой время и не испытать болезненного укола, когда, заглянув в телефон перед сном, я не нахожу в нем ни единого сообщения.

Правильная злость поддерживает меня и с утра по пути на работу. Мои колени едва прикрывает короткая твидовая юбка, а на лице сияет дерзкий макияж. Чувствую я себя уверенно и сучно. Даже охранник на входе отшатывается в сторону при виде меня. Потому что я не иду. Я грозно марширую.

Отсидев положенные часы и так и не повстречав Антона, после работы я еще пару часов гуляю по магазинам в поисках нового белья, но так ничего и не выбрав, возвращаюсь домой. Настроение от неудачного шоппинга не портится, ведь в холодильнике меня ждет недопитая бутылка вина. Налив бокал, я разогреваю индейку с овощами, которую готовила еще для Антона, и усевшись за стол, чокаюсь с невидимым собутыльником за новую свободную жизнь. Пожалуй, с завтрашнего дня стоит изучать рынок вакансий. Вряд ли будет правильно работать на Антона после всего.