Маленькая скандальная история (СИ) - Салах Алайна - Страница 7

Как там обычно говорят? Инициатива ебет инициатора? Как раз мой случай.

Но хоть какое-то развлечение за полным отсутствием секса, — мысленно ухмыляюсь я, слушая гудки.

— Привет, Ксюш! — как и всегда бодро звучит голос Антона. — Рад тебя слышать.

— Э-э, здравствуй, — бормочу я, отчего-то растерявшись. Видимо тем, что он тоже рад меня слышать. — Тут такое дело… Меня завтра пригласили на похороны, и я бы хотела взять выходной… За свой счет, разумеется.

— Конечно, — незамедлительно звучит в ответ. — Кто-то близкий умер? Может быть нужна помощь?

— Нет-нет. — Я ловлю себя на том, что не к месту начинаю улыбаться. А речь все-таки о похоронах идет. — Я бы на полдня отпросилась, но до кладбища ехать нужно несколько часов, и я вернусь поздно.

— Хорошо. И прими мои соболезнования. Сам недавно отца похоронил.

— Ох, — отвечаю я с запинкой. — Сочувствую. То есть, соболезную.

— Ничего. Иногда даже смерть к лучшему.

Все таки не зря похороны занимают лидирующую строчку в списке «Ненавистные мне вещи». Терпеть не могу добровольно горевать. А глядя на людей в черном и их скорбные лица, понимаю, что горевать обязана и желательно не меньше остальных, чтобы не заслужить порицающий взгляд.

Бабушке Арсена, на секунду, было восемьдесят три, и смерть в таком возрасте предсказуема. Поэтому не получается у меня качественно грустить. Возможно, лет в семьдесят пять я изменю свое мнение, но пока единомоментное избавление от артрита, бессонницы и необходимости вставлять по утрам челюсть представляется мне не таким уж и ужасным.

Причина номер два, по которой я начинаю ненавидеть похороны еще больше — это необходимость снова видеть Арсена. Ответом на принесенные мной искренние соболезнования становится невнятное бурканье, и весь его вид говорит о том, что нашей встрече он не рад. И я снова задаюсь вопросом: ну какого, блин, хера? Я ведь здесь отчасти и ради него тоже. Отпросилась с работы и проехала триста, мать их, километров на заднем сидении, где меня, мать его, тошнит!

Кое-как отстояв на кладбище, мы перемещаемся в дом покойной. Поминки я тоже терпеть не могу, но там по-крайней мере вкусно кормят.

Попив чай и выслушав очередную порцию скорбных речей, я выхожу в сад. Вид пышно цветущих пионов и освежающий ветерок, гуляющий по кронам яблонь, заставляют меня немного расслабиться. Говорят, атмосфера дома — отражение души его хозяина. Бабушка Арсена точно была чиста душой, ибо здесь мне спокойно как в храме.

Забравшись в садовые качели, я достаю телефон, чтобы позвонить маме и вижу пропущенный вызов. От Антона.

— Привет… — быстро тараторю я, услышав его «алло». — Ты звонил? Не слышала. Что-то случилось?

— Нет, ничего срочного. — Судя по приглушенному сигналу клаксона, он находится за рулем. — Звонил узнать, нормально ли ты добралась и как у тебя дела. Похороны — вещь не из веселых.

Улыбнувшись, я машинально отталкиваюсь ногой от земли и начинаю медленно раскачиваться.

— Да, это точно. Я их терпеть не могу, но хотелось людей поддержать. Умерла бабушка моего бывшего парня. Мы были с ней в хороших отношениях… Так же как и с его родителями.

Не знаю, почему из меня снова полезли откровения, которые Антону наверняка не интересны. Возможно, потому что он так вовремя позвонил. И потому что он тот, от кого я в последнее время получаю больше всего поддержки.

— Ты молодец. Я бы на такие подвиги не решился.

— Ты сказал, что у тебя отец умер, — спохватываюсь я, вспомнив наш утренний разговор. — Он ведь совсем молодым должен быть.

— Ему всего пятьдесят два было. Но он был алкоголиком, так что сильно удивляться не стоит.

Мое сердце сжимается от сочувствия, даже несмотря на то, что Антон произносит это спокойно. Мой дядя имел проблемы со спиртным и я знаю, сколько страданий он принес этим тете. Никому не пожелаю близко столкнуться с зависимостью.

— А я почему-то думала, что ты вырос в профессорской семье.

— Одно другого не исключает. — Антон, кажется, усмехается. — Когда возвращаешься домой?

— Не знаю. Я здесь с родственниками Арсена. Это как они решат.

— Я бы за тобой приехал, но сегодня у меня назначено еще несколько встреч.

Такое предложение вновь заставляет меня удивленно заморгать и разразиться возражениями.

— Да нет, ты что! Это же далеко! Уж проще такси взять.

А про себя думаю: ну что за сумасшедший мне начальник попался? Но приятно конечно, слов нет. Арсен бы на такой героизм даже в наши лучшие годы не решился.

И стоит мне только так подумать, как он возникает перед глазами собственной персоной. Арсен, в смысле. От неожиданности я даже прикрываю динамик рукой, словно мы все еще вместе и он уличил меня в измене.

— Извини, Антон, мне нужно идти, — бормочу я в трубку. — Созвонимся позже, ладно?

Антон отвечает что-то вроде «да, конечно», после чего в динамике раздаются гудки.

— Прячешься тут? — Арсен внимательно оглядывает меня сверху вниз, словно фиксирует изменения, произошедшие в его отсутствие. Я начинаю чувствовать себя неуютно. Все-таки мы, женщины, порой такими дурами бываем. Разжирел среди нас двоих только он, а неуютно почему-то мне.

Нынешняя пассия Арсена явно не следит за его рационом. Он всегда был склонен к полноте, и потому я старалась «кормить» его правильно. Может в этом и заключалась ошибка и нужно было давать трескать эти его любимые конфеты в любых количествах? Весил бы Арсен центнер, зато был сейчас под боком — напичканный холестерином и довольный.

— Почему прячусь? Просто отдыхаю.

— Мама тебе пригласила? — спрашивает он едва с плохо скрываемым обвинением.

Можно проигнорировать очередной его выпад в мой адрес и кивнуть, как я в последнее время делаю, но на этот раз что-то мешает. Возможно, то, что он своим появлением прервал разговор с человеком, которому в отличие от него, Арсена, есть до меня хоть какое-то дело.

— Да, мне позвонила твоя мама, — холодно чеканю я, поднимаясь с качели. — Хотя будь ты взрослее, набрался бы мужества и сообщил о смерти бабушка сам — все-таки почти десять лет вместе прожили. Но это конечно не вписывается в имидж мудака, который тебе так приглянулся. А сейчас, плиз, отпрыгни-ка в сторону, пока я тебе ногу не отдавила. Пойду доедать свой пирог. Тебе, кстати, делать того же не советую.

— Кто-то сегодня идет на свидание? — присвистываю я, оглядывая Дашу, впорхнувшую в кабинет в облаке умопомрачительного парфюма. Помимо него и дерзкого макияжа, на ней надето узкое платье и высокие каблуки, что особенно бросается в глаза после ее привычных брюк и замшевых мокасин.

— Угадала, — сияя улыбкой подтверждает она. — С парнем из тиндера. Ты бы его видела, Ксю! Рост под два метра, татуха на полруки, синие глаза и мышцы, мышцы, мышцы.

Я непроизвольно кривлю нос. Татуированные качки это не мое. Напоминают бройлерных кур с клеймом птицефермы. Но встречается с ним Даша, так что все, что я могу — это за нее порадоваться.

— Думаю, сейчас тоже самое он говорит своим друзьям. «Я такую сочную чикулю отхватил — закачаетесь».

Даша громко хохочет.

— Ты вечно скажешь, что мне ржать охота. И кстати, зацени мою новую сумку, — она поднимает в воздух стильный лакированный багет. — Потратила на нее всю свою премию. Надеюсь, наш прекрасный дир в этом месяце будет таким же щедрым как в прошлом. Тебе кстати, наверняка по истечению испытательного срока тоже премию выдавать начнут. Немного осталось потерпеть.

Слова о том, что премию я получила уже две недели назад, готовы слететь с моих губ, но в последнее мгновение я себя останавливаю. Информация о том, что первые три месяца сотрудники не получают дополнительных выплат, становится для меня сюрпризом. Но о неожиданной привилегии пока лучше молчать, чтобы не провоцировать сплетни.

— Классная. Дай посмотрю.

Взяв протянутую сумку, я пробегаюсь пальцами по гладкой коже.