Отраженный кошмар - Макдермид Вэл - Страница 21

– Будь я здешним полицейским, который занимается этими делами, я бы обратила внимание на людей, живущих вот тут, внизу Калле-Альфонсо X.

– Поразительно, – не мог не признать Беррокал. – А если прибавить убийства?

– Это не совсем правильно, – признала Фиона. – У нас слишком мало данных. И, как я уже говорила прежде, у этих преступлений скорее ярко выраженный исторический, нежели личностный фон. Однако, если считать мое понимание серийных преступлений верным, то есть признать, что жестокость должна нарастать, то мы можем соединить все три вида преступлений, и тогда красное пятно будет примерно в том же месте. Но если я ошибаюсь, тогда картинка будет совсем другая. – Фиона поглядела на Беррокала и криво усмехнулась. – Готовы?

– Неизвестность убивает меня.

Фиона стукнула по клавишам, и картинка на экране изменилась. Красное пятно осталось на месте, хотя и не такое яркое. Фиолетовое тоже, правда, оно стало синим. Фиона обвела красный участок карандашом.

– Видите, все на месте. Это значит, что человек, совершивший убийства, скорее всего, тот же, что занимался вандализмом и совершал нападения. Но вы видите фиолетовую зону?

Беррокал кивнул.

– Это запасная зона, правильно? Если его нет в красной зоне, он может быть в фиолетовой.

– Правильно, – подтвердила Фиона. – То, как картинка изменилась после присоединения данных об убийствах, возможно, само по себе не имеет значения, если учесть, как важно убийце то место, куда он помещает свою жертву. Однако у меня есть большое искушение предположить, что он, возможно, куда-то переселился между последним нападением и первым убийством.

Беррокал нахмурился.

– Почему вы так думаете?

– Какой бы высокотехничной ни была программа, едва доходишь до интерпретации, должен работать инстинкт. Я могу лишь сказать в свою защиту, что очень часто работала с этой программой и у меня выработалось инстинктивное понимание некоторых вещей. Вот эти очертания заставляют меня предположить, что он изменил адрес. Боюсь, ничего научного я сказать не могу.

– Значит, все бесполезно?

– Совсем нет. Если он переехал в другое место, то это было относительно недавно, как я уже сказала, между последним нападением и первым убийством. Должны же у вас быть какие-то данные о жителях города, и там вы узнаете, кто переехал в другое место за последние два месяца. Но, может быть, я ошибаюсь и он никуда не переезжал. Однако, будь я следователем, в первую очередь проверила бы жителей красного участка, которые куда-то переехали.

– Думаете, он сделал это, чтобы запутать следы? – спросил Беррокал.

– Да нет, вряд ли. Вполне возможно, что он покинул свой дом не по своей воле. Не исключено, что дом стали перестраивать для какой-то компании, имеющей отношение к туристическому бизнесу. И он усмотрел в этом вызов. Если так, то, вероятно, это подтолкнуло его к убийству. Какое-то время он взращивал в себе ненависть, судя по тому, сколько всего успел совершить. Возможно, фирма разворачивалась довольно долго, и он боролся с ней. А потом проиграл. Ион решил отомстить людям, которых винил в своей судьбе. – Фиона откинулась на спинку стула. – Я знаю, это звучит странно, но психопатические мотивы тоже с чем-то связаны, как все другие. И они могут объяснить то, что не могут объяснить сексуальные мотивы.

– У вас все логично получается, – признал Беррокал. – Вы можете напечатать для нас эти карты? Я хочу как можно быстрее заняться ими.

Фиона кивнула.

– Никаких проблем. Я уже начала писать для вас отчет. В него будет включен и мой анализ поведения преступника.

Беррокал нахмурился.

– Мне показалось, что к анализу поведения вы относитесь неважно.

– Если брать его отдельно. Но если соединить его с анализом преступлений и географическим анализом, он может быть полезен.

– Когда же будет готов отчет? – не в силах скрыть сомнение, спросил Беррокал.

– Надеюсь, сегодня вечером.

– Хорошо. Я раздам его моим людям, и завтра утром, если вы не против, мы соберемся все вместе и вы ответите на вопросы.

– Конечно, – кивнула Фиона.

Беррокал встал.

– А потом, насколько я понимаю, вы хотите вернуться в Англию.

Фиона улыбнулась.

– Правильно. Больше я ничем не могу быть вам полезна, поэтому с чистой совестью отправлюсь домой.

Он кивнул.

– Не буду вам мешать. Спасибо.

– Пожалуйста, – автоматически ответила Фиона, погрузившись в отчет.

Чем быстрее она с ним покончит, тем быстрее сможет всерьез подумать об отъезде.

Он никогда не знал, сколько это продлится, поэтому дорожил каждым мгновением, как ребенок, который открывает рождественский подарок, не зная, стоит ли его открывать. Надо было все сделать так, чтобы ничто не могло помешать высшему наслаждению. Но бывало, что не получалось, и тогда он не мог сдержать ненависть, он ненавидел ярость, которая кипела в нем, когда отвратительные шлюхи обманывали его надежды и уходили, не дав ему извлечь всю меру наслаждения из их страданий. Смерть должна была быть последней нотой в крещендо, а не печальным диминуэндо, после которого его душа оставалась неудовлетворенной.

Вот почему он так настойчиво трудился, желая достичь совершенства. Постепенно он понял, что каждая стадия доставляет свое особое удовольствие: с первого мгновения, когда она попадалась ему на глаза, и до последнего, когда он уходил от нее. Весь секрет в точном плане. Предвкушение удовольствия не уступало самому удовольствию. Не менее приятно было видеть, как недоумки напрасно пытаются очернить его искусную работу и вычислить его.

Поначалу его противники были так же незначительны, как игроки в крикет, которые все вечера бьют по мячам за пределами самого безопасного из безопасных домов. Придурковатые помощники шерифа, если что и могли, так разве что раскрыть нападение на местном семьсот одиннадцатом шоссе, и не имели шанса даже приблизиться к нему. Они не способны были даже написать отчет и воспользоваться помощью ФБР. Не про них работа с бумагой и чернилами, мешающая потреблению гамбургеров и пива в «Молочной королеве».

Но так не могло продолжаться вечно. И ему это было известно. Он был ко всему готов. С самого начала он хотел стать лучшим из лучших, поэтому не получал настоящего удовольствия, обводя вокруг пальца слабоумных, которые защищали закон в маленьких городках, потому что не умели ничего другого. Им казалось, будто они хорошо знают свои места, но это лишь подстегнуло его, он ступил на чужую территорию и прямо из-под носа у стражей порядка увел женщину. Триумфальной победой стала пятая женщина, потому что La Quinta [11] была дочерью местного шерифа в штате Небраска.

Как всегда, он умыкнул ее прямо из отчего дома. В субботу вечером, когда родители ушли на обед в честь местного республиканского кандидата в сенат, девушка, ни минуты не помедлив, открыла дверь, едва увидела форму патрульного. А ему ничего не стоило одним ударом в лицо уложить ее на пол. Связанная, она провела ночь в багажнике, пока он, возбужденный выброшенным в кровь адреналином, пересекал штат.

Утром он был дома. Вокруг стоял лес, так что можно было не опасаться любопытных взглядов. Он втащил ее в дом и приготовился делать из нее рабыню. Лежа на лавке в его рабочей комнате, La Quinta узнала, что боль бывает разная. Долгая мучительная боль от острой бритвы. Боль от ожога, проникающая вглубь, в то время как запах горелого мяса наполняет ноздри. Жестокая агония длится дольше, чем можно предположить. Но у тупо болевшей, сломанной кости не было времени срастись. Точно рассчитанный удар вызывал глухую муку. Девушка выдержала несколько дней.

А он наслаждался каждым мгновением ее умирания.

Потом он отвез ее домой. Нет, не совсем домой, конечно же. Это было бы неразумно. Он отвез ее в ее штат на тихую боковую дорогу и положил так, чтобы первая же машина непременно переехала ее.