Газлайтер. Том 4 (СИ) - Володин Григорий - Страница 36

— Что же, приступим, — спокойно говорю.

Под моим пристальным взглядом девушка начинает ерзать и вопросительно поглядывать на свою тётю.

— Думаю, сначала Нина расскажет о себе: об учебе и практике, а потом вы зададите уточняющие вопросы, — предлагает Анна.

— Этого не нужно, — равнодушно отказываю. — Просто посидите и помолчите. Обе.

— Что? — вскидывается Анна, но поздно — я уже нырнул в голову Нины. — Что значит «помолчите»? Как вы поймете, подходит ли вам человек, если все будут молчать?

Так как я уже занят телепатическим сканированием, отвечает директрисе Тамара:

— Иногда молчание звучит громче любых слов.

Ха, кадровик решила поиграться.

— Что за чушь вы несете⁈ — Анна вертит головой из стороны в стороны, заметив, как мы с Ниной застыли. Сейчас оба погруженные в образовавшуюся псионическую связь, мы не обращаем внимания на окружающий мир. — Даниил, что вы творите⁈ Я спрашиваю — что происходит⁈ Быстро прекращайте!

Занервничав, директриса Школы вскакивает и цокает на каблуках ко мне. Приходится оторваться от просмотра чужих воспоминаний. Впрочем, главное я успел зацепить.

— Мы уходим! — кричит Анна, нависнув надо мной, чтобы заслонить Нину. — Вы явно использовали гипноз или какой-то другой грязный метод!

— Гипноз? — переспрашиваю. — Анна Владимировна, вы меня сильно переоцениваете. Нет, всего лишь телепатию.

Женщина, по-прежнему нависающая надо мной, вытягивается лицом. Я замечаю в ее подведенных глазах страх и ошеломление. Но проверить эти чувства не имею право. Ведь она в отличие от племянницы не подписывала согласие на проверку персональных данных.

— Как…как вы это смогли⁈ — выдыхает Анна. Она переводит вопросительный взгляд с меня на Тамару, но кадровик в ответ лишь смотрит с пренебрежительным превосходством.

— Может, потому что Даниил Степанович маг и телепат? — фыркает Тамара и хлопает ладонью по стопке бумаг на столе. — Нохтин разве вам не сказал? Ах да, он же не может, так как со вчерашнего дня сидит взаперти по подозрению в мошенничестве и саботаже.

— Тётя⁈ — пищит испуганная Нина, почувствовав запах жаренного.

Анна бледнеет, но гордо выпрямляется и кричит грозно:

— Только что вы нарушили границы личной жизни! Молите Бога, чтобы мы не подали на вас иск в полицию! Вы не имели право читать мысли Нины!

— Имел, Анна Владимировна, — спокойно отвечаю я, а Тамара снова с удовольствием хлопает по стопке подписанных документов. — Ваша племянница дала разрешение на обработку персональных данных, в том числе ее памяти. А теперь прошу — сядьте, или же вы хотите, чтобы я пошел в полицию писать заявление на вас с племянницей?

Разом потеряв весь гонор, директриса осторожно спрашивает:

— И в чем же вы хотите нас обвинить?

— В попытке совращения и соблазнения, — я бросаю взгляд на Нину, резко сникшую и опустившую плечи. Она больше не задирает вверх точеный подбородок, а наоборот пристыженно скукожилась. — С целью дальнейшего вымогательства финансов и остальных ресурсов.

— Какие у вас доказательства? — тихо выдыхает Анна.

Хм, неужели она еще надеется соскочить?

— У меня есть воспоминания вашей племянницы, — пожимаю плечами. — Любой судмедэксперт-телепат подтвердит их подлинность, сверив слепок с матрицей Нины Алексеевны.

— Ну и что вы увидели в этих воспоминаниях? — не отступает от своего Анна, глянув на бумаги, которые Тамара убирает в портфель.

— Ваш сговор с Нохтиным, — охотно поясняю. — У Нины Алексеевны, как оказалось, присутствует редкий Дар соблазнения. Причем незарегистрированный в государственном реестре. Не знаю, как вам удалось скрыть его от органов, но это карается правосудием.

— Здесь нет никакого преступления, — хмурится Анна. — Как и положено потенциальному магу, Нина училась в школе одаренных, но Дар не пробудился до выпуска. Пробуждение произошло сравнительно недавно, редкий случай, но бывает. По закону регистрация положена в течение четырех месяцев после обнаружения Дара. Нина еще успевает податься.

— Предположим, — не спорю. — Но что вы скажете насчет преступного сговора с Нохтиным, мм? Сам Нохтин, к слову, сейчас находится под моим арестом. Я хорошо порылся в его голове, и у меня хватает доказательств, чтобы посадить вас, Анна Владимировна, на очень долгое время. А еще у меня хватает денег нанять лучших юристов, которые смогут достойно оперировать этими козырями.

Анна поджимает губы.

— Что вы хотите? — спрашивает она, по-прежнему стоя возле моего стула.

— Для начала сядьте, — повторяю с нажимом, и женщина, качнувшись, ковыляет обратно на свое место. Я дожидаюсь, когда она размещается, и продолжаю. — Вы покушались на все мои деньги…

— Не на все, — слабо спорит Нина.

— Пускай не на все, — соглашаюсь. — Только на девяносто процентов. Но меня вы собирались не просто разорить, а лишить собственной воли, что намного хуже. В моем понимание это преступление равно по тяжести покушению на убийство.

— Вы преувеличиваете, — пытается возражать Анна.

— Будете со мной спорить? — удивляюсь, и директор престижной Школы замолкает. — В общем, сударыни. У нас с вами всего два варианта решения. Первый: я сдаю вас с Нохтиным в полицию, нанимаю лучших адвокатов, поднимаю шумиху в прессе, и вся ваша троица, скорее всего, попадает за решетку, — заметив скепсис на лице Анны, я поправляюсь. — Хотя, может, лично вам удастся избежать тюрьмы, если прибегните к помощи знатных покровителей. Но в любом случае, репутация Школы упадет. В газетах будут писать, что вы пытались подкинуть клиенту подсадную утку. Как думаете, после такой антирекламы кто-нибудь захочет брать у вас ассистентов?

Мои последние слова испугали Анну не на шутку. Если она, правда, могла избежать тюрьмы, то репутацию не купишь ни за какие деньги и связи.

— Что вы хотите? — едва не рычит директриса от бессилия.

— Вашу Школу, — даю заготовленный ответ. — Точнее вашу долю собственности в ней.

— Да вы с ума сошли! — кричит она. — Это мое детище! Я в него душу вложила!

— Никто вас не заставлял его дискредитировать, — парирую. — Вы сами пошли на грязный шаг ради денег. Теперь пожинайте плоды.

— Вы чудовище! — Анна хватается за голову. — Обобрать меня вздумали!

Нет, это уже совсем за гранью. Она попалась с поличным, а вместо того, чтобы соблюсти гордость и достоинство, еще и рассыпается оскорблениями.

— Слушайте, я могу спокойно уйти, — пожимаю плечами. — Мне даже не обязательно было приходить сюда, чтобы натравить на вас полицию. Хватило бы воспоминаний Нохтина. Но вы совсем не представляли, с кем столкнулись, поэтому я решил лично показаться. Итак, мне уйти?

Нина сидит тихой мышкой, испуганно поглядывая на свою тётю. Анна же убирает руки с волос и выдыхает громко, как дракониха:

— Нет, давайте договариваться, — она делает паузу. — Хотите забрать мою долю Школы — хорошо, но я бы не советовала забирать всё, иначе я не буду иметь мотивации работать в кресле директора.

— Очень интересно, — отвечаю. — А зачем вы нужны мне в кресле директора? Вы себя уже скомпрометировали как высшее должностное лицо.

— Может и так, — Анна не спорит, хоть и непроизвольно сжимает наманикюренные пальцы. — Но Школу основала именно я, у меня есть связи. Именно благодаря знакомству со мной сюда обращаются столичные гендиры крупных компаний и прочие руководители. Вы можете уволить меня, но тогда я создам новое агентство по обучению ассистентов, и огромный поток клиентов утечет из Школы ко мне в новое место.

Вот в ход пошли и угрозы.

— Забавно. Почему же вы так не сделаете?

— Потому что я люблю Школу, — Анна поникла, голова опустилась. — Как и сказала, она — мое детище. Из-за глупой ошибки я не хочу терять управление над ней, пускай и лишусь акций.

Я в задумчивости чешу подбородок. Оставить Анну в управлении? Это проще всего, не надо будет вникать в процессы Школы, и останется только получать дивиденды. С другой стороны, будет ли Анна замотивирована хорошо работать после того, как лишится участия в собственности?