Хронос Изгоев (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 32

— О да, — мужчина заложил руки за голову. — Сейчас даже неловко, за того каэльтина-то. Отец как-то сказал, что надо писать такую музыку, чтобы под неё хотели трахаться, а не плакать. Не уверен, что его совет был верным… Но с того момента я решил поубавить рефлексию. Тот концерт, последний, был как раз попыткой сделать это.

— Даже жаль, что я всё пропустила, — Нина потупила взгляд. — А сам ты что слушаешь?

— «Vesta ker Mojdo» в фаворитах, а перед отъездом на повторе стоял последний альбом «The Elegiac Storm»…

— Знаешь, что странно? — Нина повернулась к нему. — Больше всего мне не хватает сейчас музыки. Не интернета или нормальной постели, а того, что просто в ушах что-то играет.

Кеган приподнялся на локте и убрал лезущие в лицо травинки. Немного просидев в таком положении, он подтянул к себе свой рюкзак и извлёк из него собственный протофон с беспроводными наушниками, после чего протянул их Нине.

— Я помню, что обещал тебе новый, но можешь взять пока мой — там есть вся дискография «Пограничного патруля» и не только.

— Кеган…

— Возьми, — он вложил устройство в её руку, — я всё равно им не пользуюсь. Только достань МИА-карту перед включением. На случай, если по ней могут отследить.

— Хорошо, — Нина смущённо прижала протофон с наушниками к груди. — Ты мой спаситель.

— Народ, — вдруг заговорил Ландони, — раз уж не спите, то тут такое дело… В общем, походу, нас Вьюгой скоро накроет.

Кеган и Нина одновременно повернулась и вытянули шеи, вглядываясь в горизонт. У самой земли виднелась кипенно белая полоса, которая с каждой минутой разрасталась. Казалось, чем дальше текло время, тем тревожней становилось вокруг: издали тянулись зловещие завывания ветра, и температура стремительно ползла вниз.

Потянувшись, Аматрис достал из рюкзака дозиметр. Несмотря на то, что эта местность считалась элегически безопасной, счётчик выдал повышение элегического фона. Цифры колебались от трёх до пяти единиц в минуту — некритично, но в перспективе накопительного эффекта опасная тенденция.

— Надо где-нибудь укрыться, — продемонстрировав Нине экран с синими электронными цифрами, сказал Кеган и посмотрел на странника. — Знаешь какое-нибудь безопасное место?

— Безопасное? Знаешь, когда ты рвался на НуВу, я предупреждал, что… Хотя, — Эммерих вдруг оживился, — есть один вариант, где можно переждать. В нескольких километрах отсюда, на востоке, Белонебыль. Люди — во всяком случае, живые — туда редко захаживают.

— Очень ценная ремарка, — мрачно произнёс Кеган и, прикрыв рот, зевнул.

Нойр, с трудом удержавшись от того же, спросила:

— А что там? Очередной погост?

— Ну да, погост. Но заходить мы туда не будем, нам нужен пригород — как сойдём с дороги, ещё через пару километров будет поместье, которое принадлежало кому-то из аристократов, — Эммерих глянул на Нину, а затем на Кегана, — не ссы, вроде не твоя хата.

— Я в курсе, — ответил Аматрис устало, — поместье моей матери под Вицекоросом.

— Тогда лады, — странник энергично хлопнул в ладоши. — Собираем манатки и выдвигаемся.

Карпейская аристократия ведёт свою родословную из древних времён. В тёмные века земли Карпейского Каэльтства были разделены между четырьмя родами каэльтинов, или, как говорят альвионцы, принцев. Все они находились между собой в родстве.

Дом Аматрисов правил в Вицекоросе, дом Монтгомери — в Летермейне, дому Моранов принадлежала Белонебыль, а дом Ганноморт происходил из потерянного острова Гигантика за морем. Именно династия Ганноморт обладала титулом каэльта, иначе говоря верховного короля, и сделала своей столицей Градемин. Прочие дома присягнули каэльтскому дому на верность.

Дом Ганноморт впал в ересь во время Великой войны и был истреблён в ходе последовавших междоусобиц. После долгой борьбы за власть и череды дворцовых переворотов титул каэльта перешёл к дому Монтгомери, однако до сих пор ходят легенды, что законный наследник карпейского трона однажды вернётся,

— Р. Сайтер, «Современная карпейская история».

Эпизод двадцать первый

Нулевая Высота

поместье Моран

9-18/999

Солнце скрылось за мороком сизых облаков, и пригород погрузился в тень безжизненной осени. Деревья вдали пылали рыжей листвой. От виднеющегося вдали леса тянуло прохладой и сыростью. Дорога с выдолбленной колеёй, как и заснувшие по сторонам поля, являли собой месиво невысыхающей грязи. Ветер дул северный, но слабый.

Туман здесь был особенный. Едко щиплющий глаза, с солоноватым запахом химии. Продвигаться приходилось неспешно — дороги здесь не было, лишь редкие петляющие тропы. Вытоптанные давностью лет, все они вели вглубь леса, и только одна — к заброшенному имению. Одичавшему, как и лес, забывшему о существовании человека.

Парк за ненадзорные годы захирел. Пруды, выйдя за отведённые им границы, превратили земли резиденции в болото. Стоило отойти от тропы на метр-другой, как начиналась трясина. Сама дорога была до того разбита, что лужи почти не сменялись сухими участками.

— Проклятье, — засопела Нина, — у меня ноги промокли.

Оглянувшись, Эммерих бросил через плечо:

— Потерпи. Почти на месте.

И это оказалась чистая правда: вскорости лес расступился, и показалась усадьба. Перед путниками предстал двухэтажный дворец в стиле классицизма. Из-за редких кустарников проступили павильоны и ряд жилых построек, утонувших на четверть в болоте. По правую руку, исчезая в раскинувшемся лесу, находилась оранжерея: стеклянные стены её и потолок давно разбились, и рамы поросли дремучими акаризами. По левую — стояла полуразрушенная псарня с заваленным хламом двором.

— Мы остановимся здесь? — Нина кивком указала на дворец.

Кеган посмотрел на огромное мрачное здание, вставшее перед ними. Некогда роскошное, сейчас оно выглядело обветшалым. Фасад, покрытый омертвевшим плющом и повиликой, облупился и местами потрескался. Выбитые окна зияли пустотой — стёкла сохранились в немногих.

— Надеюсь, — Кеган устало посмотрел на компаньонов, — дворец выдержит Вьюгу.

— Там вроде подвал есть на случай ЧП, — сообщил Эммерих. — Лады, предлагаю разделиться: нужно натаскать дров да разведать обстановку.

— Разделиться? — скептично переспросила Нина и скрестила руки на груди. — Ты что, прикалываешься?

— Оружие есть? Вот и не возбухай. Значит, на мне двор, пташка — оранжерея, Нина — домик прислуги. Встречаемся здесь же через полчаса.

В ответ Нойр недовольно фыркнула и, старательно обходя лужи, скрылась в домике прислуги. Прихожая оказалась невероятно захламлена отсыревшими вещами, и в воздухе стоял запах застарелой кожи. У выхода стояли рваные кирзовые сапоги, а на вешалке висела потёртая куртка. Ненадолго девушка остановилась, сняла пистолет с предохранителя и прислушалась. Тихо.

Прихожая плавно переходила в кухню с проржавевшим бойлером. Дверца холодильника, провисшая, была открыта, а сам холодильник давно разморожен — ни намёка на то, что прежде там хранилась еда. В ящиках да на подвесных полках осталось только немного посуды. На подоконнике стоял горшок с высушенными цветами. Подле него лежали перевернувшиеся на спинку мёртвые тараканы.

— Ну и гадость, — Нина скривилась.

После этого она зашла в спальню. У окна находился старый грязный матрас, а в центре комнаты валялись прелые листья, сложенные в подобие гнезда. Девушка нервно огляделась в поисках животного, что могло бы здесь жить, но никого не увидела.

Тем временем Кеган бродил по оранжерее, держа в руке пистолет с заряженной обоймой, и разглядывал высохшие растения. Сухие лепестки покрывали мозаичные дорожки. В какой-то момент мужчине почудилось шевеление, и он вскинул ствол, хватаясь двумя руками. Однако никого, кроме самого Аматриса, здесь не оказалось.

Убедившись, что в оранжереи нет ничего ни опасного, ни хоть немного полезного, музыкант первым вернулся к месту встречи.