Хронос Изгоев (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 61

— А ты не думал, — следом поинтересовался Аматрис, — что в мурмурации тебе нарочно сливают дезинформацию, чтобы ты передавал её местным?

— Конечно, именно так они и делают. Причём обе стороны — хотят через меня задурить друг другу мозги. Мне-то что, пусть [болтают]. Главное, здесь всегда можно укрыться, если припрёт. Тот же Кренхилл теперь нас точно не достанет.

— Мне бы твою уверенность, — посетовала Нина и тоскливо глянула на свою руку. Отёк только начал спадать, но краснота ещё держалась. — Я вообще не ожидала, что он будет стрелять. Думала, может, ударит, чтобы вырубить или ещё что…

— Это и меня напрягает, — Аматрис мрачно обвёл округу взглядом. — Я сдавал зачёт на знание кодекса утилизаторов, и им предписывают открывать огонь лишь в случае физической угрозы, а устную предписано игнорировать.

— Никогда не переходил дорогу человеку по фамилии Кренхилл? — уточнил Ландони.

— Нет, не припомню такого. Даже если мы учились на одном потоке, что маловероятно, я однозначно с ним не пересекался — чаще всего хранители делят аудитории с охотниками и странниками. Утилизаторы, насколько мне известно, большую часть времени обучаются обособленно от других послушников, — припомнил музыкант. — Признаюсь, я уже даже рассматривал версию, что этот Кренхилл может быть ещё одним внебрачным ребёнком… отца, хотя это и лишено смысла.

— Ну, ты погоди, может, узнаете друг друга потом по одинаковому родимому пятну на лопатке, — усмехнулась Нина.

Однако разговор умолк, стоило из-за поворота показаться высоким стенам, составленным из проржавевших машин и разрушенных домов, и массивным воротам. Они тотчас открылись, когда путники подошли близко.

Людей без печати дефекта в сапоре почти не было: в основном его населяли дезертиры, а также обычные люди и психокинетики, отмеченные Немоком — каждый мог обрести в Заповеднике дом. Нина с Эммерихом получили столько взглядов, словно это они были знаменитостями, а не идущий рядом Аматрис.

— Мне будет страшно здесь без тебя, — призналась Нойр, растерянно глядя под ноги. — Не уверена, что здесь мне будет безопасней, чем в Градемине.

— Сектантам сюда ход закрыт, а что насчёт меня, — глянув на подругу, ответил Ландони, — считай, что теперь у меня будут командировки на ЕВу, а не наоборот. Для нас ничего не изменится.

— На твоём месте я бы прислушался к ней, Эммерих, — глухо произнёс Аматрис. — Ты всё решил за неё.

— На моём месте, — интонацией выделил странник, — ты никогда не будешь, Кеган. Уж поверь, я лучше тебя знаю, что делать.

Лишь искры ссоры пронеслись среди путников, как впереди послышался искажённый модулятором голос:

— Так-так, кто это пожаловал…

Навстречу им вышел высокий человек в чёрной шинели. По меркам Нулевой Высоты одет он был невзрачно, но внимание привлекал плащ — строгий крой, эполеты с серебристой бахромой, множество заплаток. Лицо незнакомца скрывала белоснежная сегментированная маска, чьи защитные линзы горели синевой.

— Только, лир, умоляю — молчите, — шепнул компаньонам Эммерих, — говорить буду я.

Кеган кивнул и оттащил Нину в тень.

— Нечасто до нас добирается кто-либо с юга… — продолжил встретивший их человек. — Живым, во всяком случае.

— Да ладно? — Ландони, разминаясь, хрустнул шеей. — Как по мне, лёгкая прогулка.

— Давненько ты сюда не заглядывал, Рикки. Самомнения не поубавилось, как я вижу, — незнакомец выглянул из-за плеча красморовца. Свет линз стал ярче, когда он посмотрел на Кегана с Ниной. — Это ещё кто?

— А, я тут это, проводником заделался на пол шишечки, — Ландони почесал затылок. — Ну, в общем, можешь познакомиться: тот, что повыше, это Кеган. Пониже будет Нина.

— Зойц. — Встречающий приблизился к паре путников. — Кеган Аматрис, разумеется, я слышал о вас… А вас, юная госпожа, совершенно не знаю.

— М-может, — растерянно подала голос Нойр, — представитесь?

— С удовольствием, — человек в маске, поклонившись, невесомо дотронулся до её руки. — Капитан Антон Кемром. Не сомневайтесь — в моём лице вы имеете преданного друга.

— В лице?.. — Аматрис глянул на неподвижную маску. — Да уж.

Капитан захохотал.

Несомненно, не существовало на Нулевой Высоте человека, который не слышал бы о её названном Каэльте, капитане Антоне Кемроме: распространителе триумфа в прошлом, а ныне — градоначальнике Заповедника.

— Прошу прощения за эту фальшь, — едва ворота за путниками закрылись, продолжил Кемром. — Ничего не могу с собой поделать: люблю театральные эффекты. На самом деле я узнал о вас всё задолго до того, как вы переступили порог моего сапора. Добро пожаловать в Заповедник, кайр Аматрис и… госпожа Нойр.

— А меня поприветствовать не хочешь? — засопел Эммерих.

— Обойдёшься, — усмехнулся капитан.

Тем временем Кеган бросил:

— Не уверен, что рад.

— Тем не менее, — в прежнем тоне продолжил капитан, — я надеюсь, что вам и вашим спутникам хватит…

— Мозгов? — вклинился Ландони.

— Такта, — уточнил Кемром и грозно зыркнул на странника, — чтобы уважать наши правила и обычаи. Какими бы причудливыми некоторые из них вам не показались, не сомневайтесь, многие написаны кровью.

— Это какие? — насторожился Кеган.

Подумав, Кемром предупредил:

— Не разговаривайте с теми, у кого на плечах красные повязки. Это главное и первое, что вы должны знать сейчас.

— У них настолько тонкая душевная организация? — Нина нервно улыбнулась.

— Хм, — Кемром бросил на неё взгляд. — Я бы сказал, они трезво оценивают свои способности… и состояние. Разве не был бы мир лучше, предупреждай каждый о том, насколько он опасен. — Следующий взгляд был обращён на Кегана, но тот его стойко снёс. — Однако, право, не с того я встречаю гостей. Не желаете ли вы составить мне компанию в моей обители? Возможно, нам найдётся, что обсудить.

— Погнали, — за всех ответил Эммерих и кивнул остальным. Те, вновь мрачно переглянувшись, проследовали за Ландони и Кемромом.

Сапор полнился следами давнишнего пребывания Красмор. На копья, идущие по всему периметру возведённой вокруг поселения стены, были нанизаны узнаваемые клювастые противогазы. Основания самих стен хранили как выбоины от пуль, так и въевшиеся капли крови. Даже на флагштоке у ворот издевательским напоминанием развевалось полотнище с гербом организации. Пусть сама стойка накренилась, а контуры полумесяца поплыли, каждый входящий в Заповедник знал, что Красмор лишили прав на эту землю.

Когда она ещё находилась под контролем властей с Единой Высоты, административное здание находилось в историческом музее, посвящённом прусско-карпейской войне. Однако как полное название, так и часть экспонатов — всё кануло в лета, а учреждение стало Музеем с большой буквы. Всему нашлось место в здании: в подвале — склад и камеры заключения, на первом этаже разместились зал собраний и клиника, на втором — приёмная и покои капитана, а на чердаке — вынесенные из прочих комнат артефакты забытой войны и выход на винтовую лестницу, ведущую к башенке, с которой открывается обзор на весь сапор.

У парадных дверей Музея стоял прототип-портье. Его механическое тело скрывало тёмное пальто строгого кроя, а шею — потрёпанное жабо грязно-жёлтого цвета. Голову покрывал цилиндр, в то время как наличие лица имитировала силиконовая накладка.

Едва зафиксировав приближение капитана, роботарий со скрежетом наклонился и потянул за кольцевидные ручки, пропуская градоначальника с гостями внутрь. С порога потянуло смесью запахов лакированной древесины и карболовой кислоты. Вестибюль, в котором путники оказались, предстал просторным залом, чьи стены были увешаны выцветшими картинами. С радиоприёмника, стоящего на декоративном столике подле портрета Вендиги Ганноморт, тянулся джаз.

По правую руку находилась клиника с выключенной вывеской, напротив — зал собрания с камином и шкафами с гинёхом. Лестница наверх располагалась слева; скрипящие ступени покрывал потёртый, но чистый ковёр. Когда Кемром только занёс ногу, в складках его плаща Нине что-то померещилось: