Хронос Изгоев (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 76

— Прошу вас учесть, кайр Аматрис, что я более не ношу ни своё прежнее имя, ни дарованный вместе с ним титул — роль изгнанника мне милее.

— Воля ваша, — музыкант едва наклонил голову. — Однако позвольте узнать, как вы стали капитаном? Вы где-то служили?

— В местных войсках, в 117-ой туманной разведывательной роте — отголосок времён, когда Нулевая была близка к тому, чтобы на руинах породить новое государство. Теперь я жалею лишь о том, что не успел сделать её более безопасной.

— Вы ненамного старше меня. И уже сделали безопасным этот город.

— Едва ли. По вашим рассказам я понял, что только одна дорога сюда — череда опасностей, а это проблема, которую также надо решать. Впрочем, в иных Воплощениях едва ли ситуация была лучше.

Тогда музыкант с нарочито небрежным смешком спросил:

— Вы сейчас намекнули, что помните своё прошлое Воплощение?

— Я об этом прямо сказал, — Кемром закурил. — К несчастью, я был хорошо знаком с вашим отцом. Наверняка вам будет интересно об этом послушать, кайр Аматрис.

— Говорите.

— Он был ужасным человеком по форме и порождением Бездны по сути. Бессмертной тварью, что прочертила кровавую полосу на обеих Высотах. По иронии, я взял одно из его имён, так как в юности верил, что иначе это сделает он.

— Мы точно говорим о Кае Кипере? Отошедшем от дел музыканте и владельце клуба? — недоверчиво уточнил Кеган. — Об… оставившей этот мир легенде.

— Слияние миров уберегло его от роли, что он должен был нести. Можно сказать, что вы со своим миром спасли, как минимум, одну душу.

Во взгляде Аматриса отразилось недоумение.

— Вы так говорите, будто за слияние миров нужно благодарить лично меня.

— Возможно, и вас. Однако я не могу игнорировать то, что именно слияние изменило многое из того, что я знал. — Капитан флегматично посмотрел на свою руку и пульсирующую метку некрочтения. — Можете себе представить, что раньше я не был психокинетиком?

— Легко. Судя по моим воспоминаниям, жизни могут очень сильно отличаться. — Аматрис помолчал, внимательно рассматривая открывающиеся с балкона ворота. В карауле было не меньше шести человек. — А каким вы были человеком?

— Я был простым вейтом из погоста на востоке Карпеи: Белонебыль так и осталась моей родиной. — Кемром выглядел задумчивым. — Ваша спутница особенная, кайр Аматрис. Уж если она останется с вами, приложите все усилия, чтобы не идти в Теуград.

— В Теуград? Не Тельгард? — озадаченно переспросил Кеган.

— Именно так. На её судьбе высечена гибель в последнем походе.

— Ты… вы помните такое?

— Слышал рассказы очевидцев. Она пожертвовала собой, когда с одним вейтом собиралась проникнуть в Теуград. Легендарный подземный город, затерянный на просторах Нулевой.

— Что они там искали?

— Как что? Способ спасти мир, разумеется.

— Вы очень любите говорить туманно, Кемром. Я смутно представляю себе финал прошлого Воплощения.

— Я сам многого не знаю, — Кемром осёкся, опершись на перила. — Лишь то, что мир умирал, но каким-то образом Нина с тем вейтом смогли всё не спасти, но… точно бы запустить заново.

— Я бы так не был уверен в их успехе. Вмешался мой мир, а там и новые территории возникли. Вместе с тем — родились люди, которых не было в прошлых Воплощениях. То, о чём говоришь ты, больше похоже на эсхатологический фольклор.

— Ха-х. Может, это и правда лишь легенда — о двух возлюбленных, что лицом к лицу встречают бездну, — согласился Кемром, явно не желая развивать дальше тему. — Но верно и то, что тебя раньше здесь не было. Как и дома Аматрис, впрочем.

— Однако теперь я здесь, — спокойно произнёс музыкант, собравшись уходить. — Благодарю за предостережения, капитан Кемром.

Лицо Кегана оставалось бесстрастным, но в самой глубине его тёмных глаз вспыхнули искры огня. Намёки капитана были прозрачны, как и та правда, что за ними стояла. Некрокинетики обладают способностью использовать чужой дар, если убили его обладателя и завладели частью его тела. О погибшем в Старограде пирокинетике рассказывал Ландони, а вскоре после этого «Клюква» сгорела.

Следовало уйти раньше, чем сгорит и Музей, а вместе с ним весь Заповедник. Гнев клокотал, готовый вырваться наружу, но Аматрис понимал, что не может позволить себе месть. Не сейчас, когда Нина останется одна и в опасности, если он вступит в бой с Кемромом и погибнет.

Едва Аматрис подошёл к двери, как дезертир сжал кулак, и на пороге соткался дымчатый женский силуэт, преградивший Кегану путь. От фигуры веяло холодом, её лицо оставалось нечётким. В воздухе промелькнуло несколько частиц праха.

— Я не договорил, кайр Аматрис, — прошелестел градоначальник. — Проявите немного терпения, иначе вас, как и вашего отца, настигнет пожар прошлого.

— Что это значит?

— Возможно, это ваш последний шанс спасти свои души. Если вы окажетесь способны слышать и слушать, — отчуждённо проговорил Кемром. Так, словно Аматриса не стояло рядом, и не было Атриума с шипящим радиоприёмником. Будто окружающий их мир замолк, перестал существовать, снизойдя до абсолютной тишины. — Он уже преследует вас.

— Он? — развернувшись, переспросил Кеган. — Кто — он?

— Тот, у кого много имён — чьи осколки заполонили эту усыхающую землю, — быстро ответил Кемром и наморщил лоб. — Я не хочу играть эту роль… но должен. Однако, покуда кадильница стоит, я должен тебя предупредить. Вы должны не допустить, чтобы это оказалось у него.

Дезертир достал из нагрудного кармана оплетённый змеями крест и передал его Кегану. Драгоценный камень тускло блестел в его сердцевине.

— Что это?

— Эголетсо, как «ключ» на карпейском.

— Значит, ключ, — Кеган, рассматривая безделицу, неуверенно кивнул. Крест, запечатлённый на портрете Катрионы Кэйвен, вспомнился не сразу. — И от чего он?

— От врат Теуграда, — более ровным голосом ответил капитан. — Если их не соберёте вы, то соберёт он, и тогда… Солнце навсегда исчезнет в этом мире, и холод уничтожит последние ростки жизни.

— Это слишком абстрактно, — Аматрис мотнул головой, — либо переставайте говорить загадками, либо не мешайте мне уйти. Ответьте на один простой вопрос: кто — он?

— Каэльтин Обрыва.

Едва Кемром это произнёс, как в Атриуме похолодало. Свет свечей, которыми были уставлены подоконники, стал слабее.

— У нас осталось немного времени, прежде чем нам придётся вернуться к ролям, — оглядевшись, вполголоса сообщил Кемром. Взгляд его задержался на зеркале, покрытом плотной тканью. — Ему нужны ключи, чтобы ничто не могло помешать экспансии Обрыва. Чтобы никто вновь не пытался спасти этот проклятый мир.

— Понял, — глухо ответил Аматрис. — И сколько таких ключей?

— Ещё три. Этот, — он глянул на переданный музыканту артефакт, — был найден в Грустине и презентован Катрионе Кэйвен её женихом, второй — на самом Обрыве, а третий, как гласят легенды, в пределах Гигантики.

— Тогда где четвёртый?

— В Тельгарде. Покинутом городе из погибшего мира.

— Похоже, все дороги ведут в Тельгард, — пробормотал Кеган. — Каким образом он оказался там?

— Полагаю, волей случая, — Кемром, подойдя к бару, достал бутылку солода да разлил по стаканам, после чего один из них протянул Кегану. — Однако мне неизвестно, где именно эголетсо, и потому я готов возместить в финансовом эквиваленте время, которое ваш отряд потратит на его поиски.

Кеган принял стакан и сделал глоток. Напиток обжёг глотку и пищевод, и музыкант едва заметно поморщился.

— Но почему ты не можешь сделать это сам? Зачем ты отдаёшь ключ мне, когда ты можешь сам спрятать его?

— Во-первых, в виду обязанностей градоначальника, оставить сапор я никак не могу, — Кемром, залпом осушив стакан, повернулся к панорамному окну. Огни Заповедника в ту ночь горели особенно ярко. — Во-вторых, я всего лишь марионетка, кайр Аматрис. Куда бы я его не спрятал, он его найдёт. Найдёт также, если прятать возьмётся кто-то из моих приближённых. А с вами мы, видит никто, в скором времени станем врагами, потому что таков его сценарий.