Вдова Клико - Фрипп Хелен - Страница 9

В конюшне ее новый жеребенок Пино при ее появлении топнул копытом. Николь уткнулась лицом в его мягкую шею.

— Зачем я написала Жану-Реми? — шепнула она.

Пино не ответил, но сердце у Николь заколотилось сильнее: из тайника возле его кормушки выглядывал край письма. Трясущимися руками девушка разметала солому.

Прости меня, Бабушетта. Своим молчанием я лишь хотел освободить тебя, чтобы ты смогла разобраться в своих чувствах, но не знал, как правильно поступить; я был жесток и очень виноват перед тобой. Предложение Моэта с виду куда лучше моего. Он человек солидный и постоянный. А у меня порой случаются перепады настроения, я способен на дикие выходки, и ты должна об этом знать. Эта неделя показала тебе, каков я. Бывает так, что мое счастье пугает меня до обморока. Но я умею любить самозабвенно и никогда никого не любил так, как тебя. Обожаю твой юмор, умиляюсь твоим ботинкам, которые слишком велики для твоих изящных ножек, любуюсь тем, как ты в них носишься, будто вечно опаздываешь, восхищаюсь, как ты чувствуешь вкус земли и все ее цвета. Не могу наглядеться, когда солнце подсвечивает твои волосы. Люблю даже твою тень на твоей муслиновой рубашке. Поэтому прошу: стань моей женой. Будем держать виноградник и вместе ощущать вкус земли…

Вот тут она поняла, что больше всего на свете ей хочется полностью простить и просто любить его. В глубине души она понимала, что жизнь с Франсуа будет наполнена взлетами и падениями, скачками и вывертами, но их любовь и близость всегда будут так сладки, так наполнены радостью, что Николь никогда не простит себе, если отвергнет его предложение.

«Да, да, да!» — написала она в ответ и положила письмо обратно под солому.

Написать это «да» было просто, но все теперь смешалось в кашу. С досады она приняла предложение мсье Моэта. Николь пришла в отделанный темными панелями кабинет отца и села в кресло с высокой спинкой, стараясь вытянуться повыше. Отец, сидящий по ту сторону массивного стола с кожаной столешницей, выглядел так неприступно и официально, будто воплощал в себе все, с чем ей хотелось бороться. И все-таки Николь попросила его ей помочь. Она заявила, что выйдет за Франсуа, и отец ее слишком хорошо знает, чтобы отговаривать. Понятно, что его не может не рассердить ребяческая шутка, которую Николь сыграла со столь именитым соискателем, и она сама себя ругает за поспешное решение, но только в те моменты, когда может на секунду не думать о Франсуа. На следующий день, ровно через месяц после предложения Моэта и нескольких счастливых дней с Франсуа, отец повез ее на свой виноградник в Рилли, чтобы распорядиться приданым.

День выдался прекрасный. По-осеннему краснели и золотились листья винограда. Проходя между рядами, Николь смотрела и оценивала — что стало практически ее второй натурой после долгих путешествий по виноградникам с Франсуа: ориентация, наклон, окружающие виноградники, форма листьев, указывающая сорт вина, — есть, есть, есть. Отец наклонился проверить последние розы сезона, их сажали в конце каждого ряда, чтобы вовремя заметить насекомых-вредителей, — и что-то посчитал на пальцах.

— Розы чистые… Я предсказываю сбор на пятнадцатое сентября, и урожай будет небывалый. — Он протянул руку: — Пари?

— Нечестно держать пари, если заранее знаешь результат. Совершенно очевидно, что сбор будет первого октября и урожай будет самым лучшим в истории. И он принадлежит нам с Франсуа. Это будет первое вино марки «Клико».

— Надеюсь, что вином вы не ограничитесь. Прежде чем умереть, я хочу увидеть, как по этому винограднику бегают мои внуки.

— Прекрати! — Она покраснела. — Но мы и в самом деле хотим детей. Беспечный мальчик, похожий на Франсуа, который будет играть на цыганской скрипке, и девочка, которую мы научим смешивать лучшее вино на всей Горе. Хочется только, чтобы и мама благословила наш союз.

— Твоя мать хочет, чтобы ты была счастлива, Бабу-шетта. Однако считает, что мсье Моэт открыл бы для тебя лучшие возможности. Но мы ее переубедим. Если Франсуа смог так обворожить мою девочку, что она готова выйти за него замуж, то и ее матушку, наверное, сможет очаровать. Но мсье Мозг — мэр Реймса, и твою мать ослепляет этот блеск.

— Не ей же за него выходить. А из меня получилась бы ужасная жена мэра.

Отец посмотрел на часы:

— Мама скоро приедет. Я попросил ее встретиться с нами здесь, на винограднике, чтобы обсудить твою свадьбу. Зачем только ты послала Моэту это письмо? Тебе же полагается быть самой ловкой из двух моих дочерей. Теперь он заявил твоей матери, что это письмо равносильно официальному согласию. Я всегда помогал тебе выпутываться из неприятностей, но сейчас не уверен, что нам удастся с честью выйти из затруднений.

«Ну почему Наташа всегда права? Она ведь сказала: „Осторожно"».

— Какой смысл обсуждать, что именно мсье Моэт считает честью или бесчестием, если думает он только о деньгах? Ему нужна не настоящая я, а та салонная игрушка, которую он себе вообразил.

— Трудно даже представить себе, кто бы мог польститься на настоящую Николь, — поддразнил ее отец. — Особенно такую, которая устроила всю эту неразбериху. Все будет не так уж легко и просто, как ты предполагаешь. Мсье Моэт мстителен, изобретателен, и он серьезный политик. Перейди ему дорогу — и он так расквитается, что от тебя не останется и следа.

— Он просто привык, что все говорят ему «да». Не настолько он умен, и я не стану его бояться.

— Ты никогда никого не боишься, поэтому частенько и попадаешь в беду, — сказал отец с невольной гордостью. — Но городок у нас маленький, mа petite[19], приходится нам жить в нем всем вместе, и нравится тебе это или нет, а противник Моэт сильный. — Отец вручил ей старую эмалированную рулетку. — Давай, действуй. И смотри, держи крепко.

Николь, разматывая скользкую шелковую ленту, двинулась вдоль ряда лоз к краю виноградника, пока отец не скрылся из виду.

— Готово! — крикнула она.

— Отлично. Держи твердо и ровно и проверь цифру дважды!

Она зажала ленту большим пальцем и запомнила результат измерения. 204 pieds du Roi — двести четыре ноги короля. После революции полагалось использовать метры и километры, но сельский народ продолжал измерять a I’ancienne — по старинке.

— Подержи так секунду! — крикнул отец.

Николь помахала ему рукой, нащупала в кармане записку Франсуа, пробежала пальцами по выпуклым буквам: Франсуа-Мари Клико — и тихонько прошептала: «Николь Клико», словно пробуя эти слова на вкус.

Три резких рывка дали ей сигнал сворачивать ленту. Она повернула рычажок, осторожно, чтобы шло гладко, но лента застряла и вырвалась из рук. Когда Николь ее поймала и поднялась, человек, держащий другой конец, оказался достаточно близко, чтобы сердце подпрыгнуло от радости.

— Сматывай дальше, — приказал Франсуа.

В их последнее свидание он ее бросил одну возле колодца. С тех пор она проигрывала в уме сотни разных вариантов встречи: он кается, она прощает.

— Я не должен был тебя оставлять, моя милая дикарка, — сказал он.

— Мне было трудно тебя понять.

— Это больно — так тебя любить, — тихо произнес Франсуа. — Бывают моменты, когда мне нужно побыть одному. Я надеялся, что ты сможешь это принять.

— Просто поцелуй меня.

Франсуа обнял ее, тяжело дыша и дрожа от волнения. Теплый осенний воздух пах древесным дымом, и до сих пор еще держался пьянящий аромат сбора винограда.

— Расти виноград вместе со мной, — шепнул он.

— Я уже сказала «да», — улыбнулась она.

— Я буду любить тебя так, как никто не сможет, но тебе придется быть смелой. Ты это понимаешь?

— Я выхожу замуж за самого умного и самого красивого мужчину во всей Шампани — это все, что мне нужно знать.

Он завертел ее вокруг себя так, что у нее закружилась голова.

— Вот мы, покупаемые и продаваемые, как пара породистых телят, — засмеялся он. — Пожалуй, я бы не женился на тебе, если бы этот виноградник не входил в сделку.