Великий Мусорщик - Кузнецов Исай Константинович - Страница 6

Конечно, не сейчас, не сразу. Лане надо созреть. Она должна прийти к Вэллу без малейших сомнений, готовая на все. Для этого потребуется время.

Когда Грон Барбук увидел из окна Лану, перебегающую через площадь, он не задумался над тем, куда и зачем она направляется. Он и не подозревал, как за полтора года переменилась его внучка. То, что Барбуку по привычке казалось детской шаловливостью, в действительности было уже чисто женским лукавством. Лана старалась не показать близким, особенно деду, открывшееся ей нечто, столь огромное и притягательное, что она подолгу не могла заснуть по ночам, полная неясных предчувствий.

Лана шла к Вэллу.

Это имя Ора произносила редко, но оно неизбежно подразумевалось во всех их разговорах, в которых Ора открывала ей то, чем жила сама и чем, как она была убеждена, предстоит жить Лане.

Вэлл, о котором Ора говорила “Он”, представлялся Лане то высоким статным парнем с черными как уголь глазами, то седым умудренным старцем с длинной белой бородой, с пронзительным взглядом обязательно черных глаз. Однажды он привиделся ей во сне деревом с раскидистой кроной, деревом-человеком. Он обнял ее своими ветвями, бережными, как руки матери, и произнес ласково, даже нежно:

– Все будет хорошо, девочка…

Иногда Лана спрашивала Ору: какой он, Вэлл? Кто он? Но Ора неизменно отвечала одно и то же:

– Увидишь. Придет время, увидишь.

Лана миновала площадь, узенькими улочками, застроенными двухэтажными домишками, выбралась на окраину. Город обрывался сразу – справа почти до самого моря тянулись оливковые рощи, а вдалеке виднелся силуэт крепости. Слева, километрах в двух от города, начинался лес. У самого края леса стоял небольшой хуторок, в котором жил некий Йорг, торговавший самодельными игрушками. Лана знала его в лицо, хотя ни разу с ним не разговаривала. Встречая этого высокого молодого человека, она испытывала какое-то странное смущение. Йорг при встрече с Ланой улыбался, но улыбка быстро сменялась взглядом таким грустным, что Лана невольно отводила глаза. В его взгляде Лане чудилась какая-то тревога, сочувствие, будто он знал о ее беде. Она еще больше смущалась. Поэтому, проходя мимо его хутора, она ускорила шаг, чтобы не встретиться с ним.

И тут она увидела, как с хутора вышел какой-то крестьянский парень в поношенном праздничном наряде. Это был не Йорг. Он шел насвистывая, помахивая прутиком, впереди нее. И вдруг исчез.

Лана от неожиданности остановилась. Исчезновение незнакомца показалось ей столь странным и необыкновенным, что она испугалась: он будто провалился сквозь землю. Возбужденная предстоящей встречей с Вэллом, подготовленная таинственными намеками Оры к самым невероятным чудесам, Лана ощутила нешуточный страх. Ей вдруг показалось, что исчезнувший парень как-то связан с Вэллом, кто знает, может быть, он и есть этот загадочный Вэлл…

Как она умоляла Ору пойти с ней! Ора только качала головой. Она была неумолима: Лана должна пойти одна. Она не говорила почему, но Лана догадывалась: такова воля Вэлла.

Ею овладело желание немедленно вернуться домой, не ходить туда, где ее ждало нечто неведомое, пугающее и притягательное… Она постояла в нерешительности минуту-другую, повернулась, пошла обратно. Неожиданно откуда-то выскочил заяц. Он удивленно поглядел на Лану, подергал губой и, перебежав через дорогу, пустился наутек.

Заяц перебежал дорогу. Плохая примета. Значит, возвращаться нельзя. И она сперва медленно, потом все быстрее зашагала туда, где ждал ее Вэлл.

А с хутора вышел еще один человек, которого она уже не видела. Он проводил ее задумчивым взглядом и, постояв мгновение, медленно пошел за ней. На сей раз это был Йорг.

Ален был авантюристом. Но авантюристом современным, так сказать, идейным. Из тех, что, объявив себя сторонником новой миграционной теории, пускаются в опасный путь через океан на утлой лодчонке, сплетенной из свекольной ботвы, как это делали за пять тысяч лет до нашей эры какие-нибудь аборигены. Ален, как остроумно заметил в свое время сэр Ричард Гревс, был “охотником за дьяволом”. Он разыскивал следы когда-то грозного божества там, где они еще сохранились в верованиях отсталых народов. В Курдистане ему удалось заснять тайные обряды езидов, поклонявшихся дьяволу, что едва не стоило ему жизни. Здесь, в Лакуне, где еще в конце прошлого столетия культ дьявола причудливо переплетался с христианской религией, Ален рассчитывал на самые неожиданные находки. Но за время, проведенное в этой стране, он неоднократно убеждался в том, что реформы Кандара, его атеистическая пропаганда начисто смели всякую веру как в Бога, так и в дьявола. Остались лишь жалкие суеверия и вера в приметы, скорее инстинктивная, чем сознательная, как и в любой цивилизованной стране. Однако Ален не терял надежды, что поиск его увенчается успехом. Задержанный сакваларами и выдворенный из Лакуны полгода назад, он снова вернулся сюда на паруснике контрабандистов, разбившемся о скалы, и, оказавшись в купальне Диктатора, увидел Марию, заставившую его на время забыть о научных изысканиях.

Когда саквалары арестовали его, он меньше всего рассчитывал на скорое освобождение. Но случилось так, что из двух дорог, ведущих к городу, конвоиры выбрали кратчайшую, по берегу моря, мимо полуразрушенной крепости. Тропинка, довольно узкая, шла вдоль крепостной стены, по краю скалистого обрыва, круто спускавшегося к воде.

Ален, уже готовый к двухнедельному пребыванию в санитарно-исправительном лагере со всеми его прелестями, вдруг понял, что перед ним открывается возможность избежать выдворения из Лакуны. Он поглядел вниз. До воды было не меньше тридцати метров. Ему приходилось прыгать с вышки, и тройное сальто при прыжках в воду когда-то, еще в школе, принесло ему недолгую славу. Но одно дело прыгать с вышки, другое – с тридцатиметровой горы в море, загроможденное обломками скал… Однако колебания длились недолго.

Ален резко остановился. Шедший сзади конвоир от неожиданности споткнулся и упал. Выбив ударом ноги автомат из его рук прежде, чем шедший впереди саквалар сообразил, что происходит, Ален прыгнул вниз.

Они падали одновременно – Ален и автомат незадачливого конвоира. Ален достиг поверхности моря раньше автомата и скрылся под водой. Саквалары растерянно переглянулись. Тот, у которого в руках оставалось оружие, бросился к краю скалы и выпустил несколько очередей. Но Ален, вынырнув у самого берега и прижавшись к скале, уже спокойно смотрел на фонтанчики от пуль, взметавшиеся в нескольких метрах от него. Сверху он был невидим.