Любимая невеста (ЛП) - Джеймс М. Р. - Страница 16

Я свирепо смотрю на нее.

— Я снова отхлещу тебя по заднице, жена, если тебе еще не хватило…

— О, с меня хватит на сегодня, — говорит Катерина. — И на все последующие ночи.

— Если ты думаешь, что можешь сказать мне…

Катерина комкает шелк в кулаке, выражение ее лица тоже мрачнеет.

— Я думаю, что смогу, Виктор, — тихо говорит она. — Если только ты не хочешь, чтобы твоя семейная жизнь была несчастной, чего, я думаю, ты не хочешь. Ты женился на мне не из похоти или по любви. Ты женился на мне по двум причинам. Ты сам так сказали. Ты женился на мне, потому что тебе нужна была мать для твоих детей и сын, который станет наследником. — Она делает глубокий вдох. — Очень хорошо. Я сделаю то, ради чего ты женился на мне. Я буду заботиться об Анике и Елене и воспитывать их как своих собственных, и я подарю тебе еще одного ребенка, если смогу несмотря на то, что сказал доктор. Я буду трахаться с тобой, пока не подарю тебе сына, мы будем делать это естественным путем, так, как ты желаешь, но это последний раз, когда это будет интимно.

Я прищуриваюсь, глядя на нее.

— Что ты подразумеваешь под интимным, принцесса?

Катерина тяжело сглатывает, и мне кажется, я вижу, как дрожат ее руки, но она вызывающе вздергивает подбородок.

— Я имею в виду, что больше этого не будет. Я не подчинюсь этому, и если ты все равно это сделаешь, ты можешь забыть ту часть своего морального кодекса, где ты веришь, что не причиняешь вреда женщинам и не принуждаешь их, потому что ты будешь принуждать меня. Больше не будет наказаний, больше ты не будешь заставлять мое тело отвечать тебе против моей воли, больше никаких соблазнов. Больше не ложись спать, чтобы утешиться со мной, больше никаких ночей, подобных сегодняшней.

— О чем ты просишь, жена? — В моем тоне слышны опасные нотки, и я знаю, что она это слышит, но все равно бросается вперед.

— Я хочу свою собственную комнату, — твердо говорит она. — Я больше не буду спать рядом с тобой. Мы трахаемся, когда время месяца будет подходящим, я буду отслеживать это и делиться с тобой результатами, чтобы ты знал, что я не лгу. Мы трахаемся так быстро, как это необходимо, и ты не прикоснешься ко мне за пределами этого.

Я смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать. Минуту назад я чувствовал себя на грани потери рассудка, готовым выбросить все прочь, пока я был погружен в нее ради чистого удовольствия от того, что, как я думал, мы делили. Сейчас Катерина говорит со мной так холодно, как я когда-либо обращался к ней, устанавливая для меня правила точно так же, как она пыталась делать в начале нашего брака.

— Я думаю, мы уже проходили это принцесса, — мрачно говорю я ей. — Что именно заставляет тебя думать, что я…

— Если ты вынудишь меня, — тихо говорит она, прерывая меня. — Или если ты не пойдешь на этот компромисс, тогда все получится так, как было с твоей первой женой. Сделка не будет нарушена, если наш брак не закончится моим отъездом и возвращением к Луке. Если я просто умру, не будет причин для войны. Никаких оправданий для разрыва контракта.

Я смотрю на нее в ужасе, когда до меня доходят ее слова. Я медленно сажусь, чувствуя, как все внутри меня становится холодным и темным. Я хотел дать ей презумпцию невиновности, поверить, что она хотела, чтобы все изменилось, но это угроза, с которой я не могу смириться.

— Ты бы так поступила с девочками? — Тихо спрашиваю ее. — Вот так отняла бы у них еще одну мать?

— Не используй их как оружие, — говорит Катерина, ее голос становится жестче. — Не делай этого, Виктор. Я не прошу многого. Я прошу тебя…

— Трахать свою жену так, как будто я дрочу. — Я фыркаю, свешиваю ноги с края кровати и тянусь за халатом. Катерина отшатывается, и я смеюсь.

— Не веди себя так, будто я принуждал тебя, принцесса. Ты умоляла о том, что я сделал с тобой сегодня вечером, и ты умоляла об этом раньше. В любом случае, что же было сегодня вечером, если не то, что ты хотела меня? Что ты имела в виду, говоря все это, если ты только собиралась…

— Я хотела узнать, на что это было бы похоже, — тихо говорит Катерина, избегая встречаться со мной взглядом. — Я хотела узнать, каково это, испытать такое удовольствие, всего один раз. Подчиниться тебе и прочувствовать все это, как бы далеко это ни зашло. Всего один раз, прежде чем я…

— Прежде чем ты меня бросишь? — Я свирепо смотрю на нее. — Я хотел быть другим для тебя, Катерина, мягче…

— Ты не можешь сделать то, что мне нужно от тебя.

Я качаю головой, закатываю глаза и отворачиваюсь.

— Опять это. Мы говорили об этом…

— Да, опять это! — Катерина перемещается так, что снова оказывается в поле моего зрения, ее руки скрещены на груди. Кажется, она забыла, что она голая. Что-то в ее свирепости, когда она стоит там совершенно обнаженная, ее бедра все еще блестят от моей спермы, настолько эротично, что я почти забываю, что злюсь на нее. — Я говорила с Сашей…

— Да, я знаю. Мы обсуждали это. И мы также обсудили мои причины…

— Тебе просто никогда не следовало забирать ее. Или любую из них. Ты лишил их выбора…

— Какого? — Я поворачиваюсь к ней, мой голос повышается от разочарования, когда я сталкиваюсь лицом к лицу со своей красивой, упрямой, приводящей в бешенство женой. — Жить в сточной канаве, выброшенными людьми, которые покончили с ними, как только они вышли из системы? Голодать? Становиться шлюхами за самую низкую цену, просто чтобы выжить? Выходить замуж от отчаяния за мужчин, которые будут причинять им боль, избивать их, красть их красоту и молодость? Подвергаться изнасилованию, ограблению и обращению как с мусором? Ты знаешь, что происходит с детьми в этих приютах, Катерина? Ты знаешь, что происходит с ними после того, как они вырастают и уезжают? — Я с отвращением качаю головой. — Ты не знаешь, потому что ты избалованный, эгоистичный ребенок, который жил с серебряной ложкой во рту с того момента, как ты с визгом вырвалась из чрева своей матери…

— Саша была в шоке! — Катерина теперь тоже кричит, делая шаг вперед, затем еще один, пока не оказывается так близко, что почти кричит мне в лицо, ее темные глаза полны ярости и страсти. — И с ней бы ничего не случилось, если бы ты не забрал ее и не привез сюда к этому ужасному мужчине…

— Я убил его! — Я смотрю на нее, моя собственная ярость соответствует ее. — Одного из моих людей. В качестве наказания я выстрелил ему в голову на глазах у всех. Я отомстил за нее…

— Этого бы никогда не случилось, если бы она не была на том складе. — Катерина не отступает ни на дюйм. — Может быть, это случалось и с другими девушками, а ты этого не знаешь. По крайней мере, с некоторыми из них это определенно происходит после того, как ты их продаешь. Я гарантирую, что не все они отправляются к своим новым хозяевам и сдаются с радостью, как послушные собаки. Ты привез Сашу сюда, и ты несешь ответственность за то, что с ней случилось с того момента, как твои люди похитили ее…

— Я знаю. — Я твердо выдерживаю ее взгляд. — Катерина, мне нелегко убивать мужчин. Меня боятся не потому, что я жесток, как другие в моем мире, независимо от того, что ты, возможно, слышала. Меня боятся, потому что я безжалостен, когда меня предают или переходят дорогу. Я убил очень мало людей в своей жизни, и я надеюсь, что так будет и впредь. Но я убил его без колебаний.

— Потому что он украл у тебя. — В голосе Катерины слышится насмешка. — Как будто он украл деньги или какую-то другую собственность…

— Да, потому что он украл у меня. Но также и потому, что он украл у нее, а он не имел права делать ни того, ни другого.

Слова тяжело повисают в воздухе между нами. Катерина долго смотрит на меня, ее лицо внезапно становится печальным и усталым.

— Ты тоже, — тихо говорит она. — И у тебя тоже не было никакого права.

— Катерина…

— Остановись. — Она поднимает руку. — Просто остановись, Виктор. Я не могу быть той женой, которую ты хочешь, пока ты не изменишься так, как я теперь вижу, что ты не можешь. Я сделаю то, о чем ты договаривался. Но близость, наказания, удовольствие, то, что мы делали вместе… я не торговалась за это. И если я скажу Луке, он не воспримет это легкомысленно. Особенно теперь, когда я сказала тебе нет. Больше не буду. Ты трахаешь меня, пока я не подарю тебе сына, только когда это необходимо. Или…