Н 8 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 11

Как все-таки скоротечна карьера футболиста! И если отдал ему жизнь, когда приходит пора завершать карьеру, человек чувствует себя выброшенным на помойку. Очень мало для кого тренерство или микрофон комментатора заменяют любимое дело.

Хорошо, что у меня все впереди, и времени больше: возрастные вратари встречаются куда чаще. Матвеича же мне было искренне жаль. Вот только ради него стоит пробиться в вышку, тогда, тренируя дубль, который нам буден положен по статусу, он не расстанется с командой, к которой прикипел.

После мы пообедали и расселись в тренерской, где подробно разбирали тактику противника. Стоя возле доски, Димидко говорил:

— Ленинградцы — лёгкие. Но и мы лёгкие, если посмотреть на игру и изучить статистику. Кто там у них? Караваев? Мостовой? Вот! Это как раз края! А у нас тут как? Кто против кого кость в кость сыграет?

Тренер четко всё разъяснил. «Зенит» —и по цветам братская команда, и по игре. Легкие, быстроногие, с продвинутыми краями. Короче, нам с самими собой придется сыграть, и все уловки, что мы применяем против соперника, скорее всего, придется испытать на собственной шкуре.

— Правда мы играли в пять защитников практически всегда, — добавил Димидко, — а у них почти всегда — четыре. И что-о-о? — он обвел нас внимательным взглядом.

Ответил Микроб:

— А то, что у них в центре всегда на одного человека больше.

— Правильно! И что это значит? — продолжил Димидко стимулировать нашу мыслительную деятельность.

— Значит, команда чисто по расстановке — атакующая, — сказал Микроб.

Димидко кивнул.

— Все слышали? Я понимаю, что ты, Хотеев, с мозгами, а остальные чего молчат?

— Так а че говорить-то, — пожал плечами Лабич. — Все понятно же.

— Я надеюсь, — проворчал Димидко. — Ну что, готовы? На поле!

Пока бежал, я думал, что матчи, они как люди — не бывают одинаковыми. Хоть ты сто миллионов просмотри или сыграй — все разные. И каждое преддверие игры — как рождение чего-то нового. Что получится сегодня?

— Мужики, — крикнул я, — а ну не расслабляться!

Левашов сделал серьезное лицо, остановился и гаркнул, деланно отдавая честь:

— Так точно, товарищ капитан!..

И получил коленом под зад от пробегающего мимо Думченко.

— Клоун, блин!

Вот даже посмотришь, как кто бежит — есть же разница, как раньше и как сейчас. Плюс настроение. Наши сегодня немного расслабленные, и мне это не нравилось.

И ведь зря не нравилось! Свисток — и нас сразу же придавили.

Ленинградцы носились, как наскипидаренные. Их все время было больше, чем наших. На каждый мяч кидались. В обводку шли. И края, да. Их крайние — это мощь. Они носились, как ужаленные. И даже Микроб не мог перегнать того же Караваева, потому что Федор берег запал на второй тайм.

В общем, защита — наше всё.

Упирались «титаны» как могли. Стеной встали, Клык с Левашовым сместились к штрафной. Удары сыпались градом, я спасал ворота только благодаря способностям. О том, чтобы включить «лучшего», я больше не думал. Больно было думать.

Аж вспотел от усердия. Так раскочегарился, что казалось, меня окутывает облако пара. Взял! Взял! Взял. Взял… Или отбил. Или перевел кончиками пальцев через перекладину — на угловой.

А они сильны…

Ну так — вторая столица. Есть средства, есть команда… Не как в нашем мире, конечно, но все же.

И еще удар!

Да сколько можно! Обругав примерзшего Щенникова (эх, Матвеич, на кого ты нас покинул?), я привычно уже кинул мяч налево. Там должен быть Микроб. Должен быть!

Ага, есть. Взял. Пошел. Уперся. Кинул направо. Пошел Игнат. Уперся. Катнул направо… Что ж такое! Но выходило же раньше!

И не выходит. Трибуны посвистывали возмущенно, разбалованные нашей игрой с «Кайратом», я физически ощущал их разочарование.

«Зенит» играл в обороне четко и жестко. Не допускал передач в разрез. Не пускал наших крайних к своей штрафной, не поддавался на финты. Солидная такая команда.

А самое противное — как только отбивался, так сразу шла атака на наши ворота! Вот чего им там не стоялось, у своих-то? Там Миша Кержаков. Он хороший. Ну?

Нет, валят вдруг вперед всем почти составом, лупят из всех позиций…

Я уже все руки отбил.

Нет, так мы не продержимся. Так — не вывезем. Теперь кинул направо. Может, так выйдет?

Ага, ага… Пошло, вроде. Правый краёк, Бурак, двинул вперед, передал чуть влево в центр на полузащитника, продвинулся сам, получил обратно…

Кстати, этому тоже учат в школе, из прошлой жизни помню: если ты получил пас от защитника и защитник пронесся мимо тебя вперед — обязательно отдай ему мяч. Аккуратно отдай, в ногу. Он не нападающий все же. Но поощрить — обязательно!

Дошел наш Бурак почти до углового флажка. Умудрился извернуться и дать пас между двоих. И Полузащитник уже врывался в штрафную площадь, и поддержка была…

Снова потеря мяча. Твою ж налево! К Микробу то есть.

Как же быстро они разворачивают атаку! С «Торпедо», лидером турнирной таблицы, так сложно не было. Неужели сказывается потеря Матвеича и Погосяна? Или просто сложно играть с собой?

Черт! В их штрафной площади мы потеряли мяч, а уже пас чуть не через половину поля, быстрый бег, обводка… Опасно!

Есть! Взял! Нет, ребятки, тут я стою. Это моё место. А если бы меня не было, что тогда? Пиши пропало?

Это какое же у них преимущество по ударам в створ? Ведь все удары — в створ! А наши атакующие, такое впечатление, только прицеливаются.

Тяжело.

Свисток! Фу-у-у… Уже конец тайма? Чувствую, Димидко всех порвет.

Сказать, что Сан Саныч был зол — ничего не сказать. Если бы не журналисты, всем бы надавал подзатыльников. Казалось, над ним громыхало грозовое облако и метало разряды.

— Расслабились… — Он сжал челюсти, чтобы не выругаться, показал кулак. — Хер вам, а не вышка! Да представляете, что с вами там сделают, если вы несчастных бомжей одолеть не можете?

— Саныч, за что вы «Зенит» не любите? — осторожно спросил Левашов, Димидко счел это издевкой и как заорал:

— Зато ты, сука, любишь! Чего застыл на поле? Вон, Воропай копытом бьет, пойдет вместо тебя, если так и будешь косячить.

Димон потупился.

Тренер ничего нового не сказал. Только поинтересовался: кто сам хочет замениться? Тяжелая игра — может свежий игрок спасет? Но все уперлись. Всем хотелось выигрыша.

Ага, выигрыша. Мне бы тут…

— Ты как, Саня? — Димидко перевел взгляд на меня, я развел руками. — Ага, понял…

— А куда деваться? — только и сказал я, полностью его поддерживая. — Мужики, мы же дома. А если бы в гостях? В прошлый раз ничья была 0:0, неужели не закатим им круглого? Антон? — я глянул на Рябова, потом на Тишкина: — Игнат?

— Дайте я выйду, — вызвался Жека. — Зря, что ли, натаскивали меня неделю?

Игнат зыркнул на него так, что, казалось, в горло вцепится.

Вышли собранные, злые и сразу — в атаку. Попытались переломить ход игры — все же чуть ли не в одну калитку играли. Все удары — в мои ворота!

Побежали, побежали! Микроб пронесся по левой бровке, кинул мяч назад-направо к линии штрафной, Игнат подхватил. Рябов солидно зашел в штрафную, таща на плечах сразу двоих…

И тут Игнат упал и поджал ногу. Жека же на скамейке радостно оскалился и сделал стойку. Ну и скотина же ты, Воропай! Точно сглазил! И как не поверить в подобную чушь?

Обидно, что на ровном месте! Чуть ногу не так поставил, крутнулся — хрусть! Растяжение связок. И вроде ходить еще можешь, но бегать — просто никак. Вроде пошипели на него из баллончика, но — уковылял на скамейку, замотался в бинт и лёд.

Жеку Димидко ставил с явной неохотой — не пристрелялся он еще, не привык к новой позиции.

Эх, Мика, на кого ж ты нас покинул, как же ты, стервец, был хорош! Вот и Игнат только начал результат показывать — и сломался. Так и не вернулся с кромки поля.

Что ж, пусть будет как будет, моё дело — мячи ловить. Почему вратарь — половина команды? А потому, что вратарь может рукам играть. В штрафной площади, конечно.