Возвышение Меркурия. Книга 11 (СИ) - Кронос Александр - Страница 5

Последняя фраза заставила сознание осветиться неожиданной мыслью. Секунду я помедлил, обдумывая её. А потом принялся действовать. Попытался создать ещё одно солнце Аматэрасу. Только на этот раз, воплотив его прямо внутри кружащего вихря, который скрывал фигуру врага.

Естественно, из этого ничего не вышло. Было бы странно, обернись ситуация иначе. Но вот сила «искры» верховной богини Японии к нужному месту устремилась. В том её виде, который позволяет проходить через большинство препятствий. Включая и сырую энергию душ. Будь вихрь сформирован из чистой божественной мощи Аида, ничего бы не вышло. А так, частицы энергии, из которых должно было состоять то самое солнце, устремились к нужной точке. И замерли, когда энергетическая конструкция, что должна была вобрать их в себя, схлопнулось на самом начальном этапе.

Крохотные частицы силы Аматэрасу были всего лишь строительным материалом. Единственное, для чего их можно было использовать — плетения, что создавали нечто похожее на мини-солнце, в процессе трансформируя энергию и переводя её из одного формата в совершенно иной.

В теории, после провала попытки, частицы должны были просто рассеяться в окружающем пространстве. Но их оказалось слишком много. К тому же, большая их часть сосредоточилась внутри того самого вихря.

Да, сам он состоял из сырой энергии душ, которая находилась в процессе поглощения. Но в центральной части смерча имелась и божественная сила Аида. Которая обеспечивала то самое давление, что делало бесполезным любые грубые атаки. Мощь царства мёртвых и солнечный свет — сложно отыскать две большие противоположности.

Секунда. Вторая. Третья. Хлопок прозвучал едва слышно. Почти незаметно для уха. Я даже было решил, что мне показалось.

Но через мгновение вихрь исказился. Расплылся в очертаниях. И сдетонировал.

Моя кольчуга была готова — защита вибрировала от влитой в неё силы и потому выдержала удар. И когда меня впечатало в стену, метрах в десяти от пола. И чуть позже, когда я рухнул на что-то металлическое. И потом, под обрушившимся ураганом силы, который спешил разнести всё вокруг.

Трофейная мощь обрушилась почти сразу. Десятки уцелевших Даров, осколки чистой силы, компоненты энергетических ядер. Всё то, что могло прицепиться к душам, когда Даниил вырывал их из тел, подтягивая к себе. Энергию из которой состояли сами посмертные образы, я естественно не трогал.

Самое ценное, что среди всего этого было — крохотный кусочек «искры» Аида, который я успел отыскать среди бушующего хаоса, изолировать и упрятать под полог внутри собственного каркаса. Всё остальное сгорело под бездарным управлением Рюриковича. Не знаю, кто показывал ему, как нужно обращаться с божественной силой, но либо этот учитель не предполагал, что Даниилу настолько быстро понадобится применять полученные знания, либо специально не указал тому на все нюансы.

Бушующий ветер наконец стих. Из проёма тоннеля, которым мы сюда пришли, вынырнул Сандал. Проходить через эти крепостные стены дракон не мог, а потому воспользовался классическим вариантом укрытия, покинув зал на время, пока там бушевал шторм.

Я держал глаза закрытыми, сконцентрировавшись на стабилизации того кусочка «искры» эллинского бога, что мне достался. Тем не менее, краем сознания оценил изображение, которое демонстрировал дракон.

Зал выглядел так, как будто в нём погуляла троллья свадьба, на которой не обошлось без десятка ожесточённых схваток родни между собой. Разломанные колонны, практически полностью выгоревший паркет, каменная крошка и пепел, что медленно оседал на всю эту разруху. Разбросанные по полу рамы картин.

Двери зала медленно распахнулись и на пороге показалась Дарья, в правой руке которой был сжат, слегка мерцающий от влитой силы, меч.

Я уже заканчивал с «искрой» Аида, но пока предпочёл не двигаться, продолжая работу. Вот Оболенский, который до этого стоял около стены, с лёгким шоком осматривая нанесённый нами ущерб, медленно двинулся наперерез царевне.

Спустя пару секунд послышался звонкий девичий голос.

— Вы в своём уме⁈ Зачем было лезть сюда вдвоём? Почему не подождали остальных? И что это за сила? Что тут вообще произошло?

На момент замолкнув, рявкнула.

— Василий, извольте слезть с престола моих предков!

Я наконец открыл глаза и спустил ноги, что лежали на чём-то неудобном, на пол. К моему удивлению, их предыдущей опорой оказался широкий и расплавленный подлокотник трона, в который я сейчас уселся.

Дарья задохнулась от возмущения, а вошедший следом за ней Шуйский усмехнулся. Правда, глаза у него оставались серьёзными. Остановившись рядом с царевной, глянул на Ратибора. Перевёл взгляд на меня.

— Пока вы тут развлекались у нас началась война и возможно на подходе ещё две — престолу выдвинуты ультиматумы. Но прежде, чем я начну рассказывать, ответьте — кто убил Даниила? За чьей жизнью скоро явится патриарх Рюриковичей?

Договорив, Шуйский задумчиво осмотрел Оболенского и хмыкнув, перевёл взгляд на меня.

— Раз друг мой Ратибор не корчится в смертных муках, значит Даниила добили вы, Василий, верно я понимаю?

Я непроизвольно покосился на бледного кавалергарда и поднялся с трона. Оговорка Симеона полностью объясняла странное поведение князя во время боя — вот от чего его так шатало, а сила не хотела полностью подчиняться. С одной стороны, у древнего рода была привилегия свободного прохода к родовому алтарю Рюриковичей, а с другой, видимо имелось обязательство не сражаться с ними. Зафиксированное каким-то форматом клятвы, которая сегодня была нарушена.

Вопросительный взгляд Шуйского всё ещё был устремлён на меня, так что пришлось кивнуть.

— Жизнь предателя оборвал я. Иного выхода не было.

В теории он, конечно, имелся. Можно было убраться отсюда тем же путём, которым мы пришли. Но если бы Даниил смог остаться в живых, после поглощения душ, и сохранил хотя бы зачатки разума, то оказался бы в состоянии подчинить себе алтарь. И что-то мне подсказывало, у Рюриковичей там хранилось куда большая мощь, чем у Афеевых. Вполне вероятно, после такого фокуса, остановить мятежного царевича было бы почти невозможно. Разве что навалившись абсолютно всеми силами имперской знати. Только их ещё каким-то чудом надо собрать. А потом дать достаточную мотивацию, чтобы патриции бросились в самоубийственную атаку.

— Что я могу сказать, юноша. Василина будет скучать. Она хотела с вами как-нибудь ещё раз увидеться, но думаю этому уже случиться не суждено. А я, позвольте отметить, был рад нашему знакомству. И своим юным потомкам, о вас стану рассказывать только хорошее.

Сандал протестующе рыкнул, а я устало вздохнул и посмотрел на Дарью.

— Что за патриарх рода? О нём уже упоминали, но никто не рассказывал деталей.

Дева выглядела изрядно смущённой и недовольно хмурясь, поглядывала на Симеона. А услышав мой вопрос, вовсе скривилась.

— Старая легенда. Мол, если кто-то оборвёт жизнь Рюриковича, признанного советом рода и носящего фамильный перстень, то к нему заявится патриарх, который свершит месть. Даже если убийцей будет кто-то из нас.

На момент замявшись, снова покосилась на сибирского князя.

— Только, никто уже давно ни о чём подобном не слышал. Старая сказка, придуманная когда-то для защиты нашей фамилии.

Старый патриций усмехнулся.

— А как давно убивали кого-то из Рюриковичей?

Та дёрнула губами и вздохнула, а Шуйский пожал плечами.

— Вот видите, Ваша Светлость. Давно уже не умирали Рюриковичи от чьей-то руки. Проводили всю жизнь в заточении, это да. Бывало. Но за последние двести лет не нашлось никого, кто был бы достаточно безрассуден или глуп, чтобы убить члена императорского рода.

Оболенский, которого изрядно пошатывало из стороны в сторону, обратил на меня взгляд, в котором читалась вина.

— Я хотел сам его убить Василий. Присяга сразу забрала бы мою жизнь. А патриарху было бы не к кому приходить.