Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 14

— Тут… в общем… — пытался найти какие-то слова капитан, но лишь смотрел на свою красную папку с документами. Она тряслась, словно доска на трамплине.

Не выдержав таких колебаний, он выронил её из рук. Множество бумаг разлетелось по полу. Илья посмотрел на разлетевшиеся жёлтые листья и медленно нагнулся, чтобы их поднять.

— Сейчас помогу, — сказал я, встал со своего места и подошёл к капитану.

Моему примеру последовали Гусько, Барсов и ещё несколько человек. Могли бы и все встать, но не уместятся все на небольшом пространстве перед центральным столом.

— Держи, — протянул я ему пару листов.

— Спасибо. Я потом зайду. Не время сейчас подписывать документы, — сказал Илья и направился к двери.

— Стой! — громко сказал Бажанян. — Если положено подписать, значит подпишем. Оставляй.

— Здесь фамилия… фамилия командира, — заметил Илья. — Но дата не стоит.

— Давай сюда. С датой разберёшься сам, — сказал Араратович, выхватил красную папку и принялся подписывать документы за Томина.

— Не знаю, как бы к этому отнёсся Валерий Алексеевич, — сказал Гусько, покачав головой.

— Он бы сказал, что командир всегда на месте. Может не быть Томина, Бажаняна или ещё кого-то. Но командир всегда на месте, — сказал Араратович и стукнул кулаком по столу в подтверждение своих слов, как когда-то делал Валерий Алексеевич.

К вечеру прилетел заместитель главкома Пасечник. Осмотрел место крушения, стоянку, пообщался с прибывшими из Кабула специалистами из комиссии. Разбирать тут что-то было лишним, но соблюсти формальности необходимо.

Сказал он и нам пару слов, придя на постановку задач, на завтрашний день.

— Говорить тут что-то, думаю, не стоит. Это война, и она без потерь не бывает, — сказал генерал-полковник, осмотрев нас всех суровым взглядом. — Подполковник Бажанян исполняет обязанности до решения кадрового вопроса с командиром этого полка. И… недолго сегодня засиживайтесь. Всё понимаю, но у нас ещё много работы, — намекнул Пасечник на планируемые поминки по командиру.

— Товарищ генерал, — обратился к нему Бажанян. — Операция ещё продолжается, но традиции никто не отменял. С вашего позволения, мы хотели бы провести прощание с командиром.

— Я ведь уже сказал, что не возражаю против поминок. Только не надо превращать их в посиделки, — ответил генерал.

— Я сейчас говорю об официальном прощании перед отправкой останков полковника Томина в Союз, — сказал Бажанян.

Генерал задумался. Он понимал, что возможны некоторые проблемы с официальной церемонией. Пока ещё погибших в Афганистане было принято скрывать.

— В политотдел армии ещё не сообщали о вашем желании? — спросил он.

— Никак нет.

— Я тебя услышал, подполковник. Будет прощание. Хватит уже прятать погибших товарищей, — кивнул генерал и пожал Бажаняну руку. — Не вставать, команды не подавать, — сказал Пасечник и вышел из кабинета.

Наступил следующий день. Проходила рутинная работа по плану операции. Аэродром работал штатно. Даже на стоянке можно было услышать весёлые разговоры и смешки. Жизнь продолжалась. О вчерашней катастрофе напоминала только воронка в нескольких десятках метров от полосы.

В середине дня Бажанян объявил, что послезавтра состоится прощание. Будет присутствовать большое начальство. Гробы с останками командира и ещё нескольких погибших за время операции отправят на Родину.

— Нам нужно определиться и распределить роли. Кто поедет в Союз? — спросил Гусько и реакция собравшихся в классе меня несколько удивила.

Я думал, что сопровождать командира, вызовется 90 процентов из нашего полка. Паре человек, естественно, путь в Союз был противопоказан. Одним из них был Мендель, который не спешил решать свои «семейные» проблемы.

— Я лучше пилотаж откручу в память о Валерии Алексеевиче, — сказал Барсов, но его тут же осадил Бажанян.

— Обойдёшься! Никто пилотаж на поминках, балбес, не крутит, — сказал Араратович. — Максимыч и Мендель выполнят проход.

— Есть, — уяснил задачу Гнётов, а Мендель молча кивнул.

— В Союз поеду я и подполковник Буянов, — сказал Бажанян. — Мы знали Алексеевича лучше всех из присутствующих. Третьим будет однозначно Гаврюк.

Валера слегка дёрнулся от неожиданности, что его фамилию назвали в числе сопровождающих. Наверняка Бажанян узнал от кого-то, как мой командир звена отреагировал на гибель Томина.

— Остался ещё один. Кто? — спросил Араратович.

Командир ко мне хорошо относился. Попытался помочь с переходом в испытатели.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Родин готов, — встал я со своего места и громко дал своё согласие.

— Молодец. Мы пробудем пару-тройку дней дома, а потом обратно. Нам дадут ещё три самолёта — одну спарку и два МиГ-21бис, — сказал Бажанян и направился к двери. — Родин, иди сюда.

Мы вышли с Араратовичем за дверь. При выходе я поймал на себе пристальный взгляд Гнётова. Пожалуй, надо привыкнуть к тому, что заместитель командира эскадрильи ко мне не сильно благосклонен.

— Как себя чувствуешь после произошедшего? — спросил Бажанян, когда мы шли по коридору.

— Всё нормально. Готов к работе без ограничений, — сказал я.

— Это хорошо. Алексеевич тебя всегда хвалил. Впрочем, твой большой потенциал и непомерное везение невозможно не заметить, — улыбнулся Араратович, достав из пачки «Космоса» сигарету.

— Тигран Араратович, вы же меня не просто так позвали? — спросил я.

— Конечно. Мамой клянусь, не очень хотел, чтобы ты именно сейчас летел домой. Всё же, ещё сюда, потом вернуться надо. В Осмоне может, что угодно произойти, — затараторил подполковник, когда мы вышли на крыльцо штаба.

— Вы про Вещевую? Или как у неё там теперь фамилия — Катапульта? — спросил я и Бажанян чуть не поперхнулся от смеха.

— Такой… ерундовой фамилии… ещё не слышал, — сказал сквозь смех и кашель Араратович.

— Просто я только прозвище её жениха знаю. Вы же мне и рассказали про их отношения. Назвали этого Ваську джигитом, спортивным и так далее, — улыбнулся я, вспомнив давний разговор с Бажаняном.

— Да ты тоже ещё тот молодец! — хлопнул он меня по плечу. — Так, я вообще не про твои достоинства. Ты там только в Осмоне не пори горячку. За кинжал не хватайся, если увидишь их вдвоём.

— Товарищ подполковник, вы меня с кем-то перепутали. Я синдромом дефицита внимания и гиперактивности не страдаю, пубертатный период оставил позади, и возбудимая психопатия мне не присуща, — ответил я и Араратович пристально на меня посмотрел.

— Родин… а вот то, что ты сказал это не матерные слова? — спросил подполковник.

— Нет. Научные термины.

— Это хорошо. Просто я подумал, ты меня послал… научно.

— Тигран Араратович, всё хорошо. Обещаю, конфликтов не будет. Я лечу в Союз проводить в последний путь нашего командира. Это высокая честь для меня, — твёрдо сказал я, и Араратович крепко пожал мне руку.

— Иди к полётам готовься, — отправил он меня в штаб.

В коридоре в очередной раз столкнулся с Асей. Заметно, что девушка сделала вид, будто случайно оказалась на моём пути.

— Сергей Сергеевич, куда-то спешите? — спросила она, не давая мне обойти её с какой-нибудь стороны.

— Работать надо, товарищ рядовой. Вам бы тоже не мешало этим заняться, — сказал я и взял её за плечи, чтобы отставить в сторону.

— Прикосновения? А где ваши нежности, Сергей? — продолжала она меня дразнить, произнося каждое слово с заискивающей интонацией.

— Ась, что тебе надо? Чего добиваешься? Тебе некого больше в постель затащить? — спросил я.

— Оборзел ты Родин! — зашипела она на меня. — Нужен ты больно мне.

— Судя по всему, нужен. Раз постоянно трясёшься от желания меня в койку пригласить. Отстань, красотка, — сказал я, поднял её над полом и поставил в сторонку. — Тебе похудеть бы. Тяжко поднимать стало.

Кисель фыркнула и отвернулась в другую сторону. Не стал я ждать очередного выпада от брюнетки и пошёл дальше.

— Думаешь, у тебя всё сложилось? Ошибаешься! — громко сказала мне вслед рядовой. — Не сильно ты и перспективный вариант.