Оттепель (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 21

Первое января на Руси всегда был непростым днём. А утро первого января и вовсе имело особенность куда-то пропадать. Вот, значит, пробили куранты, закончилось тридцать первое декабря, а потом вдруг раз — и уже второе января. Как правило, принято его встречать с похмельной головой и измазанным в салатах лицом, ну и другими неприятными моментами, о которых потом стыдно вспоминать. И сколько бы потом ни ломал голову, так и не поймёшь, как добрался до таких приключений?

Но есть в этом и своя прелесть. После тридцать первого декабря несколько дней ещё питаешься остатками винегрета, оливье и селёдкой под шубой, которая, к слову, от времени становится только вкуснее.

И, казалось бы, радоваться надо. Наконец-то закончился год. На фронте наконец-то произошла хоть какая-то оттепель, и ситуация стала разворачиваться в нашу сторону. Аналитики дают только положительные прогнозы, обещая в скором времени победный марш до самого Берлина и Парижа. А враг дрогнул. И более того, уже откровенно просит пощады, крича о капитуляции. Но нет, не тут-то было.

Для меня первое января 1942 года стало очень неприятным. И дело вовсе не в похмелье, и не в измазанном лице. Я вообще не пил. Квас, вроде бы, имеет какой-то градус алкоголя, но не настолько, чтобы ударить в голову. Однако от пришедших новостей впору было хвататься за голову и безо всякой мигрени, и без градусов. Кризис произошёл не где-либо за пределами страны, не на фронте, а в самом центре России. Там вспыхнул новый, очень неприятный и неожиданный пожар! И самое, что неожиданное, вспыхнул этот очаг в городе Ярославле, через который у нас проходит куча железных дорог, соединяющих юг и север Российской империи.

Ещё хорошо, что у нас зима, и навигация закрыта. И только с апреля по ноябрь через Ярославль пойдут сотни речных судов, груженных зерном и нефтью. Хоть радует, что не сейчас.

Да и сам город, что вместе с пригородами, насчитывает несколько миллионов человек, не самая легкая потеря. Ведь в столице Санкт-Петербурге сейчас насчитывается немногим больше жителей. Ну а про Москву я вовсе молчу. Там едва ли миллион двести человек наберётся. И даже намёков нет на то, что однажды в первопрестольной будет проживать около двадцати миллионов жителей, как в моей истории.

Но даже не в численности населения основная проблема. Кроме большого количества жителей, в Ярославле много промышленных предприятий, что производят оружие и боеприпасы. Кроме того, в Ярославле мощная лёгкая и пищевая промышленность, а ещё там производят наши российские автомобили «Ярославия». Естественно, что в Ярославле имеется очень мощный гарнизон, и четыре военных госпиталя и два полка выздоравливающих. И что самое обидное, мне сообщили, что ярославский гарнизон, состоящий из двух пехотных полков, и поднял восстание.

По всем каналам связи было объявлено, что отныне город Ярославль является столицей Российской империи. А настоящий император отныне не самозванец на Петербургском престоле, а Кирилл Владимирович Романов — истинный законный император Российской империи.

Казалось бы, одно восстание у нас уже было, причём совсем недавно. Но там хотя бы прослеживалась национальная подоплёка, а здесь и вовсе что-то непонятное. С чего это Кирилл вообще до восстания дошёл? Да, он метил на место императора, и как докладывало КГБ, в своё время извёл немало Романовых. И большое число покушений на меня было с его подачи. Двоих Романовых, претендентов на трон, как стало известно, он таки убил.

К одному Романову, совсем молодому парню, третьему в очереди на наследование престола, подослал людей, которые опоили лошадь. Та, одурманенная наркотиком, сбросила Евгения из седла и в итоге зашибла насмерть.

Ещё одного Романова, Георгия, обнаружили мёртвым вследствие отравления. И тоже ниточка вела к Кириллу Владимировичу Романову. Но одно дело плести интриги, а другое дело поднимать бунт, созывать людей и грозиться переворотом.

Между тем, Кирилл Владимирович объявил себя главой Третьего земского ополчения и напомнил, что во времена Смуты Второе ополчение Минина и Пожарского, выдвинувшись из Нижнего Новгорода, сделало своей столицей именно Ярославль, а потом уже двинулось на Москву.

Ярославль — сердце России, и сюда, как в прежние времена, должны подойти православные люди, верящие в него и в будущее родины.

Кирилл призвал всех православных россиян бросать свои дома и вооружившись кто чем может присоединяться к нему, чтобы всем миром освободить Россию от узурпатора — незаконного императора Александра IV.

И вот что удивительно, с чего он сейчас-то переполошился? Ведь был момент, когда ещё не было коронации, и ещё можно было меня сместить с трона. Но сейчас-то, когда я помазанник божий, когда народ сплочён перед внешним врагом, ему это будет сделать куда тяжелее. И вообще удивительно, что народ на его призывы откликается. Нет, я, конечно, не питаю иллюзий и не надеюсь на то, что каждый житель империи безоговорочно поддерживает меня и любит. Но всё же, те крупицы информации, что мне докладывали Мезинцев и Кутепов, откровенно пугали и вводили в ступор.

Ещё один сбивающий с толку фактор, заставляющий задуматься: если во время последнего восстания мы получали хоть какие-то сведения от жандармерии, полиции и других людей, которые способны были поддерживать связь со столицей, то здесь город совершенно не выходил на связь. А наша разведка не могла пробиться к городу и получить хоть какую-то информацию.

Все сведения, которые до нас доходили, исходили лишь из одного источника — именно от моего, (дядюшки, ну или дедушки, постоянно забываю, кем он является), Кирилла Владимировича Романова.

Город будто был накрыт каким-то пологом, который совершенно не пропускал информацию наружу. А самое худшее, что этот полог разрастался, и всё больше деревень и сёл, попадая под его влияние, будто вымирали, переставая реагировать на окружающий мир. Кажется, у Стивена Кинга есть подобная книга? Но там было немного иное. вроде, вмешательство инопланетян?

Разумеется, сразу же был создан оперативный штаб в составе Кутепова, Мезинцева и Джугашвили. Кроме всего прочего, я пригласил ещё одного участника — от научников я приказал откомандировать господина Громова, как консультанта. Вдруг эта изоляция имеет некий магический характер? Ведь не могли все люди попросту взять и вымереть, перестать выходить на связь, или принять безоговорочно власть нового «правителя» и совершенно никак не реагировать на запросы из столицы.

Как оказалось позже, я будто в воду глядел. Самолёты, что пролетали над Ярославлем на большой высоте, и правда описывали какую-то аномалию, похожую на северное сияние, правда она была куполообразная и накрывала собой город, будто стеклянным колпаком. Люди, находящиеся близ города от этого купола, отчего-то легко принимали решение присоединиться к мятежникам, и без сомнения выдвигались целыми поселениями к Ярославлю и к этому куполу, а потом попросту пропадали бесследно.

Оперативный штаб тоже не мог ничего сказать. Мезинцев и Кутепов сообщали, что каждый из них регулярно отправлял разведгруппы по всей линии. Сотрудники Мезинцева просто пропадали. А вот люди Кутепова, которые сумели войти в контакт с сельскими полицейскими в тех сёлах, которые ещё не были затронуты колпаком, докладывали, что кое-кто видел какие-то светящиеся столбы, которые недавно сами собой появились в чистом поле.

Люди Кутепова работали по всему периметру, и, если нанести на карту тк места, где якобы видели эти столбы, получался ровный круг.

Какая-то мистика. Хорошо хоть не пентаграмма. Хотя, если честно, я бы уже ничему не удивился. В мире, где есть магия, должна быть и бесовщина. Но коли она проявится, то организую инквизицию.

После получения этих сведений внезапно оживился Громов.

— Господа! — завопил вдруг статский советник. — Кажется, я понял.

— Что вы поняли? — спросил я у Громова, заинтересовавшись его бурной реакцией.