Оттепель (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 3

У меня даже возникла мысль ещё сильнее ударить по честолюбию и репутации моих противников и начать самим поставлять гуманитарные грузы с продовольствием в Францию и Германию. Не скрываясь, подвозить его немцам и французам. Хотя надо сначала внутренние проблемы решить, ведь на территории Польши тоже начинается голод. И если с партизанами ещё как-то удаётся наладить обмен данными, мы просто закидывали продовольствие самолётами с воздуха, то простым гражданам в оккупированных в городах мы так помочь не могли. И это откровенно пугало.

Чувствую, по итогам войны поляков погибнет довольно много. И я пока не знаю, как эту проблему решить.

После известий о гибели Марины, Ольга Николаевна появлялась у меня реже, чем раньше. Оно и понятно. Дел у нее хватало, а теперь их стало ещё больше. Не знаю, какие чувства великая княгиня испытывала к девушке, влюбленной в ее настоящего сына, но Марина, почти всё время, свободное от поездок на фронт со своим санитарным эшелоном, проводила у постели Александра. Разумеется, любая мать меньше станет волноваться за жизнь своего ребенка, понимая, что тот под постоянным присмотром. И вот, теперь, Ольга Николаевна пыталась найти кого-то, кто мог бы Марину заменить. Вроде бы, отыскала девушку, добросовестную и аккуратную, и та справлялась со своими обязанностями сиделки исправно, только не понимала — зачем ей нужно постоянно дежурить у одного человека, если он постоянно в беспамятстве? И отчего следует сидеть именно у него, если в медицинском центре хватает других больных?

И вот, сегодня, матушка явилась ко мне в кабинет. После дежурных вопросов-ответов о здоровье моего «брата» и легких объятий, Ольга Николаевна спросила:

— Александр, вы следите за современной модой?

Вот уж, нашла о чем спрашивать. Я за модой вообще не следил. Раньше жена одежду выбирала, а теперь дворцовый портной. Да и какое следование моде, если моя основная форма одежды — военный мундир? Я скоро к пижаме стану погоны пришивать.

Был, правда, ещё один момент, до сих пор мне непонятный. И связанный с модой Те десять тысяч пар кирзовых сапог, украденных генерал-лейтенантом Бровинским и проданных в Италию, сделал там настоящий бум. К нам, на уровне официальных лиц, вроде посла королевства Италии в России поступил заказ на закупку ста тысяч пар кирзовых сапог! Я, поначалу, заерепенился, а потом подумал — сто тысяч пар кирзовых сапог мы изладим за две недели, а заработать можно столько, что хватит на миллион пар. Поэтому, распорядился продавать. А тут еще и Титов подсуетился. Взял, да и переоборудовал две сапожные мастерские, принадлежавших лично мне, а потом развернул их до фабрик и принялся выпускать не только солдатские сапоги, размерами от тридцать девятого до сорок пятого, а сапожки поменьше, для женщин. Увлекшись, обер-камергер принялся мастерить (не сам, разумеется, а с помощью мастеров) женские и мужские ботинки, туфли и наладил продажу не только в Италию, а ещё и в Соединенные Штаты Америки, в Канаду и в Австрию. Общее количество обуви составило в месяц до миллиона пар, а прибыль составляла сотни тысяч рублей. Титов уже просил увеличить количество фабрик по производству обуви штук до семи, но я пока разрешения не давал. Сомнительно, что кирзовая обувь завоюет общемировой рынок. Вот, бум спадет и народ примется снова носить обычную, кожаную. А перепрофилировать семь фабрик на пошив солдатских сапог — тоже нерационально. Мы уже наладили выпуск обуви на государственных предприятиях и затоваривание нам ни к чему. Подумав, разрешил Титову открыть не семь, а только четыре дополнительных предприятия. В крайнем случае — станем продавать кирзовую обувь в Китай, ну а тамошнего рынка нам хватит надолго.

Может, напрасно я распорядился расстрелять начальника интендантского управления империи Бровинского, предварительно подвергнув его обряду гражданской казни — ломании шпаги над головой, срывание с мундира орденов и наград? Но, что поделать. Обратно-то не вернешь, зато показательная казнь генерала оказала нужный эффект. По отчетам Мезинцева интенданты в срочном порядке принялись возвращать наворованное обратно, на склады воинских частей, а некоторые, успевшие отстроить дворцы для любовниц, быстренько передавали их в дар государству.

Отвлекся, а тут матушка ждет ответа.

— Наверное, в моду вошло что-то военизированное, с минимальным количеством ткани, — предположил я.

— Именно так, — кивнул Ольга Николаевна и принялась объяснять: — Укороченная юбка, накладные карманы, квадратные плечи… — Великая княгиня спохватилась, поняв, что мне не очень-то интересно. — Извини, Александр, увлеклась.

— Ничего страшного, — усмехнулся я. Женщина, будь она хоть актрисой, а хоть и великой княгиней, о модах не забывают. Но, явно, Ольга Николаевна явилась не для того, чтобы поговорить о моде.

— О чем это я…? — наморщила лоб матушка, делая вид, что забыла о теме для разговора. Знаю-знаю. Это только способ перейти к делу.

— Наверное, о трудностях в текстильной промышленности и о том, что пора вводить талоны на ткани? — предположил я.

Талонов на ткани для ателье или модных салонов у нас нет, потому что самой ткани не то, что совсем нет, но она отправляется прямо с ткацких фабрик на казенные предприятия, где из нее шьют нательное белье, обмундирование, а из сукна — шинели. Но что-то и как-то все-таки проникает и на гражданский рынок. В основном, за счет небольших частных предприятий, а то и за счет крестьянских хозяйств, где еще сохранились такие антикварные вещи, как кросна — станки для изготовления холста. Моим интендантам нет смысла заморачиваться заключением договоров с мелким бизнесом, хотя он сам-то и был не против (кто будет против казенных подрядов?), а обеспечивать материей гражданское население все равно нужно.

— Трудности они и есть трудности, они и существуют, чтобы их преодолевать, — отмахнулась матушка. — Я сейчас не о них, а о мадемуазель Шанель.

— О ком? — с удивлением переспросил я. — О Коко Шанель?

— Ну, у нас ее европейская кличка не прижилась, поэтому, лучше говорить о мадмуазель Габриэль.

— И что там, с мадемуазель Шанель? Разве она не во Франции?

— Александр, я понимаю, что можно быть абсолютно безграмотным в мире моды, но собственных модельеров-то ты должен знать, — укорила меня матушка. — У Шанель имеется пара магазинов во Франции, но ее основной бизнес у нас, в России.

А что, Коко, то есть, Габриэль Шанель ведущий модельер императорской России? Не знал. Да и на кой мне знать? Я и про моды мало что знаю. И про Коко Шанель не знаю. Нет, читал ее биографию, но не больше.

Я с недоумением пожал плечами, а матушка сказала:

— У нее в России четыре центра моделей — в Санкт-Петербурге, в Москве, в Екатеринбурге и Астрахани. На нее работает почти двадцать тысяч человек. А как ты думаешь, кто шил Соне ее комбинезон?

— А разве она его где-то шила? — удивился я. — Я думал, императрица просто взяла готовый, приказала его ушить, вот и все.

— Саша, какой ты наивный! — покачала головой матушка. — Да как только стало известно, что императрица ищет портного, чтобы пошить для себя комбинезон, во дворец сразу же несколько модельеров пожаловало. Думаешь, такие дела, как вручение знамени корпусу имени императрицы Софьи можно пускать на самотек?

— Ну, Сонька! — покачал я головой не то в восхищении, не то в недоумении.

— Ты девочку не ругай, — сразу же вступилась матушка за свою любимицу, хотя я и не собирался ее ругать. За визит к танкистам я ее уже отругал, а ругать во второй раз девчонку не стоит. Да и «выхлоп» от явления маленькой царицы в воинскую часть получился убойный. Денег столько сдали, что можно вооруженные силы построить с нуля. Так что, прощу я ей комбинезон от Шанель. А если бы она к танкистам отправилась в «маленьком черном платье»?

— Если хочешь знать — это была моя идея, — сообщила матушка. — Сонечка бы на такое не пошла, постеснялась. Она, хотя и приняла православие, но до сих пор остается восточной девочкой.