Усобица триумвирата (СИ) - "AlmaZa" - Страница 23

- Одно слово – распутница, - повторила убеждённо Красмира. Которой было шестнадцать лет, как и её подруге. Оде было только восемнадцать и она, по наивной юности и неопытности не знала, во что верить, кого слушать. Киликия была её старше лет на десять, и казалась оттого ещё более порочной, непонятной, не заслуживающей любви Святослава. Прижав к груди Бориса, Ода посчитала за лучшее уйти к мужу и сидеть с ним, дальше от соблазнов, грехов и слухов, провоцирующих первое и второе.

Всеслав с Нейолой вошли в свои покои, оглядев их как будто впервые. Теперь весь Брячиславов двор, просторные хоромы, терем в три этажа, принадлежал им. Их можно было устраивать по своему разумению, украшать, обживать. Убедившись, что за дверями никого нет и они остались наедине, князь с княгиней улыбнулись друг другу: он – чуть лукаво и самодовольно, она – холодно и с вызовом, давая понять улыбкой, что дело только начато.

- Что, сестрёнка, по-моему, всё пока выходит удачно? – Всеслав плюхнулся на кровать и, стянув с себя сапоги, закинул на неё ноги. – Не пожалела, что назвалась моей женой? А то вдруг прельстилась кем из наших братушек?

- Кем? – презрительно хмыкнула Нейола, начав снимать с себя украшения. – Этим бражником Изяславом? Или богомольным Всеволодом? Или тем, что твоими стараниями останется калекой? Ну нет, я для того и назвалась твоей женой, чтобы никто и не подумал приближаться! Я вайделотка (3)!

- Мать наша тоже ею была…

- А отец наш был так же похотлив и ненасытен, как и ты! И прадед Владимир.

- Горячая у нас кровь, что поделать? А что ж ты Святослава пропустила?

- Грубый мужлан, - она села возле ног брата, - эти бородачи ужасны, как дикари!

- Обо мне, похоже, они думают то же самое.

- Зачем ты велел спасти Вячеслава? Мы же хотели погубить их всех!.. – напустилась девушка на Всеслава, подобравшись поближе к изголовью.

- Не будь такой нетерпеливой, сестра. Я так и думал, когда мы отправились на свой страх и риск попытаться забрать то, что нам причитается по праву первородства. Но посмотри, как тут всё устроено! В Киеве на треть правит боярство, на треть воеводы, и они не принимают тех, кто им не люб, не принимают тех, кто им незнаком. Нас не признают, мы – чужаки, и пока мы не станем тут своими, даже не думай избавляться от Ярославичей, мы не удержим Киев, о нет!

- И сколько же придётся ждать, брат?!

- Не год и не два, больше, Нейола, больше! Но лучше подождать пять, десять лет, чем закончить всё безрезультатно, как отец!

- Мы не повторим его ошибок. – Она легла вдоль молодого мужчины и положила голову, освобожденную от обруча, ему на плечо. – Что ты нашёл в этой женщине?

- Киликии? – понял Всеслав. Пылкий, падкий и страстный, он и сейчас лежал и думал о жене Святослава, которая никак не позволяла к себе приблизиться. – Не знаю, Нейола, но я хочу её!

- Ты наводнил весь терем в Полоцке своими девицами, и тебе всё мало?

- Что те девицы? Бери их горстями – вот они, все мои… А эту…

- Так просто не возьмёшь? – угадала Нейола.

- Да, так просто не возьмёшь, - произнёс размеренно Всеслав.

- Я могу одурманить её на одну ночь, хочешь?

- Нет! – полоцкий князь помотал головой. – Не хочу так… хочу, чтобы она сама ко мне пришла! По своей воле.

- Ты для неё нехристь, она всегда будет тебя сторониться, - сказала девушка. Они посмотрели друг на друга похожими чёрными глазами своей неистовой, не сдающейся прабабки Рогнеды, силой взятой Владимиром Крестителем.

- Посмотрим, Нейола, посмотрим, сестра! Умей быть терпеливой.

- Я буду, ради торжества справедливости и нашей победы, брат.

Примечания:

(1) Владимир Креститель воевал со старшим братом – так называемая первая междоусобица – приведя отряд наёмников из Новгорода, и победил, его сын, Ярослав Мудрый, воевал с братьями во второй междоусобице, с наёмниками из Новгорода, и победил. В Новгороде, как главном портовом северном городе, нанимались прибывающие из-за моря варяги, норманны, викинги, всегда имевшие большую силу и опыт в битвах

(2) вересень – сентябрь, листопад – октябрь

(3) вайделоты – жрецы у литовских племён, населявших около полоцкие земли, отвечавшие за врачевание и передачу мудрости из поколения в поколение, женская их часть – вайделотки - давала обет девственности, в них принимали только девиц из высших сословий, главной их задачей было следить за неугасимым огнём перед идолом богини огня Прауримы, но я приписываю им и навыки вайделотов-мужчин и образ ведьм-колдуний

Киликии надоело барахтаться по утрам в тазу, не выходя из спальни. Теснота, неудобство. Сделав вид, что ещё спит, она подождала, когда уйдёт по делам муж – тот теперь уходил рано, весь в заботах о княжествах, в помощи Изяславу – и поднялась. Святослав обманул её, рискнул собой на охоте, и она имеет право поступить с ним один раз так же! Нарушить обещание. В конце концов, как и он, она не произносила «обещаю», пусть потом попробует придраться.

Пройдя привычным путём по Боричеву спуску и дальше, вниз холма, она быстро разделась в кустах на берегу, повесила платок, верхнее платье и рубаху на ветви, чтобы не замарать о землю, и зашла в воду. Мурашки побежали по коже от прохлады. Обмывающая свежесть Почайны растеклась по телу. Киликия нырнула с головой, наслаждаясь собственной невесомостью в водах реки, рассекая подводное теченье гладкой и стройной фигурой. Русалкой проплыв несколько метров, она выскользнула на поверхность и с блаженством принялась купаться. И этого пытается лишить её Святослав! Скорее бы сыграть свадьбу Игоря и уехать в Чернигов, где не будет столпотворения и такого количества приезжих, там она будет хозяйкой, там и Святослав освободится от гнетущего присутствия киевского боярства и требований, которое местное общество предъявляло князьям.

Вдоволь наплававшись и вымывшись, Киликия вышла на берег и, выжимая густые, потяжелевшие от влаги волосы, протянула руку к ветвям кустов, где оставляла одежду. Но той на месте не было. Княгиня уставилась на замершую в безветрии зелёную листву. Не перепутала ли она место? Оглядываясь и озираясь, она не видела нигде ни своего платья, ни своей рубахи, но была уверенна, что раздевалась именно здесь. Никогда не поддающаяся панике, женщина принялась придумывать, как ей быть? Как незаметно пробраться в Детинец, в свои светлицы? Есть ли безлюдный путь? Нет, она должна найти одежду! Киликия раздвинула кусты, обожглась коленом о крапиву и, прошипев, отступила. В такие заросли само бы ничего не соскользнуло.

- Это ищешь?

Вздрогнув, Киликия инстинктивно закрылась руками и повернулась на мужской голос. В нескольких шагах от неё стоял Всеслав. С её вещами в руках. Он улыбался.

- Да как ты… как ты смеешь! – гневно процедила она. – Я не посмотрю на то, что ты гость и родич моему мужу, и утоплю тебя прямо здесь! Отдай! – протянула она одну руку, которой до этого прикрывала грудь. Она не стала съёживаться и стыдливо сутулиться под чужим взором. Гордо выпрямила спину и величественно, почти высокомерно посмотрела в лицо полочанина.

- Держи, - протянул незаконно присвоенное Всеслав со всей простотой, но следил не за пальцами, вцепившимися в ткань, а за полностью обнажённой женщиной, бронзово-золотистыми бёдрами и крутым изгибом талии. Он смотрел смело, вызывающе и пылко, жадно, не замечая той властности, которой она хотела приструнить его.

Киликия натянула через голову рубаху, словно прыгнула в неё, и, почувствовав себя уютнее, захлестала Всеслава скрученным платком:

- Лиходей, поганец, нехристь!

От неожиданности он пропустил первый удар, но от последующих закрылся предплечьем. Поняв, что больше не достанет до его бесстыжего лица, Лика взяла себя в руки и стала обстоятельно, оправляя и одёргивая, надевать платье.

- Ты бы правда смогла убить меня? Не пожалела?