Усобица триумвирата (СИ) - "AlmaZa" - Страница 30

- А что же тогда делать? Оставить Смоленск за тобой, а Вячу изгоем при мне? – прищурился старший Ярославич, заподозрив алчность в брате. – Мы всё твёрдо решили ещё зимой!

- Да не нужен мне Смоленск! Но туда мог бы пока поехать Володша, а Вячу направим в Переслав.

- Почему я должен туда ехать? – помнил о своих планах, надоумленных Анастасией, Всеволод. – Сам и езжай, если беспокоишься…

- Я и так завтра уезжаю, и не совсем в ту сторону. И перебираться я в Смоленск не собираюсь, Лика устала от этих поездок, мы только обживаться стали в Чернигове после Волыни, а ты ещё нигде не жил, кроме Киева, тебе какая разница?

- Слабый довод.

- Я переживаю за Вячу, вот и всё. Он упоён знакомством с Всеславом и его княгиней, которым безмерно благодарен – как и мы все, да, но мы головы не потеряем, а он… он не так твёрд в вере, как ты, а ехать ему в круг языческих поселений. Ты бы лучше справился. Да, я знаю, что зимой мы решили иначе, но есть обстоятельства. Они меняются. Зимой мы не имели того, что имеем сейчас – подозрительного Всеслава и временно не ходящего брата.

Всеволод засомневался. Эти аргументы уже нельзя было не брать в расчёт. Но они с Настей рассудили, что он необходим при дворе Изяслава. Это центр, ядро всех земель. Как тут решается, так на всех землях и устанавливается. Всё важное и главное здесь. Уехать в Смоленск – это оказаться в стороне от всего, узнавать о происходящем в Киеве с задержками. И да, иметь под боком полоцкое княжество, на которое Всеволод с удовольствием бы сходил походом, но портить мир первому было нельзя, а дружбу сохранять легче на расстоянии, чем когда «друг» у тебя по соседству, всё время на слуху, на виду.

- Нет, я поеду в Переслав, как и было решено, - отрезал Всеволод. Святослав посмотрел на старшего. Тот развёл руками, показывая, что не собирается командовать братьями и они сами решают, как собой распорядиться.

Княжеские струги (6) грузили сундуками и мешками, ставили на них бочки, заносили короба. Киевская пристань была переполнена, как и всегда летом, разношерстным и разномастным людом. Ладьи прибывали из-за моря, с юга, из Византии, Грузинского царства; на берег сходили болгары, армяне, влахи (7), греки, картвелы (8). Звучание множества языков и наречий смешивалось в неразборчивый поток голосов. С севера прибывали новгородские купцы, псковские, даны короля Свена, норвеги короля Харальда.

На одном из стругов соорудили лежанку, забросав её шкурами и мехами для мягкости и удобства. Туда гриди принесли Вячеслава, аккуратно положили. Святослав, наблюдая со стороны, как грузят его струги, помог им. Приготовившись спуститься обратно на причал, он увидел подошедшую к краю Оду с ребёнком у груди. Она тоже увидела его и застыла.

- Княгиня! – улыбнулся ей Ярославич, подав руку, чтобы помочь подняться на борт. – Приходилось ли тебе плавать раньше?

Ода не сразу услышала вопрос. Она уставилась на большую и крепкую ладонь, что ей протянули. Ей казалось, что она так быстро или пылко за неё схватится, что всем станут очевидны её запретные чувства. Поэтому она помедлила и, набравшись всё-таки смелости, вложила свою ладонь в мужскую. Кожа вспыхнула, будто пальцы поднесли к огню. Этот жар пробежался по всему её телу, опаляя душу.

- Нет, не приходилось, - встав рядом со Святославом, сказала девушка. Он тем временем помог трём сопровождавшим её барышням, оказав им ту же услугу.

- Надеюсь, тебя не укачает. Некоторые не переносят водных путей. А плыть-то вам по Днепру долго до Смоленска, с дюжину дней, пожалуй.

- Ничего. Вода Бориса будет баюкать, - указала она на сына, незаметно спрятав под ним трясущуюся от сладкого прикосновения руку. Захотелось плакать. Счастливый миг, когда он впервые и, наверное, в последний раз коснулся её, обрывается прощанием. Когда теперь она сможет его увидеть? Между Черниговом и Смоленском сотни вёрст. Вячеслав ещё долго будет не в состоянии совершать поездки, а зачем кому-то приезжать к ним? С того времени, как покинула Штаде, Ода ещё не чувствовала такого одиночества, словно её бросали в тёмную яму, в чащу.

Святослав тронул за щёку брательнича, погладил по головке и спрыгнул на деревянный настил. Там провожали Оду Красмира и Болемила, местные боярские дочки, которые не ехали с ней. Болемила тихо шепнула подруге, когда Ярославич прошёл мимо них:

- Уезжает твой ненаглядный. По кому теперь вздыхать будешь?

- Ни по кому. Что толку мне от Святослава, он женат, и княгиней бы меня не сделал.

- Так все князья наши женаты теперь, упустила ты Игоря.

- Ты забыла, в Ростове есть ещё один, - глаза Красмиры мечтательно заискрились, как рябь на поверхности Днепра. – Он мой ровесник.

- Что с того? Он далёк отсюда, очень далёк.

Все стали поворачивать головы к холму, на котором стоял Киев. Оттуда шла Киликия с сыновьями, а вместе с ней и три оставшихся Ярославича. Они не могли не проводить братьев. Святослав пригляделся и увидел в процессии провожатых Всеслава с Нейолой. Интересно, на сколько он решил задержаться тут?

- Вот и пора прощаться, - остановился на причале Изяслав, похлопывая Свята по плечу. – Надеюсь, что ненадолго, - он чуть приподнялся, чтобы шепнуть брату на ухо: - И, надеюсь, ты вернёшься с удачным разрешением ростовского инцидента. Вернее, с его предотвращением, ведь пока, думаю, ничего не случилось.

- Я постараюсь, Из, - они кивнули друг другу и каган полез на струг к Вячеславу, перекинуться парой фраз напоследок. Святослав поднял под мышки Рому, перенеся через бортик на судно. Глеб ловко перескочил сам. Посмотрев на Киликию в длинном платье, её муж, не обращая внимания на людское скопище, взял её на руки и поставил на борт, чтобы она не споткнулась, запутавшись в юбке. Поймав благодарный взгляд, он повернулся к остающимся на берегу. – А вы что же? В свои дома не спешите?

- Мы отправимся завтра, - сказал Игорь, пришедший с Еленой. Она скромно стояла за его спиной, но, стоило всем отвлечься, Игорь начинал шептать ей через плечо что-нибудь приятное или забавное, и молодая княжна тихонько похихикивала, осторожно вкладывая в руку супруга свою, пока кто-нибудь не начинал опять на них смотреть. – Но мы-то конным шляхом.

- Мы побудем подольше, - неопределённо выдал Всеволод. Святослав посмотрел на Всеслава Чародея. Тот пожал плечами:

- Я уеду вскоре.

- Что ж, даст Бог – ещё свидимся!

Полоцкий князь согласно поклонился и, когда Святослав отошёл к гребцам, помогая им отталкивать струг, посмотрел на Киликию. Она лишь мгновение глядела в его чёрные очи и отвернулась.

Судна стали отчаливать, образовывая плывущую по Днепру, вверх по течению, стаю. Люди Черниговского князя, его верная дружина и кони разместились на пяти ладьях. Одной из них руководил Перенег, другой Алов. У Вячеслава ещё своей дружины не было, только десяток отроков (9). Ему предстояло обзавестись в Смоленске воинами, надёжным отрядом, способным хорошо служить и везде сопровождать своего князя.

Изяслав провожал глазами уплывающих братьев, испытывая смешанные чувства. Ему было спокойнее со Святославом, и в то же время тот ограничивал его, сковывал. Пока Свят находился рядом, было с кем разделить думы, сомнения и ответственность, было на кого её возложить. Второй Ярославич не пренебрегал любыми делами, сколь сложны, опасны или тяжелы бы они не были. А кто без него займётся всем тем, чем он занимался? Всеволод? Начитанный и способный, третий Ярославич не внушал особого доверия самому старшему. Не проверенный серьёзными подвигами и свершениями, он был, однако, первый кандидат в советники.

Уходя с пристани, каган поравнялся с Нейолой, оказавшейся рядом. Всеслав по другую от неё руку разговорился с Игорем.

- Вижу, вы уже печалитесь и скучаете по братьям, - заметила полоцкая княгиня.

- То верно, - кивнул Изяслав, - все эти отъезды-приезды выбивают из колеи. А после праздника особенно тоскливо возвращаться к обыденному бытию.

- Надеюсь, пока мы здесь, нам получится скрашивать ваше свободное время, - сказала Нейола, вдруг улыбнувшись. Улыбалась она крайне редко. По крайней мере, великий князь сразу и не припомнил, видел ли её такой. Или это яркое солнце подняло ей настроение, или оно создало иллюзию улыбки золотыми лучами. Однако улыбка девушки была тёплой только на губах. Глаза остались чёрным льдом суровых озёр севера.