Признания Элли Кэт (ЛП) - Коул Кортни - Страница 16

— Я наверняка, — уверенно говорю ей. — Но я сомневаюсь, что ты — да.

Сара закатывает глаза, когда наносится второй слой воска.

Похлопывание, похлопывание, похлопывание.

Я съеживаюсь, готовясь.

Срыыыыыыыыв.

Я снова вскрикиваю. И еще глубже впиваюсь ногтями в руку Сары. Если это возможно, это было хуже, чем в первый раз.

— О, святые карликовые обезьяны, — стону я, отчаянно желая обнять свою вагину и спеть ей.

Прости, моя милая, говорю про себя. Я знаю, что обещала, что не причиню тебе вреда. Это была ее идея. Не моя.

— Элли, с тобой все будет в порядке, — нетерпеливо говорит Сара. — За красоту приходится платить.

Однако теперь я слышу нотку сочувствия в ее голосе. Из-за этого я задаюсь вопросом, не истекаю ли я кровью.

— Не сейчас, Сара, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Я приношу извинения своей вагине.

Девушка-восковщица теперь громко смеется, и я свирепо смотрю на нее. Она мгновенно отводит взгляд и наносит еще немного воска.

Святое овечье дерьмо.

— Сколько кругов воска обычно требуется для этого? — наконец мне удается спросить.

Похлопывание, похлопывание, похлопывание.

Срыыыыыыыыв.

Сейчас я буквально покрываюсь потом. Мне кажется, я также побледнела, как будто весь цвет сошел с моей кожи. Очевидно, эта девушка-восковщица из ада забрала мой пигмент вместе с моим лобком.

— Я не знаю, — жизнерадостно отвечает Восковая девушка из Ада. — Несколько.

Семь раундов спустя я промокла насквозь, до костей. Пот струится по лбу, и мне кажется, что меня неудержимо трясет. Я также мысленно плачу.

Девушка-восковщица наконец говорит мне:

— Ладно, этого должно хватить. Переворачивайтесь.

Я оборачиваюсь и смотрю на нее.

— Переворачиваться??

— И раздвиньте ягодицы.

Мне кажется, я падаю в обморок.

Я делаю это.

Я определенно падаю в обморок.

Потому что, когда я просыпаюсь, меня переворачивают на живот, а Сара придерживает мои ягодицы раздвинутыми.

— Что за черт? — я вскрикиваю, пытаясь встать.

— Сделай это! — Сара кричит девушке-восковщице. — Поторопись!

Срыыыыыыыыв.

Возможно, я никогда больше не смогу ходить.

(Или: Есть причина, по которой Бог создал бритвы)

— Не могу поверить, что ты сделала это со мной, — стону я, ковыляя к машине Сары. Слава богу, она сказала мне не надевать джинсы. Я бы не смогла сейчас терпеть, чтобы что-то терлось о мою девочку. И под девочкой я, конечно же, подразумеваю свою вагину.

Сара, сама мисс мазохизм, бодро шагает впереди, как будто у нее только что не выдернули все волосы на лобке.

— Я также не могу поверить, что это не причинило тебе такой боли, как мне, и что ты также раздвинула мои ягодицы голыми руками. Что с тобой не так??

Я пытаюсь свирепо посмотреть на нее, но мне мешают стреляющие боли, исходящие из области моего влагалища, когда я пытаюсь сесть в машину Сары.

— Оууууууууу! — Вою я. — Срань господня, кажется, я сейчас умру. Как я буду завтра сидеть в своем офисном кресле?

Я осторожно переворачиваюсь на бок, ненадежно балансируя на одной ягодице, стараясь избежать любого давления на свои интимные места.

Сара бросает на меня взгляд.

— После первого раза уже почти не так больно, — говорит она мне. — И я раздвинула твои ягодицы, потому что подумала, что будет лучше, если она закончит, пока ты в отключке.

— Да! — Я шиплю. — Я потеряла сознание. Разве это не должно было тебе о чем-то сказать? Может быть, это слишком больно, чтобы продолжать? Оууууууу! — Я снова вою.

К этому времени прохожие уже с беспокойством смотрят на нас. Я поднимаю окно.

Сара включает радио погромче, чтобы не слышать моих жалоб.

А потом я сдаюсь и вместо этого внутренне рыдаю всю оставшуюся дорогу до своего дома.

— Увидимся за ланчем? — весело спрашивает Сара, когда я осторожно вылезаю из ее машины и направляюсь к своему дому.

Я рычу в ответ, и она уезжает.

Я ковыляю в свой дом, достаю пакет замороженного горошка и падаю на диванчик в гостиной, крепко зажав пакет между ног.

Поскольку все лампы в доме выключены, я предполагаю, что Софи пошла вниз по улице к дому своей лучшей подруги Хейли. Какое-то время я буду в безопасности, лежа вот так.

Я закрываю глаза.

И я, должно быть, засыпаю, потому что меня будит мужской голос.

— Элли, ты в порядке?

Мои глаза распахиваются, и я обнаруживаю Шейда, стоящего надо мной.

Я в замешательстве.

— Мне это снится? — сонно спрашиваю я. Он улыбается, как ангел или что-то столь же прекрасное.

— Нет. Я написал тебе сообщение. Я оставил свои часы у твоего бассейна — я только сегодня это понял. Я писал тебе несколько раз, но ты не отвечала, поэтому я написал Софи и спросил, могу ли я заехать и забрать их. Я надеюсь, что все в порядке. Я увидел тебя из окна, поэтому просто вошел в твою дверь. Она была открыта.

Что за черт? Люди могут видеть из окна, как я лежу здесь с горошком на промежности???

Я с тревогой смотрю в ту сторону и быстро сажусь, морщась при этом от боли.

— Что не так? — с беспокойством спрашивает Шейд, наклоняясь, чтобы осмотреть меня.

— Не надо, — я смущенно отталкиваю его. — Ничего особенного.

Мои щеки пылают, и я умираю от смущения. Прекрасному, идеальному Шейду не нужно знать, что я только что сделала со своим влагалищем.

— Ты сделала бразильца, не так ли? — со знанием дела спрашивает он, выпрямляясь.

Поправка. Раньше я только думала, что хочу умереть. На самом деле, я хочу умереть прямо сейчас.

Я жалобно киваю.

Он качает головой и подхватывает меня на руки, с легкостью меня держа.

— Как пройти в твою спальню? — спрашивает он. Я показываю, и он несет.

— У тебя есть алоэ? — спрашивает он, осторожно усаживая меня на кровать.

Я киваю.

— В шкафу в прихожей.

Он уходит за ним и закрывает за собой дверь моей спальни, когда возвращается.

— На случай, если Софи вернется домой, — объясняет он.

Хорошая идея.

Он снова подходит ко мне и наклоняется, осторожно приподнимая мою юбку. Самыми легкими, как перышко, прикосновениями он наносит алоэ. И я действительно чувствую себя лучше.

Он выпрямляется.

— У тебя есть чай в пакетиках?

Я пристально смотрю на него. Что это за вопрос?

— На кухне, — неуверенно отвечаю я.

Он убегает. А потом возвращается через несколько минут с несколькими размокшими чайными пакетиками на блюдце. Я смотрю на него, подозрительно приподнимая бровь.

— Доверься мне, — говорит он. — Это заставит тебя почувствовать себя лучше. Нам просто нужно дать им немного остыть.

Он ставит блюдце рядом со мной, а затем осматривает мой бедный, лысый участок влагалища. И я должна признать, что это выглядит потрясающе, хотя по ощущениям это сущий ад.

— Было бы неплохо завтра купить немного масла чайного дерева, — говорит он мне, садясь рядом со мной. — Предотвращает появление вросших волос. Что заставило тебя это сделать?

Теперь ему любопытно, и он наблюдает за мной. Он также взял меня за руку и поглаживает мой большой палец. Я заставляю свое сердце биться медленнее. Очевидно, он привык прикасаться к людям, учитывая его профессию. Это не означает ничего особенного. Он просто пытается быть милым.

— Я не знаю, — бормочу я. — Ну, на самом деле я знаю. Сара уговорила меня на это.

Он кивает.

— Рыжеволосая подруга с той ночи?

Я киваю.

— Понятно, — бормочет он. Потом он снова смотрит на меня. — Тебе не нужно заниматься подобным дерьмом, Эллисон. Ты прекрасна такая, какая ты есть. Бог изобрел бритвы не просто так, а для использования. Тебе не нужно делать эпиляцию воском.

Я улыбаюсь в первый раз за этот вечер.

— Возможно, теперь я люблю тебя, — объявляю я. И он ухмыляется.

— Не слишком привязывайся, — говорит он. — Я никогда не влюбляюсь в клиенток.