Дядя самых честных правил 5 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 43

«Милосердно удавить» девочку поручили Тайной канцелярии, а привести приговор в исполнение выпало Кощею. Но всесильный Ушаков, глава тайной службы, имел на этот счёт своё мнение: скрыть ребёнка, чтобы позже использовать в своих политических интригах.

Дядя поручает девочку Кижу, и тот привозит её в Злобино. Позже Василий Фёдорович приезжает в имение лично и приказывает отдать ребёнка на воспитание крестьянам. Так в деревне Злобино появляется девочка Таня, крестница Настасьи Филипповны. Идеальная маскировка, насколько я знаю местные нравы — никто не будет искать бастарда царских кровей среди крепостных.

Не знаю, хотел ли Ушаков возвести на престол ребёнка, чтобы править в качестве регента, или планировал использовать его как рычаг влияния на Елизавету, но плану не суждено было сбыться. Елизавета устраивает переворот, свергая малолетнего Ивана Шестого, и отправляет Кощея в ссылку. А сам Ушаков умирает меньше чем через год. Не удивлюсь, если страшному главе Тайной канцелярии «помогли» отправиться в мир иной.

Секрет пролежал забытый почти два десятка лет, пока не собрался умирать Василий Фёдорович. Я наследую имение, вытаскиваю из деревни Таню и совершенно случайно узнаю подноготную.

— Чёрт бы вас побрал, уроды.

Я откинулся на стуле и с раздражением ударил кулаком по подлокотнику. Скорпионы в банке, клубок гадюк и гнездо шершней — вот что такое ваш высший свет и императорский двор. Даже приближаться к нему опасно, а мне так и противно. Нравы, будто в стае гиен: или ты жрёшь всех вокруг, или сожрут тебя. Нет, увольте, я ни за что туда соваться не буду.

Сделав несколько глубоких вдохов, я успокоился, сложил бумаги и спрятал обратно в тайную комнату. Мне требовалось хорошенько подумать, что со всем этим делать. Такой вопрос решать сгоряча никак нельзя.

Когда не даёт покоя сложная проблема, лучше всего переключиться на что-то другое. А через какое-то время вернуться, и ответ на свежую голову найдётся сам собой. От страшных дворцовых тайн меня отвлёк приезд Добрятникова. Пётр Петрович отобедал с нами, а затем спросил разрешения забрать на пару дней Ксюшку.

— Мать и сёстры соскучились, — как бы извиняясь, улыбнулся он.

— Пётр Петрович, какие могут быть вопросы! Вы вольны забрать её хоть на неделю, хоть на две. Тем более Ксения всё больше осваивает контроль над Талантом.

— Пожалуй, неделя будет в самый раз, — Добрятников хмыкнул в рыжие усы. — Больше не стоит, я не планировал в этом году делать ремонт в усадьбе.

Пока Таня с Александрой собирали девочку, мы с Петром Петровичем выпили кофия и побеседовали о местных новостях. Соседи-помещики всё ещё обсуждали моё возвращение и через Добрятникова пытались выяснить, как бы разойтись со мной полюбовно. Я со смехом пообещал проявить снисходительность и осенью объехать округу с визитами. А летом, уж извините, у меня есть более интересные занятия.

После мы вышли на улицу и ждали девочку возле дрожек.

— Константин Платонович, говорят, вы в хозяйстве стали использовать какую-то удивительную сеялку, отчего урожаи на ваших полях какие-то невообразимые.

— Кто говорит?

— Крестьяне мои. Завидуют вашим страшно, приходили меня просить, чтобы взял у вас в аренду.

— В аренду, пожалуй, нет смысла. Знаете, Пётр Петрович, я вам подарю сеялку.

— Нет-нет, — он замахал руками, — мы и так вам должны по гроб жизни за обучение Саши и Ксюшки. Я готов оплатить эту вашу сеялку, если цена будет подъёмная.

— Давайте так, Пётр Петрович. Как привезёте обратно Ксюшку, поговорите с моим кузнецом. Заплатите, сколько запросит за труды, а материалы за мой счёт. А взамен расскажете об изобретении своим знакомым. Естественно, как получите первый урожай.

— Ой, я и ждать не буду, так начну всем рассказывать! Ни минуты не сомневаюсь в ваших изобретательских способностях.

Хлопнула дверь, и на крыльце появился мой камердинер Васька с саквояжем Ксении. Следом за ним из дома вышла и сама девочка, тоже с тяжёлым грузом. Только тащила она не вещи, а Мурзилку.

Кот расслабленно висел у Ксюшки на руках, лениво щурясь и довольно помахивая хвостом. Вытянувшись во всю длину, от кончика хвоста до ушей, Мурзилка был ростом с саму девочку, и оттого смотрелся ещё огромнее. И когда эта зараза расти перестанет? Эдак у меня по усадьбе скоро будет бегать натуральный тигр и пугать крестьян рыком.

— Ксения, — Пётр Петрович поднял бровь, — это что ещё за новости?

— Он хочет, — девочка пыхтела под тяжестью кота, — посмотреть мою старую комнату. Я ему обещала!

— Ксения, оставь животное и поехали.

— Не поеду без него, — она насупилась и топнула ножкой. — Я же сказала, что дала обещание Мурзилке!

Добрятников посмотрел на меня, часто моргая.

— Но у него же есть хозяин. Ты спросила разрешения?

— Пусть возьмёт, — я махнул рукой, зная упрямый характер Ксюшки и не желая слушать, как она препирается с родителем, — он не причинит вам хлопот. Скорее, проредит мышей, если они у вас есть.

— А, — Добрятников вздохнул, — ладно, не обеднеем одного кота накормить.

Появившись будто из ниоткуда, Киж подхватил девочку вместе с котом и посадил в дрожки. Добрятников залез на место возницы, помахал нам рукой и щёлкнул вожжами.

Я махнул им вслед и покосился на Кижа. После нашего с ним «разговора» он ходил бледнее обычного, с мрачной миной на лице. Наблюдать мертвеца в таком состоянии не доставляло мне большой радости.

— Что-то ты захандрил, Дмитрий Иванович.

Он пожал плечами и дёрнул подбородком.

— Может, тебе съездить развеяться?

Киж мгновенно оживился.

— С удовольствием, Константин Платонович.

— Тогда возьми у Лаврентия Палыча пять тысяч и отвези нашей «доброй» знакомой Еропкиной. А после можешь где-нибудь на постоялом дворе провести ночь за картами.

— Константин Платонович, — Киж расплылся в улыбке, — вы знаете, чем порадовать. Благодарю!

— Иди, развлекайся.

Киж щёлкнул каблуками, коротко поклонился и умчался в сторону флигеля нашего лепрекона.

— Отрок, — Лукиан подкараулил меня в прихожей, — а не пора ли нам начать твоё обучение? Я думаю, самое ни на есть время. Где ты обычно практикуешься магии?

— Возле леса.

— Давай, отрок, прогуляемся туда. Надо мне посмотреть, как ты пользуешь свой Талант.

Ехать к месту моих тренировок на телеге Лукиан отказался.

— Движение — жизнь, — заявил он категорически, — своими ногами ходить нужно, отрок. Вот проживёшь хоть сотню лет, сразу поймёшь эту мудрость.

И, не дожидаясь меня, потопал в указанном направлении. Догнать его оказалось не так просто: дородный монах шёл с хорошей скоростью мягким шагом марафонца. При этом ещё и напевал какую-то народную песенку.

— Здесь, — кивнул он сам себе, оказавшись у камней, — хорошее место, правильное. Чувствуется, не один день здесь мажишь.

Он повёл носом, будто принюхиваясь.

— И чистенько как, даже и не пахнет «перегаром».

— Чищу потому что.

Я вытащил из наплечной кобуры small wand и начертил в воздухе большую букву Z, вспыхнувшую пламенем. От неё прокатилась упругая волна, растворяя «перегар» и флуктуации эфира.

— Глупости, — Лукиан состроил брезгливое лицо, — только время на свою «деланную» тратишь.

Демонстративно отвернувшись, я убрал small wand. Без всяких монахов-ретроградов разберусь, какой магией мне заниматься.

— Покажи лучше, отрок, как ты колдуешь. Что-нибудь простое, хоть всполох.

— Зачем?

— Затем, — некромант с укором посмотрел на меня, — поглядеть надо, как ты магией пользуешься. Давай, не стой столбом, а то до вечера провозимся.

Выделываться я не стал и швырнул в ближайший камень огненный всполох. К моему удивлению, монаха всполох совершенно не интересовал. Он разглядывал меня, прищурив глаза и водя перед собой ладонью, будто ощупывал невидимую стенку.

— Ещё.

Я повторил всполох, косясь на Лукиана.