Дядя самых честных правил 5 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 51

— Извини, — рассмеялся монах, — какой уж есть. Я тоже, знаешь ли, на эту роль не напрашивался. Ничего, придёт время, Хозяйка и с тебя такую работу потребует.

Лукиан поморщился и потёр левую сторону груди.

— Тяжело с тобой, Урусов. Уши не надерёшь, не прикажешь, хворостиной не отходишь. Придётся как с девицей, со всем пиететом.

— Вот только не надо! Я со своими ученицами как-то управляюсь, и ни одна ещё не пикнула. Дать пару уроков?

Он расхохотался, запрокидывая голову и хлопая локтями себя по бокам.

— Не смеши меня, Урусов! Не сравнивай свои деланные «умствования» с некромантией. Это не палочкой азбуку рисовать, здесь серьёзный подход нужен.

— Не скажите…

— А вот не перебивай меня. Что думаешь, я дурной, тёмный, ничего в своём монастыре не знаю? Я, дружок, даже сейчас тебе Знак Тильды по памяти нарисую.

Голым пальцем в воздухе Лукиан начертил сложную фигуру. А затем рассеял её одним движением. Да, он не соврал — это действительно была Тильда. Кривоватая, косая, но именно она.

— Вот так, Урусов. Я сии значки научился рисовать, когда твоих прапрабабушек даже замуж не отдали. Маг не должен пренебрегать знанием, каким бы оно ни было. Только баловство это и ребячество. Вот научишься Талантом владеть и поймёшь, что я имею в виду.

Вздохнув, Лукиан стал серьёзным и подошёл ко мне почти вплотную.

— Ладно, буду тебя серьёзно учить, раз просишь. Урок первый: мертвецы уважают силу в любом виде. Когда колдовать нельзя, возьми с собой пистоли. Да заряди в башку мертвецу пулей, чтобы разнесло к чертям. Заложные после такого смирными становятся, сразу начинают слушать, что некромант приказывает.

— А заранее сказать было нельзя?

— Я думал, ты знаешь, — он развёл руками, — даже не подозревал, что Васька тебе самых простых вещей не объяснил.

В животе монаха забурчало, он обернулся к усадьбе и повёл носом.

— Идём, отрок, отужинать надобно. А учить завтра буду, на свежую голову.

Пока шли, я его спросил:

— Почему утопцы называли меня владыкой ночи? Это титул у некромантов?

— Ой, глупости, — отмахнулся он рукой, — мертвяки же тупые, как пробка, вот и зовут, как понимают. Они и слова «некромант» порой не знают, вот и пытаются назвать по разумению. Меня как только не величали: и владыкой, и несвятым отцом, и чёрным батюшкой, и тёмным царём. Одна покойница даже чёрным ангелом кликала. Я первые лет сто записывал, коллекцию составлял, только потерял во время большого пожара в Риме.

Я благоразумно не стал уточнять год этого пожара. А то вдруг окажется, что рябиновку из погреба таскает современник Нерона, и получится как-то неудобно. Как мудро говорили древние — во многих знаниях многие печали.

Лукиан сдержал своё слово. После нашего откровенного разговора он всерьёз занялся моей учёбой. Каждый день рано утром мы уходили на тренировочную площадку к камням, и я делал несколько подходов дыхательных упражнений. И пока кашлял, выдыхая чистый эфир, монах читал мне теоретические лекции о видах заложных мертвецов и методах борьбы с ними, правильном мироощущении мага, приёмах и ограничениях допросов покойников и всяких мелочах, нужных некроманту. При этом он требовал записывать лекции после занятий по памяти и проверял конспекты. Я чувствовал себя будто на первом курсе Сорбонны, но тут уж сам виноват. Требовал учёбы? Получите и распишитесь.

Через три дня после моего возвращения от Сумкиной Добрятников привёз Ксюшку с Мурзилкой. Девочка убежала с котом в дом, а Пётр Петрович сразу принялся прощаться.

— Вы уж простите, Константин Платонович, — извиняющимся тоном сказал он, — Ксения, конечно, моя дочь, но больше никаких сил нет терпеть. Они чуть всю усадьбу не разнесли! Обои в гостиной подпалила магией, куры нестись перестали от визитов вашего кота, стёкла на втором этаже побили, слуг до икоты запугали. Так что возвращаю вам это сокровище из двух ног и четырёх лап.

Напевая в голос какую-то весёлую песенку, он запрыгнул в дрожки и был таков. А я пошёл в дом проводить беседу с одной рыжей безобразницей. Но, увы, нашёл её сидящей посреди гостиной и ревущей в три ручья. Вокруг Ксюшки суетились все обитательницы дома, пытались утешить, но вызывали только новые взрывы плача.

Я приказал всем замолчать, подошёл к девочке, наклонился и спросил:

— Ксения, будьте добры, объясните мне, что случилось.

— А-а-а-а!

— Ксения?

— А-а-а-а!

— Ксения!!!

— Утопцев! Смотрели! Без меня! Сами! Развлекались! А меня! Не взяли!

Она зарыдала ещё горше.

— Ксения, во-первых, они некрасивые.

— А-а-а-а!

— Во-вторых, они плохо пахнут. Как в курятнике, только ещё хуже.

Девочка горько всхлипнула.

— А в-третьих, не изволите ли объяснить, сударыня, почему вы швырялись магией в родительском доме?

— Ой! — Ксюшка подняла на меня взгляд. — А зачем они дразнились? Мурзилку бегемотом обзывали. А мне говорили, что я ничего не умею. Так я им показала! Ка-а-ак всполох кинула!

— В гостиной?

— Где дразнились, там и показала, — она сложила руки на груди и засопела: — В сад бы они со мной не пошли.

— «Они» это сёстры?

— Угу.

— А не изволите ли сказать, сударыня, что я говорил об использовании магии?

Ксения шмыгнула носом и насупилась.

— Вы меня разочаровали, сударыня. Настасья Филипповна, — я обернулся к ключнице, — Ксения на неделю решила отказаться от десертов, а Мурзилка от сметаны. Они будут воспитывать в себе дисциплинированность и выдержку. А чтобы поддержать это благое начинание, мы все пока не будем есть сладкого.

— Я поняла, — буркнула девочка и поднялась с пола, — простите, Константин Платонович. А Тане с Сашей тоже нельзя сладкого? И Марье Алексевне? Они же не шалили.

— Порой, Ксения, наши необдуманные поступки влияют не только на нас, но и на наших близких. Так что сладкого не будет у всех, включая меня.

Удивительно, но такой урок подействовал на девочку. Магией в доме родителей она больше не швырялась, никогда.

— Сколько?

— Ну… не могу точно сказать, — Лукиан развёл руками.

— Не надо точно, хватит примерной оценки. Неделя? Месяц? Полгода?

— От трёх месяцев до года.

Я застонал. Не творить заклинаний целый год? Отвратительно! Получив Анубиса, я слишком быстро привык к нему и уже не представлял себе жизни без «природной» магии. Что теперь прикажете делать? Не вызвать на дуэль даже вшивого зарвавшегося дворянчика, не защитить себя в случае чего, ни раскинуть «Ловчую сеть». Как я только жил без всего этого!

— Да, непросто тебе будет, — Лукиан похлопал меня по плечу.

Покосившись на монаха, я не увидел на его лице и тени издёвки. Только сочувствие и понимание.

— Ничего, как ритуал с тобой проведём, полегче станет. Чуть-по-чуть сможешь сырой силой кидаться.

В первый момент я кисло скривился. Сырая сила? Что я ей смогу сделать? Но через мгновение сообразил — да ведь мне этого хватит на всё! Если рисовать ею Знаки, то вполне могу обойтись и без заклинаний вовсе. Ведь я уже так делал, и выходило вполне действенно. Надо будет только Нервного принца с собой брать, на случай опасных ситуаций.

— А что за ритуал, отец Лукиан?

— Рано, — монах глумливо ухмыльнулся, — рано тебе об этом знать, отрок. Сам всё увидишь, не сомневайся. Ты давай, дыши дальше, нам к завтраку ещё обратно идти.

Пришлось вернуться к упражнению. Вдох, сила собирается в груди, выдох, вместе с воздухом выходит облачко эфира. Вдох, сила, выдох, эфир… Если хочется добавить баловства, можно пустить из эфира колечко. Лукиан от такой шуточки демонстративно закатил глаза и начал бубнить, что некромант — это настоящий князь среди Талантов, а не шут гороховый. На мой вкус, монах местами слишком уж закостенел за долгие века жизни, а в любой профессии должно быть место юмору. Ладно, не время его сейчас дразнить, надо продолжать. Вдох, сила, выдох…