Выбор королевского дознавателя (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 4

— Я не знаю, что они делали… — шокированно ответила я.

— Я спрашиваю, что делали именно вы. М? Доставляли себе удовольствие?

— Да что вы такое спрашиваете?!

— Задаю важные для следствия вопросы, — чуть насмешливо ответил гайрон. — Итак, что вы делали, Виола?

— Я… мне иногда снились сны… — зачем-то сказала я.

— И в ваших снах вас касались вот так?..

Ласки гайрона стали настойчивее, и я вцепилась ему в плечи, чтобы не утонуть от изумления.

— Что вы делаете? Вы не можете… вы не должны… это бесчестно! — наконец нашлась я.

— Вы переживаете за свою невинность, Виола? Поверьте, она останется при вас столько, сколько вы пожелаете. Разве я делаю что-то плохое? Вам неприятно? Больно?

Мне было не просто приятно, меня потряхивало от шока и удовольствия.

— Вы не можете вот так…

— Почему же, могу. Могу ещё и вот так.

Я резко втянула влажный воздух и закрыла глаза, иначе они бы у меня из орбит выпали. Святая Ама Истас, мы же толком незнакомы. Разве так можно поступать с незнакомым человеком? К рукам присоединились ещё и губы, гайрон приподнял меня выше и начал целовать грудь.

— Расскажите, Виола, в ваших снах было нечто похожее? — провокационно спросил Аршес, прикусывая мочку моего уха.

— Нет, нет… не было… что вы… как вы… вы неправильно меня допрашиваете…

— Да что вы говорите? — развеселился гайрон. — А как правильно?

— У-у-угозами, — застонала я, реагируя на особенно чувственное прикосновение. — И-и-и пыткам-и-и…

— Видите ли, Виола, я не угрожаю слабым, очаровательным девушкам. Угрожать интересно равным. Пытки я вообще не люблю, а от работы предпочитаю получать удовольствие.

Гайрон вдруг убрал руку, и я испытала острейшее разочарование, задохнулась оттого, что он прекратил, и сжала его плечи.

— Если вы расскажете, я продолжу. Один ответ — и очень много наслаждения, Виола. Что вы скажете?

[1] Гаст — блюдо национальной кухни Эртзамунде. Синоним чего-то тошнотворного, вонючего, мерзкого на вид и вкус.

[2] Зайта́н — господин, зайта́на — госпожа (замужняя), за́йта — госпожа незамужняя.

[3] Каска́рр — низший вид нечисти с рожками и острым шипом на хвосте.

Капитула вторая, о неожиданных открытиях

Я завороженно смотрела в ярко-синие глаза, пока изнутри меня раздирали противоречивые эмоции и желания, и чувствовала себя очень странно. Как в тот раз, когда мы напились прокисшего компота. Воспитательницы долго не могли понять, отчего же мы такие весёлые. Помнится, тогда каждая шутка казалась очень смешной, а ещё хотелось танцевать и петь. А потом Аливетта затянула очень грустную балладу, и мы плакали, обнявшись с Ританой первый и последний раз в жизни.

Воспитательницы потом нас даже не наказали, просто назвали пьянью и сделали вид, что ничего не произошло. А компот с тех пор пробовали сами, прежде чем дать нам.

Вот и сейчас мне было весело, душно и страшно одновременно.

«Он думает, что нарвался на приютскую простушку, которая уже стекла ему под ноги. Надо подыграть. К чему расстраивать такого важного человека?» — предложил внутренний голос.

— Вы всех расспрашивали вот так?

Почему-то мне не просто важно было знать ответ, а до искорок в глазах хотелось, чтобы он был отрицательным.

— Только вас. Остальных разговорить было куда легче. Да и потом, только вы пахнете так упоительно, что я решил совместить приятное с очень приятным и допросить вас здесь. Так что вы решили, Виола?

— У вас такая длинная коса. Вы никогда не любили? — спросила я у ожидающего ответа гайрона, а потом запустила пальцы в его густые волосы.

Захотелось распустить эту косу и заплести заново. А ещё лучше — отрезать и оставить себе. О том, что дознаватель подарит мне её сам, я даже фантазировать не стала: это было что-то из области запредельного.

— С этим некоторые сложности. Видите ли, я не выношу ложь и не потерплю измену.

— И что? — не поняла я. — Разве не нашлось девушки, которая говорила бы вам правду и не изменяла?

— Сами вы правду говорить не торопитесь, Виола, — озорно улыбнулся он. — А я бы очень щедро вас за неё вознаградил. Удовольствием, деньгами. Что вас интересует?

Я прикрыла глаза, пока он ласково гладил меня по бедру.

— Меня интересуете вы, — честно ответила я, открывая глаза. — Вы для меня крайне необычны и невероятно притягательны. И теперь я точно ничего не расскажу вам, зайтан дознаватель, потому что раньше у меня была одна причина молчать — любовь к Аливетте. А теперь их две. — от вызывающей откровенности признания сердце забилось в груди ещё чаще, и закончила я уже шёпотом: — Ведь как только вы получите все ответы, вы тут же исчезнете из моей жизни, а мне этого теперь совершенно не хочется.

Лицо Аршеса вытянулось, а синие глаза стали просто огромными. Кажется, мне всё-таки удалось его удивить. Мы молча смотрели друг на друга, а потом гайрон вдруг расхохотался. И смеялся так душевно и заразительно, что я не удержалась и присоединилась.

— Вы знаете, это что-то новенькое. Мне ещё ни разу не отказывали с такой формулировкой. Ну что же, давайте проверим, как долго вы продержитесь, Виола.

Аршес притянул меня к себе и снова принялся ласкать. На этот раз настойчивее и откровеннее. Я опёрлась руками о его плечи и постаралась ни о чём не думать.

— Аливетта жива, так? Мало того, что я не нашёл её останков, есть ещё один верный признак. Вы ни капли не убиты горем от потери.

«А это прокол», — задумчиво проговорил внутренний голос.

— Но мы не смогли найти чётких следов в лесу. К моменту, когда я прибыл в ваш приют, прошло двое полных суток с пожара, к тому же прошёл жуткий ливень. У нас есть четыре возможных варианта траектории её движения, и они выводят в разные концы острова. Она умела управлять второформой? Что у неё было с собой? Вы знаете, куда она могла отправиться?

— Вы знаете, что у вас потрясающего цвета глаза? — зачарованно спросила я.

— Куда она отправилась, Виола?

Пальцы гайрона творили что-то совершенно неприличное, но раз зайтан дознаватель наделён неограниченными правами, то как мне его остановить? Только подчиниться и смиренно принять испытание судьбы, как учили в приюте. Испытание я принимала очень смиренно. Когда смирение почти достигло пика и стало накатывать жаркими волнами, Аршес снова убрал руку. Я потянулась к нему, но он меня остановил.

— Куда она могла направиться?

Разочарование остро ужалило изнутри, захотелось закричать. И поступить с ним также, но я совсем не знала, что для этого нужно делать.

— Как так вышло, что вы одиноки, зайтан дознаватель?

— Я отвечу, если вы скажете, куда могла направиться Аливетта.

— Тогда не стоит. Знаете, что странно?

— Что?

— Трисы не было в детской. Я всё время об этом думаю. Почему её не было в детской? И где именно вы нашли её останки? Как она там оказалась ночью, если дверь была заперта, и даже Аливетта с трудом пробилась к малышам?

— Я нашёл её останки в центральной части здания, на третьем этаже.

— Как раз там, где начался пожар?

— Почему вы так решили, Виола? — напрягся он.

— У Трисы был огненный дар, очень редкий по силе. А третий этаж загорелся раньше, и когда наша спальня уже горела вовсю, до детской пожар добраться ещё не успел. Следовательно, он начался на третьем этаже. Я не права?

— Правы.

— Но я не верю, что она подожгла приют. Триса была доброй девочкой и никогда бы так не поступила. Она даже боялась своего дара, носила блокираторы, как и все мы. Среди малышей она была одной из самых старших и уже хорошо понимала, что может причинить вред. Нет, специально она бы так не поступила. Значит, либо произошла случайность, либо Триса защищалась. Но какая случайность могла произойти ночью, да ещё и на третьем этаже, куда малышам не разрешали подниматься? Как думаете?

— Понятия не имею.

— Скажите, её нашли в лаборатории? Там, где металлические столы?