Стажер нелегальной разведки - Шарапов Валерий - Страница 10

– За какой период брать?

– Ты сам как думаешь?

– Думаю, месяца за два. Более ранние события забылись. А если были какие-то резонансные случаи, то о них наверняка будут так и так упоминать.

– Согласен. Далее. Изучишь материалы, которые у нас есть по Асмолову Юрию Григорьевичу, преподавателю кафедры обществоведения индустриально-строительного техникума. Кандидат наук, имеет публикации, женат, двое детей. Младший болен тяжелой формой диабета. Надо будет установить с ним контакт. Окончательное задание по нему сформулируют местные товарищи. Телефон регионального куратора, адрес явки получишь перед отъездом. Это понятно?

– Так точно, – уже без игры в голосе, серьезно кивнул Павел.

– И, конечно, продумаешь свою легенду пребывания в городе. Необходимые документы по прикрытию мы тебе подготовим. Повторяю, на все про все у нас, Фауст, три недели. Сегодня к 21.00 представь мне график и план работы. Понятно?

– Разрешите к 9.00 завтра. Хочу переспать с мыслями.

– Хорошо. Согласен. Тогда к 10.00. Все. Удачи тебе, стажер.

Это была уже не учеба, а конкретная тяжелая работа. У Павла реально не было даже щелочки свободного времени. Каждый вечер он отчитывался Вячеславу Владимировичу о проделанной работе. Казалось, что наставник весь состоит из вопросов. Он гонял Фауста по плану города, по легенде, по технике связи, по требованиям к закладке материалов, по списку публикаций Асмолова и много чему еще. Вопросы повторялись, имели ловушки, даже провоцировали.

Каждый день Павел получал консультации специалистов по технике проведения допроса, об особенностях воздействия на организм и психику различных препаратов, особенностях устройства паспортной системы в стране, по специфике работы органов внутренних дел.

Бассейн давал отдых, а спарринги в спортзале психологическую разрядку. Стажер уставал так, что почти сразу же засыпал еще в дежурной машине. Так что столицу он почти не видел, о «почитать книжку», как любил раньше, можно было только мечтать.

Для отработки легенды Фауст несколько раз выезжал в «родной» вуз, знакомился с преподавателями, консультировался по материалам «своей» кандидатской диссертации. Запоминал расположение кафедр, побывал в библиотеке, даже успел подружиться с молоденькой секретаршей в деканате. Вдруг придется звонить или о чем-то просить, так коробка конфет поможет быстрее напомнить о привлекательном аспиранте.

Чем больше Павел общался с сотрудниками Комитета, тем больше хотел быть равным им. Ему нравилось, как четко, по-деловому они натаскивали его по той или иной теме, не кичились, делились своими знаниями и опытом. Он тоже хотел стать профессионалом. Конечно, даже наверняка, на службе есть и карьеристы, недалекие люди, возможно, порочные, но они обитали ближе к административным, партийным кабинетам. Оперативная работа такого не терпела. Она требовала от человека конкретного результата по четко поставленной задаче, а не доклада о достижениях.

Боб Барлоу, дядя Томаса, считался ветераном ЦРУ. За долгий срок службы, согласно неписаному правилу Конторы о регулярной ротации сотрудников, он успел поработать по разным направлениям. Знал многих людей, побывал в различных переделках. Сейчас он руководил подразделением, отслеживающим потоки наркотиков в Латинской Америке. Им приходилось тесно сотрудничать с ФБР и часто встречаться с начальником Центра контрразведки.

По Конституции США Бюро не имело права в своих расследованиях заниматься разведкой за пределами штатов, а ЦРУ, наоборот, не могло работать внутри своей страны. Так же как кошки и собаки, по природе своей обреченные на вечную вражду, легко уживаются во дворе своего хозяина, контрразведка ЦРУ сотрудничала в отдельных вопросах с ФБР. Касалось это и отдела по отслеживанию наркотрафика. Спецы прекрасно знали, какие деньги крутятся в этом деле и какой соблазн они вызывают. Пока за Барлоу не числилось крупных грехов, он пользовался доверием лично Девида Бли, нынешнего хозяина кабинета начальника Центра контрразведки.

После очередного совещания у Бли Барлоу подождал, пока участники сходки быстро направились на выход, и обратился к шефу:

– Девид, можешь найти для меня минут десять?

До совместного ланча с начальником русского отдела оставалось полчаса, и Бли, согласно кивнув, указал на ближайший стул:

– Слушаю тебя, Боб.

Не тратя время на вступление, собеседник сразу же перешел к изложению просьбы:

– У меня есть племянник. Хороший мальчик. Спокойный, серьезный. Он сейчас оканчивает университет. Его мать, моя младшая сестра, одна воспитывает троих детей. Я, конечно, им помогаю. Поэтому мне небезразлична их судьба. Я бы хотел, чтобы мальчик поступил на службу в нашу контору. У него есть для этого все качества.

Шеф побарабанил пальцами по столу. Начало разговора ему не очень нравилось.

– Ты же знаешь порядок, Боб. Парень должен подать документы, обследоваться у этих чертовых эскулапов – медиков, сдать тесты, пройти полиграф. И только тогда, если ни у кого не будет возражений, его отправят на учебу на Ферму. Боб, я не начальник курсов и вряд ли могу повлиять на него. Кстати, на кого он учится в университете?

– Биологический факультет.

– Не самый лучший выбор. Все-таки наши, по старинке, отдают предпочтение юристам.

– Мальчик уже несколько лет занимается русским языком, и у него хорошие успехи.

– Да? – шеф оживился.

Девид Бли достаточно долго возглавлял русский отдел в ЦРУ, и все, что было связано с этой темой, вызывало у него искренний интерес. Кроме того, он догадывался, что этот хитрый и расчетливый оперативник не пришел бы к нему с банальной просьбой пристроить племяшку.

– Продолжай удивлять меня, Боб.

– Чтобы развеять сомнения и ваши, и мои, мне бы хотелось посмотреть его в деле.

Шеф контрразведки уже заинтересованно подался вперед. Боб продолжил:

– По учебному плану в университете у Томаса скоро должна быть большая практика. Можем мы помочь ему пройти ее в России, по научному обмену?

– Ты хочешь, чтобы парень смотался в Москву, закадрил красивых девчонок на местном биофаке, потаскался с ними по ночным клубам, поскучал на занудных лекциях про всяких там бабочек и жуков. И все это за наши деньги. Потом он возвращается и сдает нам все адреса злачных мест русской столицы. Так?

– Не совсем. Он орнитолог, занимается воспроизводством популяции белого орлана. Ты в курсе, что белый орлан исчезающий вид?

– Иди ты, – удивился собеседник. – Символ Америки вымирает? И твой парень занимается спасением того, кто изображен на нашем гербе?

– Да. Орлан – вольная птица. Он не курица, чьи яйца можно выращивать в инкубаторе миллионами.

– Хорошая интрига, Боб. Я заинтересовался. Продолжай.

– Методики спасения у нас нет. Но она есть у русских.

– Вот коммуняки, везде успевают.

– Они сейчас отрабатывают методику спасения диких птиц, занесенных в Красную книгу, на примере степных дроф.

– Дрофы, дрофы… Это такие большие куры. Они, кажется, даже плохо летают.

– Именно поэтому на них охотятся все подряд. Кстати, дрофа была изображена на гербе у французов, но они их всех истребили.

– Лучше бы они на герб затащили своих лягушек. – Политкорректность не была в чести у сотрудников ЦРУ.

– Верное замечание, шеф. Так вот, в СССР этим занимаются в двух местах. В Крыму, в аксайских степях.

– Это для нас не очень интересно.

– Зато главный научный центр находится на биофаке госуниверситета в городе Саратове, – продолжил дядя.

– Ты сказал Саратов? – От возбуждения Бли вскочил с кресла и стал расхаживать вдоль стола. – Город, который входит в десятку самых интересных для нас городов Союза. Там сосредоточена куча важных объектов, к которым мы очень хотели бы подобраться. Но это же закрытый город! Туда не пускают иностранцев.

– Шеф, речь идет о спасении символа страны. Мы все, патриоты Америки, должны найти способ убедить русских…