Ваше Сиятельство 4т (СИ) - Моури Эрли - Страница 42

— Пап! — Ольга снова вскочила с места, подбежала к отцу и поцеловала его в щеку.

— У вас, наверное, много вопросов? — князь сбил пепел с кончика сигары. — Приберегите их до субботы. Я сегодня занят, должен подготовиться к встрече в Багряном Дворце, — он выдвинул ящик стола и достал синюю папку. — Главное я вам сказал, остальное потом. Да, кстати, Саш, как насчет Свидетельств Бархума?

Я покосился на Ольгу Борисовну.

— Да, можно при ней. Она же в нашей команде, — рассмеялся князь.

— Елецкий! Я не знаю, кто такой Бархум, но заговор за моей спиной тебе дорого обойдется! — пообещала княгиня.

— Скажем так, Борис Егорович: прогресс есть. Не хватает времени, чтобы его развить, но главное, я уже понимаю, как я могу перевести текст на пластинах, а значит смогу это сделать, — ответил я.

— Вот это отлично! Снова меня радуешь. Не столько меня, сколько всех нас. Если нам только удастся добраться до тайны древних виман, сила нашей империи несравнимо возрастет. И перспективы открываются… — Ковалевский мечтательно заулыбался.

— Космические, — подсказал я. — Марс, Венера и полеты в дальний космос.

— Верно говоришь, очень верно! — одобрил Борис Егорович.

Хотя князь торопился мы поговорили еще немного о предстоящем на выходные путешествии. Под конец беседы Ковалевский спросил:

— Есть какие-то насущные вопросы, просьбы? Может я могу помочь чем-то?

Вопрос этот был адресован большей частью ко мне, ведь с дочерью он и так видится каждый день. Говорить ему о покушениях и братьях Гришко, кстати, очень похожих внешне на него, я не стал. Нет сомнений, что они меня не оставят в покое. Для серьезных киллеров — серьезный заказ дело чести. И Торопов ждал встречи со мной по этому вопросу. Но братья Гришко — это мое дело, с которым я разберусь сам, нет смысла напрягать этим князя, тем более подобные вопросы далеки от его компетенций. Я решил спросить о другом, том, что меня мало заботило, но все же могло забрать мое внимание и драгоценное время:

— Борис Егорович, вам знаком граф Захаров?

— Иван Ильич? Саш, ну ты даешь, как же я могу не знать столь важного человека из имперского надзора⁈ — князь скрипнул кожаным креслом. — И то, что у него имелись к тебе вопросы, я тоже знаю. Вроде решилось все, он больше не должен беспокоить.

— Вроде так, но на днях заезжал к нам, когда меня не было дома, — сказал я.

— Хорошо. Я узнаю, в чем его вопросы к тебе. Скорее всего тебя внесли в реестр дворян с особыми способностями — мы это с Захаровым оговаривали — и интерес их канцелярии именно в этом. Иван Ильич человек очень порядочный и понятливый. Думаю, мы легко найдем с ним общий язык, и он тебя не будет беспокоить без особой нужды. Скажу, будто бы ты задействован в нашем томском проекте и чтобы они тебя не трогали. Но если вдруг, тебе придется столкнуться с Захаровым, то о «Сириусе» ему ни слова, — предупредил князь.

— Само собой, — я кивнул.

— И еще о хорошем. Тебе же Голицын, говорил, что мы подали представление тебя к награде «Звезде Имперского Мага»? Награда высокая, но заслуженная — за решение ускорения виман через магическое воздействие. Так вот, представление принято и скорее всего будет утверждено, после того как с тобой пообщается один из представителей Верховной Коллегии Магов. При чем это будет наш человек, входящий в руководство группы «Сириус», — заверил Борис Егорович. — Так что очень возможно, что к школьному диплому ты получишь высокую имперскую награду. Все понимают, что твой эрминговый преобразователь — это настоящее чудо, пользу от которого для империи нельзя переоценить.

Я просиял. Вернее, просиял Саша Елецкий. Разве Астерию нужны похвалы? Тут же Ольга вставила несколько своих важных слов:

— Я же говорила, папа, Елецкий очень талантлив! В вопросах магии он еще покажет себя!

— Разве я в этом сомневался? — рассмеялся Ковалевский.

После разговора с князем, Ольга завела меня в свои покои там набросилась:

— Елецкий, как тебе не стыдно⁈ Давай, рассказывай, какие еще тайны у тебя за моей спиной! Терпеть не могу, когда самые близкие люди от меня что-то скрывают!

— Оль, без обид. Я лишь исполнил просьбу твоего отца, держать наш прежний разговор в тайне. А если уговор был держать в тайне, то значит в тайне для всех. Ты же сама прекрасно понимаешь, это правильно, — я обхватил ее гибкую талию и привлек к себе.

— Понимаю, — сказала она, тут же смягчившись. — Но все равно меня это злит. И добрая я сейчас лишь потому, что отец рассказал о таких перспективах, от которых дух захватывает. Еще не совсем понимаю, что для нас значит этот «Сириус», но уже знаю, что это здорово. Я хочу туда. Хочу вместе с тобой! И, кстати, я думала о твоей суворовке. Думала, что мы с осени будем видеться редко, даже если я тоже поступлю в УмМаш в Редутах, и мне от этих мыслей было грустно, а сейчас все меняется. Да?

— Да, — мы слились в поцелуе надолго, прижались друг к другу так тесно, что стало неясно, где она и где я.

— У тебя тоже есть тайны от меня, — сказал я, продолжая прижимать к себе княгиню. — Что между тобой и старшим царевичем?

— Я с ним поругалась. Ничего, в общем, больше… — улыбка сразу сошла с лица княгини.

Я молчал, ожидая пояснений.

— Саш, я не хочу об этом говорить. Давай, ты не будешь трогать эту тему? — она снова разволновалась. — Могу обещать, что для меня есть ты и только ты. Разве этого мало? О Денисе я просто не хочу говорить.

— Хорошо, Оль. Мне этого достаточно. Не буду спрашивать об этом. Может ты когда-то сама пожелаешь рассказать, если тебя что-то тревожит в отношениях с царевичем, — мне захотелось закурить, и я нащупал в кармане коробочку «Никольских», но не стал доставать ее.

Оба мы замолчали. Мне было неловко, что я затронул вопрос с Романовым и я перевел разговор на другую тему:

— А что такое интересное Борис Егорович рассказывал за ужином позавчера. Он сказал, ты поделишься.

— Говорил о Глории. Она вместе со своим Эдуардом провела несколько дней на Родосе, и стало известно кое-что очень неприятное для нее, — Ольга подошла к столу и передвинула несколько выключателей, отсоединяя от питания одного из разобранных роботов. — Она встречалась там с маркизом Этвудом. Как известно, Луис Этвуд — один из самых непримиримых противников нашей империи. Провокации на Бермудах и в Египте были организованы им лично. Эту информацию передали императору, и он был очень недоволен своей молодой супругой. Говорят, даже накричал на нее. Сказал, что их брак должен примирять наши страны, а не разобщать их и толкать к вражде, стараниями таких людей как маркиз Этвуд. Глория, конечно, выкрутилась. Хитрая лиса, пустила в ход свои женские чары, убедила Филофея Алексеевича, что встреча с Луисом Этвудом вышла исключительно случайной и была мимолетной. Но есть свидетельства, что ушел он из покоев императрицы лишь поздно вечером и приходил на второй день. Есть копия письма, в котором Этвуд говорит о сыне Глории, как о единственно возможном наследнике трона Российской империи. Только те свидетельства и копию письма пока решили придержать. Ситуация вокруг наследника трона становится все напряженнее, и такие свидетельства станут сильными козырями в нужный момент.

Я тоже пересказал Ольге разговор с ее отцом, случившийся при графе Голицыне, хотя княгиня выслушала меня с интересом, я понял, что она не узнала ничего нового. Ясно, что княгиня была осведомлена о происходящем в Багряном Дворце больше, чем я.

Хотя мне хотелось побыть с Ольгой подольше, и она сама не хотела меня отпускать, задерживаться у Ковалевских я не стал. Хотелось успеть нанести визит в агентство имени Скуратова — о времени я уже договорился с Тороповым по эйхосу. Так же давно пора вернуться к переводу Свидетельств, и задуматься о схеме синхронизации для боевых виман тоже давно пора, раз события развиваются столь стремительно. Но главной причиной моего поспешного бегства из дома Ковалевских было появление Татьяны Степановны. Мама Ольги была со мной вполне вежлива и не задавала неприятных вопросов, но по ее взгляду, я чувствовал, что она недовольна сближением дочери со мной.